Как филолог и экономист создали музей татарской культуры

В Казани есть Кремль, знаменитые храмы и мечети, но кроме стандартного набора достопримечательностей гостям города неизменно рекомендуют посетить музей чак-чака. Экономист и филолог личную любознательность конвертировали в востребованный туристический продукт.

АЛЕКСЕЙ БОЯРСКИЙ

Музей домашнего типа

Двухэтажный желтый дом в центре Казани — вроде и городской и деревенский одновременно. Первый этаж каменный, выше — сруб, обшитый вагонкой. Классическая двухскатная крыша с чердаком, окошки с синими и зелеными ставенками и наличниками. Похоже, отреставрированный памятник архитектуры. Судя по вполне домашним занавескам в окнах и цветам на подоконниках, дом жилой. Хотя указатели и вывески говорят, что здесь находится музей чак-чака.

В небольшой прихожей часы с маятником, с потолка свисает старинный светильник, на стойке администратора — самовар. Атмосфера мягкая и уютная. За стойкой девушка словно из фильма-сказки: длинный сарафан, расшитый жилет, на голове что-то вроде кокошника (позже выяснилось, что это национальный головной убор калфак), в ушах длинные узорчатые серьги. "Вы на экскурсию? Поднимайтесь на второй этаж, разувайтесь. Хозяйка сейчас подойдет и все расскажет",— приветствует нас администратор. Так это обычный музей или все же жилой дом, в котором рады любознательным гостям? Подобные существуют, например, в Переделкино: потомки писателей-поэтов принимают экскурсантов на полученных по наследству дачах, и там же живут.

Поднимаемся по узенькой деревянной лестнице. В верхней прихожей полно всякой дореволюционной всячины, тут и географические карты, и старинные весы, и даже стиральная доска. Под ногами половики. В комнатах вполне деревенская обстановка: ковры, шкафчики с посудой и прочей утварью, сундуки, патефон с пластинками, балалайка. На стене лапти. Казалось бы, русская изба, но мебель какая-то странная — вдоль окон низкие, покрытые коврами диваны. "Это "сяке" — традиционная татарская мебель",— поясняет подошедшая молоденькая "хозяйка" с косой и тоже в национальном наряде.

На экскурсию уже подтянулись и другие посетители — ватага детей с сопровождающими взрослыми. Пора начинать. "Меня зовут Алия,— представилась хозяйка-экскурсовод, после того как гости расположились на лавках.— Вы находитесь в традиционном татарском купеческом доме. Музей у нас необычный: здесь можно не только смотреть, но и все трогать. Даже посидеть вот на том сундуке, которому больше ста лет,— это к деньгам".

Тема нашей экскурсии — "Татарский костюм и украшения". Алия рассказывает, как выглядела татарская женщина в XIX веке (одежда, украшения, прическа), используя саму себя как иллюстрацию. Оказывается, серебряные браслеты на запястьях имеют и утилитарную функцию: их натягивают поверх широких рукавов, чтобы те не болтались и не мешали в домашней работе. Переходим к быту — Алия в роли татарской хозяйки извлекает старинную утварь. "Главное орудие хозяйки — скалка,— экскурсовод достает несколько почерневший от времени деревянный предмет.— Ею можно и тесто раскатать, и мужа воспитать, и вещи погладить". И вместе с добровольной помощницей из числа гостей тут же показывает, как в позапрошлом веке на скалке гладили-раскатывали полотенце.

А вот и долгожданный чак-чак. Алия выкладывает на стол основные ингредиенты: муку, масло, мед, сахар — не песок и не кубики рафинада, а увесистый конус — сахарную голову. "Чак-чак — продукт долгого хранения, поэтому его передавали в качестве гостинца,— рассказывает экскурсовод.— И разумеется, это десерт, еда праздничная — сейчас на свадьбы пекут торты, а раньше делали что-то похожее из чак-чака". И хозяйка демонстрирует уже приготовленный чак-чак в форме полушария, украшенный орешками и татарской пастилой. Дальше нас приглашают в другую комнату, где накрыт стол для чаепития с тем же чак-чаком, пастилой и прочими татарскими сладостями. Пока гости пьют чай, Алия рассказывает об одежде, развешанной на стенах, о гардинах и цветах. Заводит патефон. "Не понял, она что, здесь живет?" — тихо толкает мальчик соседа. Тот пожимает плечами.

"Смотреть надо шире"

"Фактически мы здесь живем, только ночевать домой уходим",— говорят основатели и хозяева музея супруги Дмитрий и Раушания Полосины. На вид абсолютно современные люди, 30-40 лет, таких обязательно встретишь в каком-нибудь офисе. Людей, увлеченных историей татарского народа, я представлял иначе. К тому же выясняется, что у главного идеолога проекта Дмитрия татарской крови не больше четверти. "Да мы вообще не местные",— смеется Раушания. Дмитрий родился в Пензе, но вырос в Набережных Челнах — городе, в котором, по его словам, татарская культура не очень заметна. Раушания выросла в Ташкенте в татарской среде, потом ее семья переехала в Казань. Встретились же они в Москве, когда сделали вполне успешную карьеру в российском подразделении Volkswagen: Дмитрий работал в столичном офисе, а Раушания приехала на дилерскую конференцию. По образованию Дмитрий экономист, Раушания — филолог. В жизни экономист скорее жена: Дмитрий выдает идеи, а она их просчитывает.

"В школе была история Татарстана, но преподавали ее отвратительно скучно. Как и татарский язык. В школе я ненавидел историю. И нельзя сказать, что потом ей увлекался,— рассказывает Дмитрий.— Но я люблю автопутешествия. За 11 лет жизни в Москве объездил все Подмосковье, все ближайшие города — музеи, исторические достопримечательности. Когда познакомился с Раушанией, то показал ей все, что видел раньше, что-то новое вместе открывали. А в Казани заметили: кроме академических музеев, Казанского кремля, туристу можно показать разве что фасады зданий, а живых музеев, рассказывающих о татарском быте, нет. При этом в Переславле-Залесском, к примеру, число музеев просто зашкаливает. Еще нас сильно поразил музей коломенской пастилы. И тогда подумалось: почему музей пастилы в Коломне есть, а музея чак-чака в Казани нет?"

К тому моменту Дмитрий, по его словам, уже вовсю переживал очередной кризис среднего возраста: вроде бы с работой-карьерой порядок, а удовольствия нет. Душа просила чего-то другого. Вот, например, музей чак-чака создать. "Потом оказалось, что идея такого музея не нам первым пришла в голову, но никто не понимал, как ее реализовать,— вспоминает Раушания.— На первый взгляд все просто: набрать разных видов чак-чака и выставить. Но это неинтересно. И мы решили говорить не только про чак-чак, а еще и про все, что с ним связано — традиции и культуру".

Супруги-энтузиасты тогда обратились за советом к директору музея коломенской пастилы Наталье Никитиной. А та, имея в виду собственный опыт, объяснила, что думать нужно о содержании, а понимание формы придет само: "Рецепты чак-чака люди в интернете сами найдут. Смотреть надо шире". За материалом же отправила в РГБ, бывшую библиотеку имени Ленина.

Как ни странно, в интернете нужного качества сведений о реальном быте татар, реальных традициях почти не нашлось. В архивах Казани тоже мало что сохранилось, ведь город дважды горел: в 1774 году при взятии Емельяном Пугачевым и в 1842-м — вследствие окрестных лесных пожаров. Получалось, что единственное хранилище необходимой информации именно Ленинка.

"Мы в 8 утра выезжали в библиотеку с бутербродами и сидели там до позднего вечера. Месяца полтора там буквально прожили,— рассказывает Дмитрий.— Думали, если даже про коломенскую пастилу в архивах информация нашлось, то про чак-чак, распространенный на большей территории, тем более найдется. А выяснилось, что практически ничего нет. В интернете же нет ничего и подавно — только рецепты. По истории, кроме того, что это свадебное блюдо, ничего не известно. Да и сами татары мало чего помнят. Тогда мы стали собирать информацию о быте и традициях татар. Но и тут проблема. Татары — мусульмане. Мужчины и женщины живут каждый в своей части дома. Мужчина приходит в гости к мужчине, на женскую половину не заходит, что там творится, не видит. Кроме того, татары о себе сами мало что писали, в основном их быт описывали путешественники — мужчины. И они тем более не могли видеть, как женщины готовят чак-чак".

Главным консультантом выступил живущий под Казанью 90-летний дедушка Раушании, который и сегодня хранит в своем доме многие элементы традиционного уклада. В результате форма и содержание выстроились сами собой: чак-чак стал просто поводом для рассказа за традиционным чаепитием о татарских культуре и истории.

Без бутафории

Дом, кажется, ломится от старинных вещей-экспонатов. "Сколько? Никогда не задумывался,— морщит лоб Дмитрий.— Думаю, за тысячу перевалит — одних сундуков шесть штук". По словам супругов, музей создавался под лозунгом "Нет бутафории!". Никакого новодела — все предметы оригинальные. "Есть сундук николаевских времен, который принадлежал моей прабабушке. Гости придумали, что, если на нем посидеть, это к деньгам,— рассказывает Раушания.— Что-то мы, конечно, покупали — вот этот буфет, например. Но большую часть вещей нам просто принесли — то, чем пользоваться невозможно, а выкинуть жалко. На многих предметах одежды, на части полотенец и прочего текстиля мы с нашими девочками узоры вышивали сами (здесь пришлось поступиться принципом). Узоры на шапочках копировали со старинных".

Большинство выставленного относится к XIX — началу XX века. Самый древний экспонат — пушечное ядро времен взятия Казани Иваном Грозным, найденное во время раскопок. Его музею подарил один из гостей. "Конечно, собиралось все это не сразу — на старте в сентябре 2014 года, думаю, и десятой части сегодняшней экспозиции не было,— замечает Дмитрий.— Сейчас смотрю старые фотографии — кажется, что голые стены. Немного одежды, два стола, подушечки... Правда, открывались мы в другом здании — там было всего 40 кв. м, а здесь больше 200".

У нас гости снимают обувь и идут по половикам босиком, как принято. Мы могли бы выдавать бахилы, как в обычных музеях, но это нарушит атмосферу

По рассказу Раушании, музей открылся спонтанно: "Мы все готовились, готовились, собирались. Уже повесили даже табличку, что в этом доме скоро откроется музей чак-чака. А однажды забыли закрыть калиточку. И проходившие мимо люди к нам заглянули, посмотрели и сказали: мол, давайте вы уже экскурсию нам проведете. Тогда мы поняли, что пора".

Принцип работы без бутафории распространяется на все. "Человек должен почувствовать себя гостем в татарской семье,— объясняет Раушания.— У нас гости снимают обувь и идут по половикам босиком, как принято. Мы могли бы выдавать бахилы, как в обычных музеях, но это нарушит атмосферу. Вся посуда настоящая — как в татарских домах. Никаких чайных пакетиков — завариваем традиционный татарский чай с чабрецом. Сладости тоже не из магазина. Чак-чак ручной работы. А, например, десерт как-тош, тот, что орешек с пастилой, есть только в нашем музее — восстановили рецепт сами".

Стоит отметить, что Дмитрий татарского языка не знает, отдельные слова разве что. Раушания более или менее понимает речь, но сама практически не говорит. Экскурсоводы же татарским владеют хорошо. Однако, парадокс: по словам экскурсовода Алии, она хоть и окончила истфак Казанского университета, все, что рассказывает гостям о татарском быте, узнала именно от Дмитрия и Раушании.

С душой

"Мы обращались в разные фонды, подавали заявки на гранты. Например, в фонд Потанина. Все говорили "как здорово", но денег никто не дал. И мы все начали на свои",— вспоминает Дмитрий. Стартовые вложения составили 150 тыс. руб. Первое помещение музея было в небольшом домике, который арендовали у мечети. А потом при содействии помощника президента Татарстана по культуре получили в аренду этот дом.

"Памятник архитектуры — дом татарского купца. Мы до сих пор его внутри восстанавливаем в традиционном виде, скоро сделаем второй вход, чтобы было как принято: мужская и женская половины, каждая с отдельным входом",— объясняет Раушания. Аренда здесь — 116 тыс. руб. в месяц. Сотрудников, помимо хозяев, семеро: пара администраторов, четверо экскурсоводов, работающих посменно, и помощник по хозяйству. Средняя цена билета на часовую экскурсию — 350 руб. Сборы музея в среднем около 500 тыс. руб. в месяц, рекорд — 800 тыс. руб. Около четверти доходов приносит музейная лавка — там продаются посуда, чай, чак-чак, а также украшения, многие из которых выполнены в мастерской музея.

"Любимый вопрос наших знакомых: музей — это замечательно, а живете-то на что? — смеется Дмитрий.— А мы отвечаем: на это и живем, музей сейчас наш единственный источник дохода". По словам Дмитрия, за последний год в музее побывало более 12 тыс. человек. И поток посетителей постоянно растет, нынешний рекорд — 158 человек в день. В основном это приезжие. "Сами казанцы к нам редко заходят — даже не знают о существовании музея",— разводит руками Дмитрий.

Туристы — другое дело. "Организаторы соревнований сами включили музей чак-чака в культурную программу",— сообщил тренер по плаванию, сопровождавший детей из Саратова. Примерно то же говорила дама, которая привезла группу московских школьников на конкурс хорового пения. При этом никакой рекламы хозяева не дают — работает сарафанное радио. Так или иначе, музей необычного формата стал хитом путеводителей и туристических программ города. Возят сюда и иностранцев — экскурсоводы могут работать с публикой и на английском, и на татарском языке (его понимают гости из тюркоязычных стран).

Хозяева намерены расширяться — хотят проводить мастер-классы по приготовлению чак-чака, открыть при музее бакалейную лавку и чайную. "В чайной можно будет просто посидеть, а кроме того, проводить лекции, литературные вечера, встречи с писателями, другими деятелями культуры. Превратить чайную в место сбора интеллигенции",— делится планами Дмитрий.

Главное, чем гордятся основатели,— музей получился по-настоящему живой. "На обычной выставке весь быт воссоздан за веревочкой, а у нас можно потрогать, посидеть. Музей с душой. Многие думают, что Алия действительно хозяйка этого дома,— так вживается в образ,— говорит Раушания.— Однажды пришли родители с маленькой девочкой. Они ей обещали, что поведут в музей, а потом в гости. И вот уходят, а девочка маму за руку дергает: "А когда в музей-то пойдем?" Подумала, что сюда они в гости ходили!"