Главная теократия мира в репортаже «Денег»

Современные люди, управляемые средневековой властью. Таков облик сегодняшнего Ирана. Теократия пока справляется с вызовами XXI века, но с каждым годом делать это ей все труднее.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН, Тегеран--Москва

В Иране эпидемия селфи — молодежь старается ни в чем не уступать своим сверстникам из других стран. Но сделать это непросто — крупнейшие социальные сети и многие интернет-сайты под запретом (около трети сайтов), эротика и порнография под запретом, жесткий дресс-код предписывает женщинам ношение платка и необлегающей одежды, дискотек и ночных клубов не существует, вне- и добрачные связи запрещены.

Таковы предписания шариата. Иран — единственная в мире теократия (если не считать Ватикана). Главой государства по конституции после исламской революции 1979 года считается Махди, 12-й шиитский имам, пропавший (официально "ушедший в сокрытие") в 874 году н. э. С тех пор он незримо управляет Ираном. Его местоблюстителем является верховный лидер — рахбар — духовный глава всех иранских мусульман-шиитов. Он избирается Советом экспертов, состоящим в основном из высшего духовенства — аятолл. Рахбаром может стать только аятолла (в отличие от суннитов, шииты имеют четкую систему религиозной иерархии). Со смерти лидера исламской революции аятоллы Хомейни в 1989-м рахбаром является аятолла Али Хаменеи. Хомейни и Хаменеи, в одинаковых черных чалмах и с окладистыми седыми бородами, смотрят на вас с плакатов по всему Ирану.

С плакатов и граффити смотрят на иранцев и многочисленные шахиды (погибшие за веру, в основном в ирано-иракской войне 1980-1988 годов, хотя есть уже и новые, из Сирии). А аэропорт Исфахана называется "кладбище шахидов". Шиитская версия ислама отличается ярко выраженным культом мученичества. Смотрит с плакатов и дочь пророка Мухаммеда Фатима — но вместо лица у нее свечение.

Религия из-под палки

От навязанной сверху религии люди, впрочем, устали и пытаются вырвать себе больше свободы. "Сейчас у нас Рамазан, но реально соблюдает его не так уж и много людей, меньше, чем в соседней официально светской Турции,— говорит собеседник "Денег" (мы не публикуем имен, чтобы у людей не было проблем со спецслужбами, пытавшимися опекать нас в поездке).— Все просто: люди берут у врачей справку о каком-нибудь заболевании и спокойно едят в дневное время в Рамазан".

Запрещенный алкоголь (в виде самогона) при большом желании достать можно. Запрет на проституцию обходится за счет института "временного брака": мулла оформляет брак на один день, точнее, просто используются готовые бланки. Впрочем, вся эта деятельность подпольна. Предписание о ношении платка соблюдается строго (если что, на недопустимый внешний вид сразу укажет полиция), но женщины все равно пытаются показать индивидуальность. Отношение к режиму можно четко определить по тому, какой на женщине платок (от черной чадры до почти незаметного "бантика" сзади прически), по цвету и манере одежды. Экстремальный случай — драные джинсы — нам встретился в аэропорту: возможно, это европеизированная дочка или внучка какого-то важного чиновника. Отбеленные волосы встречаются куда чаще. Такую молодежь называют "гарбзаде" — западниками.

На запрещенные сайты попадают, пользуясь специальными программами (по данным Google, Иран — пятая в мире страна по потреблению контента для взрослых на душу населения в мире). Впрочем, теократия пытается с этим бороться. В 2011-м клерикалы объявили о создании "халяльного интернета" и обязали интернет-провайдеров хранить весь трафик пользователей три месяца.

Подозрительность властей запредельна. Процесс получения разрешения на съемку нестратегических объектов вроде метро или нефтяных вышек настолько забюрократизирован и долог (журналистской визы мы с фотографом Павлом Кассиным ждали три месяца), что проще либо вообще отказаться от работы в Иране, либо делать все на свой страх и риск.

Разочарование в протесте

Сказать, что иранцы довольны происходящим, нельзя. Можно было бы предположить хоть какой-то, но оптимизм. Просто потому, что в 2013 году президентом стал умеренный реформатор Хасан Роухани (сменивший одиозного Махмуда Ахмадинежада), и свобод по идее должно было стать больше. Да и часть наиболее болезненных экономических санкций (запрет на экспорт нефти в ЕС) с Ирана в начале 2016-го была снята. Но почти все наши собеседники сошлись во мнении, что "стало хуже". Хотя объяснить, в чем конкретно заключается ухудшение, мало кто смог. Экономика Ирана чувствует себя неплохо, МВФ на 2016-й прогнозирует рост ВВП на 4%. Свобод тоже меньше не стало.

"Члены правительства Роухани — действительно реформаторы,— говорит источник "Денег" в дипломатических кругах.— У некоторых даже есть американская грин-карта. Но толку мало — все поползновения к реформам блокируются рахбаром. Вероятно, вообще победа Роухани на выборах была организована рахбаром для снятия санкций с Ирана. Решил поиграть с Западом, выставив напоказ картонного реформатора".

Возможно, разочарование связано с утраченными надеждами на либерализацию. Собеседники "Денег" вряд ли могут пожаловаться на финансовое неблагополучие. В основном это вполне успешные люди: учившийся в России врач из Исфахана, предприниматель из Шираза, мечтающий переселиться в Санкт-Петербург и открыть там бизнес, дочка бизнесмена и внучка высокопоставленного чиновника еще шахского правительства из Тегерана, учившаяся в Лондоне, тегеранский студент-архитектор из небедной семьи. Времена шаха по молодости никто не помнит, но упоминают рассказы родителей "о лучших временах".

Выборка неидеальная, но именно такие люди наиболее активны экономически и политически. Ту же исламскую революцию 1979 года сделали не бедняки (они присоединились к протестам в последний момент), а духовенство, средний класс и студенчество.

Последние две страты были и ядром провалившейся "зеленой революции" июня 2009-го. Тогда на фоне фальсификации итогов выборов президента лидеры оппозиции Мир-Хосейн Мусави (кстати, родственник рахбара и премьер-министр в 1981-1989 годах) и Мехди Кярруби возглавили масштабные акции протеста. Сотни тысяч, а затем и миллионы иранцев вышли на улицы крупнейших городов, требуя справедливых выборов. Один из активистов в Тегеране повязал мне тогда на руку зеленую ленточку — отличительный знак оппозиции, я храню ее до сих пор.

Протесты разрастались, власть отвечала снайперским огнем по демонстрантам и рейдами басиджей — вооруженных дубинками групп мотоциклистов, сторонников власти. Дело дошло до того, что массы начали скандировать: "Марг бар рахбар!" ("Смерть рахбару!"), точно так же, как во время исламской революции 1978-1979 годов протестующие кричали: "Марг бар шах!"

Муллархия против флешмоба

Властям удалось подавить протесты, несмотря на очевидный раскол внутри элит ("зеленую революцию" поддержал, например, внук аятоллы Хомейни — Хасан Хомейни). От волнений 2009-го в 2016-м не осталось и следа. Мусави и Кярруби сидят под домашним арестом, часть протестующих брошена в тюрьмы, часть эмигрировала, а часть властям удалось купить. Люди разочаровались в протесте и теперь не выставляют недовольства напоказ. Но, впрочем, и не боятся о нем говорить. "Никаких надежд нет,— говорит один из наших собеседников.— Ну и что, что рахбар уже стар (77 лет.— "Деньги"). Слухи о его плохом здоровье появляются раз в месяц уже на протяжении нескольких лет. Но и даже после его смерти муллы изберут такого же".

К муллам у собеседников "Денег" отдельная неприязнь. "Очень хорошее занятие. Зарплата около $2 тыс. в месяц (средняя зарплата в Тегеране — $1 тыс.— "Деньги"). Бесплатная государственная квартира, субсидии практически на все. Самые богатые люди в стране — госчиновники и муллы, часто это одно и то же. Аятолла Хашеми-Рафсанджани — миллиардер, да и президент (ходжатоль-эслам, второй ранг после аятоллы.--"Деньги") Роухани — тоже небедный человек, его брат руководит таможенной службой Ирана",— говорит один из них.

По оценке публициста-эмигранта Амира Тахери, в стране около 500 тыс. мулл при общем населении в 78 млн, а докторов, согласно заявлению министра здравоохранения, всего 18 тыс. (в США и Канаде докторов иранского происхождении больше, чем на родине). В наших перелетах между городами в салоне самолета обязательно был минимум один мулла. Да и просто на улицах, в ресторанах или магазинах — то тут, то там мелькает либо белый, либо черный тюрбан (черный цвет означает, что его обладатель — сейед, то есть потомок пророка Мухаммеда; духовенство в Иране — часто наследственное).

Ответ людей на ограничения и репрессии властей — уход в частную жизнь. В Тегеране и в других городах Ирана мало общественных пространств, за исключением базаров и мечетей. Как иранцы развлекаются? Очень просто — ходят друг к другу в гости. В гостях, за стенами, дозволительно все, что запрещено в пространстве общественном. Закрытые вечеринки со всеми "запретными плодами" — это очень по-ирански.

Однако переход от тихого недовольства к протестам вообразить в иранском контексте довольно легко. Хотя бы в силу демографии: доля молодежи здесь гораздо выше, чем, например, в России.