В сентябре мы увидим другую Москву. Масштабное вторжение в городскую среду приведет к массе неожиданных изменений в экономике города. Конфликт на Патриарших Прудах лишь прелюдия к предстоящим событиям.

МАКСИМ КВАША

Ровно 21 год назад жаркой июльской ночью я сидел в высотке на Новом Арбате, тщетно пытаясь уложиться в очередной дедлайн. Сосредоточиться было сложно: пьяные вопли под окнами уже не первую ночь не давали ни спать, ни работать. "А что, если?" — шальная мысль, ведро воды, мат снизу и... вопли неожиданно стихли. Зато минут через пять в дверях квартиры нарисовался сержант милиции. Мокрый с головы до ног. Оказалось, что ровно в этот момент он утихомиривал разбушевавшуюся компанию.

Это были 90-е, мы довольно быстро нашли общий язык на почве импортной огненной воды и раздражения тем, что много лет спустя было бы названо урбанистической ошибкой. Я говорю о многочисленных ларьках, в которых на тот момент пистолет уже было купить нельзя, а вот дешевое бухло и простую закуску — круглосуточно.

Ларьков вскоре стало меньше, исчезла и шеренга проституток у входа в мой двор — очень, кстати, вежливых (до конфуза — возвращаешься домой, а они тебе хором: "Здравствуйте!"). И Новый Арбат стал примерно тем, чем и был года до 92-го,— не злачным местом, а скучным советским проспектом с пустыми широченными тротуарами.

Историю эту я вспомнил, обнаружив стремительную трансформацию Патриарших Прудов. Тихие ультрабуржуазные переулки вокруг Малой Бронной, где десятилетиями селились чиновники, экспаты, инвестбанкиры и обеспеченная богема, а квартира стоит как три-четыре в районе попроще,— несколько кварталов как будто другого, совершенно европейского города, внезапно превратились в центр московской ночной жизни.

После того как часть переулков реконструировали, "облагородили", сузили проезжую часть, а тротуары, наоборот, расширили, на Патриках стало гораздо больше разного модного общепита. Как правило, с ценами изрядно выше и без того немаленьких среднемосковских. Рестораторы, кажется, обнаружили золотую жилу — новые заведения немедленно заполнились под завязку, выплеснув невместившихся на улицу.

Невместившихся — сотни. А тусовка, кстати, и близко не напоминает, скажем, арбатскую. Ее ядро — явно преуспевающие, ухоженные, очень хорошо одетые люди, с доходом навскидку не меньше $10 тыс. в месяц. Все это на фоне почти круглосуточной глухой пробки, в которой не редкость машины ценой в московскую "трешку" в районе чуть проще.

Неудивительно, что местные жители взбунтовались. И рестораторы пошли им навстречу. Как сообщила пресс-служба ЦАО, "выразили готовность сократить работу своих заведений до 23:00". После, правда, совещания, в котором "приняли участие прокурор округа, представители предприятий торговли и услуг, а также сотрудники полиции и префектуры", сообщило "РИА Новости".

Вообще-то эта история пригодна для учебника урбанистики. "Внезапность" и "неожиданность" в ней — только на взгляд людей, неспособных просчитывать дальше, чем на шаг вперед. Городское пространство перестроили так, чтобы там было больше пешеходов. Они и пришли. Был маленький кластер дорогих заведений. Богатых клиентов прибыло, спрос породил предложение, кластер вырос, привлек еще больше клиентов. Автомобили же никуда не делись: ну как не покрасоваться на новеньком Maserati среди социально близких?

Естественное развитие событий привело бы к изменению состава жителей: семьи и любители "тихого центра" переехали бы в другие районы, а на их место вселились бы охочие до тусовки и авторских коктейлей яппи. Процесс, правда, скорее всего, сопровождался бы падением цен на жилье в этом районе, то есть потерей жителями огромных денег — нескольких сотен миллионов долларов. Домовладельцы вполне предсказуемо взбунтовались. И у них предсказуемо обнаружился ощутимый лоббистский ресурс — люди-то непростые.

В чем-то похожая история была на Тверской. Когда там стала невозможна парковка, дорогие рестораны и магазины ушли, дав место фастфуду и массмаркету.

А вот теперь самое интересное. В сентябре, когда московские власти обещают закончить реконструкцию-2016, убрать из центра заграждения и строительную технику, мы увидим совсем другую Москву. Причем не только с архитектурной точки зрения. Мы увидим иначе организованное городское пространство, в котором возникнет иначе организованная жизнь, приспосабливающаяся к другой среде.

Неизвестно, какая именно. В смысле прогноза социальных и экономических последствий масштабной реконструкции городской среды московские "урбанисты", кажется, чем-то похожи на розовых пингвинов, обильно украсивших улицы столицы.