экономика

Вчера в Екатеринбурге открылась выставка "Иннопром", главная площадка страны, где предприятия демонстрируют свои успехи в инновационном развитии. Точнее, в том, как они это развитие понимают. Обозреватель "Ъ" ДМИТРИЙ БУТРИН постарался дать понятное определение инновациям в нынешней экономической ситуации и пришел к выводу, что правда о них не такая уж горькая.

Программа "Иннопрома", крупнейшей в России выставки инноваций в промышленности, сама по себе значимый предмет для изучения. Во всяком случае, момент для изучения инновационного процесса в России идеален. Представленное на "Иннопроме" в 2015 году — так или иначе проекты уже ушедшей экономической эпохи: все это было придумано и начало делаться в экономике, где инновации большинству игроков представлялись скорее "хорошими манерами". На инновации 2011-2014 годов вообще легко транслировать популярную социологическую идею об образовании: получение богатейшими слоями населения высшего образования в демонстративно непрактичных областях рассматривается как элемент престижного потребления: "Мы учим своих детей музыке и литературе, потому что достаточно богаты, чтобы позволить себе не учить их механике, банковскому делу и другим обыденным, невозвышенным занятиям". Это работает: большая часть "ассортимента" выставки "Иннопром" в последние годы — это именно декларация "мы настолько богаты, что можем позволить себе такие вещи, как инвестиции в R&D; пусть на практике мы и можем купить все это на нефтедоллары и много дешевле в США и ЕС, но надо же развивать отечественную прикладную науку!"

"Иннопром-2016" в этом смысле принципиально другая история. Понятно, что в ближайшие годы никто не собирается вкладывать в промышленные инновации, в успехе которых менеджмент сомневается: если люди сокращают капитальные инвестиции, то вне необходимого ни в R&D, ни во что-то смежное финансовый блок компании позволит вкладывать только под огромным давлением. С другой стороны, за прошедшие полтора-два года новых условий — дешевый рубль, потенциальная ценовая конкурентоспособность в том числе с Китаем, снятие давления на рынке труда, быстро снижающаяся инфляция — новая парадигма работы с промышленными инновациями сформироваться не успела бы. Пока большая часть того нового, что будет показываться на "Иннопроме",— это попытка мгновенного занятия открывшихся ниш, сверхкороткие стратегии и тестовые проекты без крупных инвестиций. Не менее значимая часть — попытки столь же быстро освоить любой ценой инвестиции, сделанные в тучные годы, хоть с каким-то результатом: компании готовы как можно быстрее развязаться со старыми инновационными историями, пока они не превратились в совершенно полную бессмыслицу, и тут не до прибылей — лишь бы получить хоть какой-то результат. Еще одна часть — истерическая: многие проекты "Иннопрома" будут просто блефом, попыткой заявить "мы будем делать вид, что вообще ничего не случилось, у нас нет ни кризиса, ни новых реалий, чего вы испугались?" И, наконец, проекты небольшой части предпринимателей, осознавших, что надо поблагодарить время за предоставленное удовольствие жить в роскошные годы и пойти придумать что-то адекватное новым временам, и представляют наибольший интерес.

В самом деле, все не так безнадежно. Некоторые ключевые преимущества российского R&D за 2011-2014 годы, годы нефтяного ренессанса, обманувшего всех, действительно были утеряны. Впрочем, накопленное богатство этих лет — это не самая бессмысленная компенсация за такие потери, тем более что экономика в эти годы не росла не только в России. Остается лишь понять, в какой форме далее инновации в промышленности будут востребованы и зачем — здесь есть несколько вариантов. И в этом смысле выбор ключевым партнером "Иннопрома" в 2016 году Индии — красивое решение, но мало соответствующее реальности. С этой точки зрения экономики России и Индии — антиподы. В июне аналитики ЕЦБ опубликовали примечательную работу, посвященную "глобальным цепочкам стоимости" в мировой торговле. Из этой работы очевидно: Россия интегрирована в "мировую фабрику", пусть в основном через нефтяной сектор, на порядок больше, чем Индия.

Почему это важно? После 2014 года лозунг о "суверенном инновационном развитии", и ранее-то достаточно сомнительный, потерял остатки смысла, который в него вкладывают. Если еще два года назад какие-либо соображения о том, что российские компании смогут отвоевывать сектора рынка у азиатских и европейских конкурентов с конечными продуктами и проектами, могли рассматриваться, то в 2016 году это просто бессмыслица. "Наши инновации — для защищенного внутреннего рынка" — плохой лозунг, поскольку это просто лозунг для нерентабельных проектов. "Мы вытесним Китай" — денег на реальную конкуренцию с Китаем нет.

Высокая интегрированность в мировую торговлю — то, что работает и должно сработать. На "Иннопроме" в первую очередь интересно то, что интересно в цепочке стоимости, в кооперации с любым возможным партнером, не исключая европейских и американских. Тем более что национальному инженерному менталитету это вполне соответствует. В России не так много изобретателей и не так много качественных управленцев, однако в стране всегда отлично реализовывался другой тип инноваций: замена сверхдорогих и ультраинновационных решений конкурентов своими, дешевыми и сверхнадежными. Это национальная компетенция, но она не работает вне глобальных рынков, и это то, что стоит искать на "Иннопроме". Его там пока немного. Но эти не слишком яркие и не слишком рекламируемые инновации стоят любого золота: если экономика России будет в будущем расти, то миллионы будут именно здесь.