На «Винзаводе» проходит выставка «Только неофициальный язык»

В рамках параллельной программы Молодежной биеннале в Цехе белого на «Винзаводе» открылась выставка «Только неофициальный язык», обращающаяся к условиям жизни и работы художников до 35 лет в Москве. Рассказывает АЛЕКСАНДРА ШЕСТАКОВА.

За последние несколько лет появилось больше художников, начинающих карьеру до 35 лет, чем, скажем, в конце 1990-х, когда единственными «молодыми художниками» были ученики Анатолия Осмоловского и Авдея Тер-Оганьяна из группы «Радек». Теперь будущих художников выпускают ежегодно аж четыре институции — «Свободные мастерские», ИПСИ, Школа Родченко и относительно недавно открывшаяся «База». Художники часто кочуют из одной школы в другую: кто-то из-за неудовлетворенности собственным образованием, кто-то — за неимением иной возможности завести нужные знакомства. Очевидно, что не все выпускники арт-школ решают и дальше заниматься искусством. Тем не менее каждый год в Москве появляется примерно десяток «молодых художников».

Увеличилось и количество выставочных площадок: появившиеся благодаря московской децентрализации культуры районные выставочные залы нужно чем-то заполнять, да и другие городские пространства все чаще надеются на энергию молодости. Сами же художники, недовольные арт-системой, снимают помещения в складчину и создают собственные выставочные пространства — так появились просуществовавшая четыре года и закрывшаяся недавно галерея «Электрозавод», созданная выпускниками ИПСИ, и центр «Красный», основанный «базовцами».

«Только неофициальный язык» ставит довольно непростую задачу социологически «сформировать образ поколения». К выставкам и исследованиям, стремящимся дать срез некоей довольно разрозненной группы, возникают два вопроса: почему сообщество выделяется именно по таким параметрам и почему делается именно такая выборка. И с тем и с другим у «Неофициального языка» проблемы.

Выборка художников весьма разнородная, в нее попадает как Валерий Чтак, который еще год по возрасту может считаться молодым художником, или обладательницы «Инновации» Саша Пирогова и Полина Канис, так и их более юные или менее именитые коллеги. Кураторы никак не проясняют критерии выбора участников, да и ни о какой репрезентативной выборке не может быть и речи. Например, выпускники «Базы» в проекте не представлены совсем.

С социальной группой «молодые художники» тоже есть проблемы. Сразу несколько художников в видеоинтервью отказываются от такого названия. Например, Зина Исупова говорит, что эта категория была придумана для удобства бюрократической системы, а Дмитрий Филиппов отмечает, что такой ярлык только усложняет диалог между разными поколениями.

У выставки, правда, есть одно серьезное достоинство: смещая внимание с работ на условия их создания, она показывает непростое положение художника в довольно агрессивной городской среде. Многие «респонденты» отмечают высокую аренду, некачественную, дорогую еду и так далее — в общем, те же проблемы, на которые жалуются все остальные горожане. Правда, в случае художников добавляется еще одна — производственная: зачастую материалы для работ, по выражению Марии Агуреевой, буквально приходится «добывать».

Впрочем, в большинстве показанных работ все эти непростые отношения со средой никак не отражаются. Возможно, сыграло роль демократичное курирование: художники могли сами выбрать, что показать, так что некоторые, кажется, просто решили отделаться старыми вещами.

Одним из приятных исключений стало видео «Родина» Саши Пироговой. В нем человек пытается повторить позу памятника, стоя напротив него, и после долгих сгибаний рук и ног терпит неизбежное поражение. Схожим образом большинство жителей города не могут соотнести себя с происходящими в нем событиями, слишком уж они масштабны и зачастую не учитывают нужды отдельного человека. Так произошло, например, с глобальной реконструкцией московских дорог, превратившей центр города в пыльный лабиринт.

Наиболее точное высказывание о положении искусства в России принадлежит выпускнице «Школы Родченко» Зине Исуповой. Она предложила картину возможного, хоть и отдаленного будущего. В нем после ядерного апокалипсиса московские хипстеры ушли в подземелье и построили в нем привычный мир с коворкингами, лекциями по искусству и выставками. Несмотря на отсутствие ядерного апокалипсиса, степень включенности искусства во все остальные общественные процессы в России, пожалуй, сравнима с катакомбным положением.

Александра Шестакова