К чему привела победа Бориса Ельцина на президентских выборах

“Ъ” завершает серию публикаций о президентских выборах 1996 года — одной из самых спорных избирательных кампаний в истории России. 4 июля 1996 года ЦИК подводил итоги второго тура выборов: Борис Ельцин выигрывал с 53,8% голосов, оставляя Геннадия Зюганова с 40,3% позади. Накануне повторного голосования произошел знаменитый эпизод с «коробкой из-под ксерокса», в результате которого президент провел кадровую чистку в своем окружении. О том, с чем Борис Ельцин подошел к концу президентской гонки и к каким последствиям она привела — корреспондент “Ъ” НАТАЛЬЯ КОРЧЕНКОВА.

В 1996 году определение победителя на президентских выборах в первый и пока в последний раз потребовало повторного голосования. Борис Ельцин во втором туре лидировал уверенно: если 16 июня он опередил Геннадия Зюганова на 2,4 млн голосов, то 3 июля разрыв достиг 10,3 млн. Команда президента радовалась победе, доставшейся так тяжело, и ожидала раздачи должностей. Но о том, как Борис Ельцин, перенесший очередной инфаркт, будет работать на посту главы государства еще четыре года, задумались не сразу. 9 августа 1996 года Борис Ельцин впервые за несколько недель появился на публике, для того чтобы принять присягу на вступление в должность президента. Его присутствие на церемонии длилось только 16 минут, а выступление — всего 45 секунд. «На инаугурации мы сидели достаточно далеко, но очень хорошо было видно, что он никакой,— вспоминает гендиректор Совета по национальной стратегии, в 1996 году сотрудник президентского предвыборного штаба Валерий Хомяков.— Он был настолько плох, что я только и думал: хоть бы он успел произнести присягу, успел вступить в должность. А то он сейчас упадет здесь, на сцене, и что дальше делать?»

Битва за плоды победы

Между первым и вторым туром, 19 июня 1996 года у Дома правительства России по указанию начальника охраны президента Александра Коржакова были задержаны активисты предвыборного штаба Бориса Ельцина Сергей Лисовский и Аркадий Евстафьев. Как передали СМИ, задержанные несли в руках коробку из-под бумаги Xerox формата A4, в которой находилось $500 тыс. После полуночи в эфир НТВ вышел спецвыпуск программы «Сегодня», в котором Евгений Киселев впервые употребил словосочетание «коробка из-под ксерокса», вскоре прочно и навсегда вошедшее в общественно-политический лексикон. Тремя месяцами ранее господин Коржаков и первый вице-премьер Олег Сосковец уже были отстранены от руководства кампанией в результате «штабного переворота» (подробно об этом “Ъ” писал 15 марта). Инцидент с коробкой вылился в очередное в рамках кампании противостояние «группы силовиков» с «группой либералов», которое завершилось победой последних: президент уволил Александра Коржакова, Олега Сосковца и директора ФСБ Михаила Барсукова.

Александр Коржаков утверждает, что пресек «воровство», потому что это «были бюджетные деньги», которые «Евстафьев нес Чубайсу в карман». «Нам говорили: поймайте воров. Мы и поймали»,— говорит он. Господин Коржаков отмечает, что президент «из всех выделял» Олега Сосковца: «Он говорил: “Хочу, чтоб был Сосковец вместо меня”. Ясно, что он был бы преемником. Но та команда, которая боялась Сосковца, все творила, чтоб его обгадить».

Руководитель администрации президента (АП) в 1993–1996 годах, ныне глава Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ Сергей Филатов рассказывает, что «Коржаков охотился специально за многими вещами, чтобы дискредитировать выборы и сорвать их»: «Много козней строил, всех прослушивал, всех записывал, чтобы найти компромат». «Мотив Коржакова был ясен,— вспоминает глава фонда “Индем”, бывший помощник президента Георгий Сатаров.— К этому моменту было понятно, что Ельцин выиграет: перед вторым туром мы даже преуменьшали цифры поддержки Ельцина, чтобы не демобилизовывать свой электорат. Коржаков и его коллеги тоже поняли, что Ельцин выигрывает, и возникла важная проблема: кто будет делить плоды победы? Получалось, что не они, а какие-то там Малашенко и Чубайс. И они решили, что нужно перехватить кампанию, и тогда в ночь выборов о победе президенту будет докладывать Сосковец, а не Илюшин (первый помощник президента Виктор Илюшин.— “Ъ”)». По мнению дочери Бориса Ельцина, активного сотрудника его предвыборного штаба, Татьяны Дьяченко, глава СБП «считал, что вот этим шумом — честный генерал предотвращает кражу в собственном предвыборном штабе — он сможет, с одной стороны, выслужиться перед папой, доказать ему, что он весь его, стоит на страже интересов президента, а с другой — и это самое главное — устранить усилившихся конкурентов и вернуть назад себе ускользающую власть».

Но Борис Ельцин снова сделал выбор в пользу своих помощников, на этот раз окончательный. Утром 20 июня 1996 года господа Коржаков, Барсуков и Сосковец по требованию президента написали прошение об отставке. «В дальнейшем проверка показала: состава преступления в действиях Лисовского и Евстафьева, заместителей Чубайса по работе в предвыборном штабе, не было,— писал потом Борис Ельцин в книге “Президентский марафон”.— Однако увольнение Коржакова, Барсукова и Сосковца не было следствием только этого скандала. Длительное противостояние здоровых сил и тех, кто шел на провокации, чтобы захватить власть в предвыборном штабе, наконец перешло в открытый конфликт. И я разрешил его».

Как вспоминала Татьяна Дьяченко, Александр Коржаков «в течение всей предвыборной кампании внимательно наблюдал, как Лисовский, а также многие другие десятки раз получали деньги», и «ничего другого не произошло и в тот раз». Георгий Сатаров объясняет, что «коробки из-под ксерокса таскали все», поскольку закон позволял тратить средства в сильно ограниченном объеме. «У всех были теневые бюджеты, но никому в голову не пришло на это жаловаться, потому что тогда нужно было бы снимать всех к чертям»,— поясняет он. Григорий Явлинский, избиравшийся в 1996 году в президенты от «Яблока», согласен с тем, что «наличные деньги тогда использовали все». «Но поймали-то только Чубайса! Хотя ловили всех. Почему-то с ним всегда так происходит, все, что ни начинает делать, все кончается плохо: если реформы, то гиперинфляция, если приватизация, то криминальная»,— говорит он.

«Выбирай сердцем»

Последствия скандала с «коробкой из-под ксерокса» дались президенту очень тяжело, говорит сейчас Георгий Сатаров. «Обратите внимание — это было до инфаркта. Я вообще считаю, что его подкосили не физические, а психологические нагрузки: то, что он был вынужден отправить в отставку Коржакова, которого он очень любил, который постоянно был с ним. Это была дружба семей, далеко не служебные отношения. Но тогда Борис Николаевич понимал, что он не может его не отправить в отставку после всего случившегося»,— рассказывает он. Борис Ельцин все же решил, что «в новой зарождающейся буржуазии, пусть такой уродливой, какой она была, будущего больше, чем в трех-четырех охранниках», полагает Григорий Явлинский. «Конечно, играло определенную роль и положение России в мире, контакты президента с западными лидерами»,— отмечает политик. В итоге со всеми, кто помог Борису Ельцину переизбраться, он щедро расплатился должностями и деньгами, говорит он.

Уже в июле 1996 года Борис Ельцин провел кадровую ротацию: посты в новой команде получили в основном те, кто активно участвовал в президентской кампании. Администрацию президента возглавил Анатолий Чубайс, на выборах руководивший аналитической группой, а первым его заместителем стал Юрий Яров, возглавлявший аппарат штаба избирательной кампании. Татьяна Дьяченко вспоминала, что пост главы АП президент изначально предложил Игорю Малашенко — «одному из безусловных лидеров аналитической группы»,— но тот ответил отказом. И только затем должность была предложена Анатолию Чубайсу: «Анатолий Борисович попросил время подумать, промучился полтора дня, пытаясь придумать какую-то альтернативу себе, ничего не придумал и согласился». Возглавить контрольное управление господин Чубайс пригласил Алексея Кудрина, Сергей Ястржембский стал пресс-секретарем президента и куратором международного направления, Михаил Лесин возглавил управление по работе со СМИ.

Виктор Илюшин получил должность первого вице-премьера по социальным вопросам (во главе правительства оставался Виктор Черномырдин). Другой многолетний помощник президента по экономическим вопросам Александр Лившиц стал министром финансов в ранге вице-премьера. Аналогичную должность занял гендиректор агентства ИТАР-ТАСС Виталий Игнатенко. Первым зампредом правительства стал также предприниматель Владимир Потанин. А место Павла Грачева, отправленного в отставку с поста министра обороны, занял Игорь Родионов. Отставка господина Грачева была одним из условий генерала Александра Лебедя, который в свою очередь за поддержку Бориса Ельцина получил пост секретаря Совбеза. Чуть позже — в октябре 1996 года — заместителем секретаря Совбеза стал Борис Березовский.

Как писал Евгений Примаков (в 1996 году — глава МИД РФ) в своей книге «Восемь месяцев плюс», уже тогда АП «стала чуть ли не самым главным органом власти, определяя стратегию, тактику, назначения на буквально все мало-мальски значимые должности, вмешиваясь в дела правительства, парламента, регионов». По его словам, это «ненормальное явление» было выгодно «отдельным группам олигархов, пробивавших на руководящие посты администрации своих людей», но прежде всего оно объяснялось состоянием здоровья президента. Спустя всего несколько месяцев после выборов, 5 ноября 1996 года, Борис Ельцин перенес операцию на сердце — аортокоронарное шунтирование. На время операции обязанности главы государства исполнял Виктор Черномырдин.

«Ельцин мог победить без всего этого безумия»

Распространенное мнение о том, что Геннадий Зюганов не знал, что будет делать со своей победой, даже если он ее добьется, подтверждает один из сотрудников его предвыборного штаба. Он вспоминает, что кандидат был «полон энергии», но «воли к победе у него не было»: «Желание победить у него и сейчас есть. Но, в отличие от Ельцина, у него не было жажды власти, готовности пойти на что угодно, лишь бы ее получить».

Политолог Сергей Черняховский полагает, что Геннадий Зюганов «работал до конца», но просто «не решился на продолжение борьбы после самого голосования». По его мнению, коммунист мог бы «переехать в Орел и продолжать оттуда борьбу»: «Но когда надо было принимать решение — до конца боремся или принимаем игру по их правилам,— тут он пошел на компромисс». Господин Черняховский подчеркивает, что Зюганов — «не революционер» и для него «кровь — вещь неприемлемая».

Депутат Госдумы первого—третьего созывов от «Яблока» Вячеслав Игрунов считает, что «победа Зюганова принципиально ничего бы не изменила». «Для того чтобы вернуть советскую власть и советские репрессии, нужно вернуть советскую идеологию. Но советская идеология была разрушена вдрызг»,— говорит он. Поэтому, считает Вячеслав Игрунов, если бы победили коммунисты, они «все равно долго бы у власти не удержались — это показывает опыт и Венгрии, и Польши»: «Но политика была бы менее жульническая, менее уродская, они бы создали две равновеликие силы, которые могли бы контролировать друг друга». Вячеслав Игрунов говорит, что знает массу коммунистов, которые занимались бизнесом и уже тогда «использовали свое думское, губернаторское положение для обогащения»: «Чтобы построить тоталитарное общество, нужны люди с горящими глазами, бескорыстные, верящие в то, что они делают. Не было уже таких».

Как «способ запугивания и борьбы со всеми другими оппонентами» стратегия президентской команды сработала эффективно, но по сути «это была просто пропагандистская кампания», считает Григорий Явлинский. «С моей точки зрения, Зюганов не мог выиграть,— говорит он.— Даже по тому, что он говорил, как хотел понравиться, можно легко понять, какое было главное настроение. Зюганов везде, и в Давосе в том числе, говорил: я такой травоядный, я совсем не страшный. Он пристраивался к новой ситуации, видимо, уже понимал, что это не его время, не его настроение». В любом случае в 1996 году победил бы Борис Ельцин, уверен Григорий Явлинский: «Абсолютное большинство людей были на его стороне, никто не хотел возврата под красные знамена. Только он мог победить честно, без этого всего безумия, и, кроме того, он мог победить и поменять экономическую политику».

«Здоровый Зюганов был страшнее больного Ельцина»

Бывший секретарь ЦК КПРФ по избирательным технологиям Виктор Пешков называет выборы 1996 года «очень сложным и очень печальным опытом» в истории России. «Был нарушен процесс демократического развития страны через выборы. Та власть и преемники нашли способ, как обеспечивать нужный итог голосования»,— считает он. Как отмечает Григорий Явлинский, «в 1996 году властная группировка поняла, что с помощью монополизированного пропагандистского государственного телевидения можно сделать все». «Поэтому в 2000 году они просто воспользовались этой возможностью влияния на людей. И уже не беспокоились ни о чем, поскольку точно знали, что с помощью телевидения решат любой вопрос и приведут любого человека к власти». Репутация СМИ, продолжает Григорий Явлинский, после кампании 1996 года оказалась безвозвратно подорвана. «Почти все значимые издания и влиятельные телеканалы стали платными сотрудниками штаба Ельцина. “Сейчас нам нужно победить коммунистов, вот закончим избирательную кампанию и снова станем независимыми журналистами” — так говорили почти все. И ни с кем этого не произошло»,— говорит он.

Георгий Сатаров рассуждения о всесилии СМИ считает заблуждением. «Действительно, СМИ, в основном центральные, поддержали Бориса Николаевича без всякого обращения с его или нашей стороны. Для них поддержка Ельцина была способом выживания,— говорит он.— И тогда возникло ощущение, что выиграли СМИ, а не Ельцин, что выиграли олигархи, а не Ельцин. Нельзя отрицать их вклад в эту победу, но представление о всемогуществе СМИ возникло и превратилось во всемогущество не свободы слова, а во всемогущество тотального контроля».

Что будет с президентом после выборов, в его окружении «мало кого волновало», считает господин Явлинский: «Для них решающее значение имело только то, что было связано с их имуществом и доходами, а именно тогда закладывался фундамент слияния бизнеса, собственности и власти». «Президент после избрания очень плохо себя почувствовал и еле-еле прошел инаугурацию»,— говорит он.

Валерий Хомяков говорит, что во время кампании в штабе, действительно, не задумывались о последствиях выборов. «Здоровый Зюганов был страшнее, чем больной Ельцин»,— признает он, но замечает, что Борис Ельцин все же проработал на президентском посту еще четыре года. Сергей Филатов рассказывает, что «шепотки пошли после первого тура»: «Ельцина нет, Ельцин заболел, у Ельцина инфаркт. Он совсем больной приехал на совет штаба, весь белый, говорить почти не может. У меня екнуло, конечно, что мы можем проиграть. Сняли его на камеры, показали людям, что он еще живой». И если во втором туре все «прошло хорошо», то после выборов «стало очень тяжело», вспоминает бывший глава АП. «Вот тогда мы начали уже варианты разбирать: а не лучше ли было вот этого? Но кто же знал, что так может случиться»,— говорит Сергей Филатов. По его мнению, вопросы здоровья президента должны быть отрегулированы законодательно, поскольку они напрямую «влияют на всю нашу жизнь и жизнь нашей страны». «Мы до сих пор не откровенны относительно того, что происходит с президентом. Это большой просчет»,— резюмирует Сергей Филатов.

Наталья Корченкова