Почему москвичи больше не хотят идти в муниципальные депутаты

Весной 2012 года десятки москвичей попробовали проверить на практике "теорию малых дел". В 2016 году они больше не хотят быть муниципальными депутатами.

Таисия Бекбулатова

В марте 2012 года все внимание было приковано к президентским выборам. Почти незаметно на этом фоне прошли муниципальные выборы в Москве, и, возможно, именно благодаря своей незаметности они дали неожиданные результаты. Во многие районные советы депутатов, которые годами были кружками заслуженных бюджетников, избрались новые независимые люди. Оппозиционеры в муниципальных собраниях были и до того — в основном члены КПРФ или "Справедливой России". Но всерьез на что-то повлиять или хотя бы привлечь внимание к своей деятельности им не удавалось.

Зима 2011 года и последующая весна 2012-го (до 6 мая, когда волна мирных протестов была жестко обрублена) были временем воодушевления для людей, которых тогда окрестили "креативным классом". Многие из них в те месяцы впервые заинтересовались политикой. Популярным мнением в этой среде тогда была так называемая теория малых дел. По соцсетям широко расходились посты с призывами начать менять ситуацию "с себя": от предложений "перестать гадить в лифтах" до призывов бороться за новые скамейки на улицах. Во многом порождением "теории малых дел" была и новая муниципальная волна, благодаря которой депутатами стали люди, до того даже не думавшие о какой-либо политической карьере,— они просто поверили, что могут изменить к лучшему если не страну, то хотя бы свой район. По сути, они поставили эксперимент, проверяющий на деле ту самую "теорию малых дел",— эксперимент над самими собой и системой, в которую они встроились.

"В 2012 году удалось создать новое поле муниципальных депутатов, которых до этого не было ни слышно, ни видно",— вспоминает депутат района Отрадное Михаил Вельмакин, который тогда занимался бесплатной "Школой депутатов" для тех, кто решил выдвигаться, а позже вместе с несколькими другими депутатами создал неформальный совет муниципальных депутатов. "Главное, что мы сделали,— напомнили людям, что в стране в принципе есть местное самоуправление. В регионах появились "школы местного самоуправления", партии стали бороться за места в советах депутатов, и даже власть некоторое время считалась с нами,— говорит экс-депутат района Южное Тушино Вера Кичанова.— Важный показатель, что в программах всех шести кандидатов в мэры Москвы в 2013 году был пункт про расширение полномочий местных депутатов. Политики не обещали бы этого, если бы не почувствовали запрос". Кичанова добавляет, что "реальных полномочий статус районного депутата давал немного — скорее он позволял собирать вокруг себя неравнодушных людей, становясь посредником между властью и жителями".

Новых районных избранников стало слышно быстро. Старая система не готова была к наплыву чужаков, из-за чего в муниципальных собраниях практически сразу же начались конфликты. Новоизбранного депутата Тропарево-Никулино, выпускника той самой "Школы депутатов" Владимира Гарначука пытались силой не пустить на заседание собрания. Независимому депутату Ломоносовского района Дмитрию Мартыненко в военкомате выдали направление в психоневрологический диспансер, а в почтовом ящике он нашел анонимное письмо о желании признать его недееспособным из-за того, что он "неудобен для местной власти и военкомата". Доходило до того, что на "оранжевую оппозицию" в муниципальных собраниях жаловались председателю Мосгордумы Владимиру Платонову. Правда, позже выяснилось, что письмо с призывом "обуздать распустившихся муниципальных депутатов" было подписано покойницей.

Многим независимым депутатам с первых дней избрания пришлось погрузиться в борьбу с районными властями. "Что больше всего расстроило за эти четыре года, так это безумно низкий профессиональный уровень исполнителей на местах: управы, бюджетные учреждения, соцслужбы и так далее — профессионалов там практически нет,— говорит депутат района Печатники Максим Мотин.— Это происходит потому, что люди, которые имеют свое мнение, там не нужны: они же не будут обеспечивать явку на выборах и митингах. Нужны те, кто со всем согласен". Он отмечает, что и те хорошие специалисты, которые есть, уходят в коммерческий сектор. "Это очень печально, потому что неважно, кто будет президентом — Путин, Прохоров или Навальный. Можно принять любые законы, но если люди не знают, что такое ливневая канализация, это не решит проблему",— говорит Мотин.

Довольно скоро новые местные депутаты стали доставлять проблемы московским властям. Уже в конце 2012 года муниципальные депутаты подготовили доклад, посвященный бизнесу депутатов Мосгордумы. Муниципалы обвинили в предпринимательской деятельности нескольких единороссов, в том числе фигуранта рейтинга Forbes Александра Милявского, и заявили о намерении добиваться лишения их мандатов "вплоть до роспуска Мосгордумы". Впрочем, их доклад не привел даже к расследованию в отношении депутатов. Запросы в правоохранительные органы ничего не дали, а комиссия Мосгордумы по контролю за достоверностью сведений о доходах заявила, что "ни к одному из указанных депутатов вопросов не имеет". В 2014 году Александр Милявский и Евгений Герасимов, отставки которых добивались муниципалы, переизбрались в Мосгордуму на новый срок.

Схожая судьба постигла и другие громкие инициативы муниципальных депутатов. Они избирались в свои собрания с уверенностью, что смогут начать менять город и власть снизу, но оказалось, что позволять им это никто не собирается. Власть справлялась с неожиданной проблемой кнутом и пряником: с одной стороны, решила денежно поощрять муниципалов из городского бюджета, что сразу было воспринято как попытка приручить оппозиционеров в собраниях, с другой — последовательно возвращала муниципальные собрания к статусу декоративных органов, от которого они едва начали отходить.

Сначала у муниципалов появились новые обязанности, но при этом не появилось механизмов для их реализации. Муниципалы тут же возмутились желанием сделать из них "стрелочников", которых будут обвинять во всех районных проблемах. Затем, в декабре 2012 года, несколько депутатов при содействии мэрии затеяли реформу местного самоуправления в столице: решено было вернуть городу ненужные муниципалам полномочия и одновременно устранить "дублирование полномочий" управами и муниципалитетами, сократив штат последних. Взамен муниципалы требовали дать им контроль над финансовыми потоками и управами, с которыми у них с самого избрания шли непрерывные бои: депутаты обвиняли их в коррупции, нежелании слышать жителей, продавливании своих решений через зависимых депутатов. Мэрия в добровольно-принудительном порядке распространила "реформу" на все районы, и тут стало понятно, что что-то пошло не так: полномочия у муниципалов забрали, муниципалитеты сократили, а контроль над исполнительной властью, ради которого они на это согласились, депутатам так и не дали.

"Я был одним из инициаторов муниципальной реформы. Нас обманули: вместо реформы отняли у нас те немногие полномочия, которые были, и ничего не дали взамен. Точнее, дали огромную простыню согласований без возможности влиять на результат. Это урок на будущее",— рассказывает Максим Мотин.

Сейчас московских муниципалов не слышно почти так же, как не было слышно до выборов 2012 года. "Из полторы тысячи депутатов в Москве сейчас на слуху не более десяти. Это как раз эхо событий 2012 года: оно приносит сведения об уголовном преследовании, о травле и регулярных избиениях депутатов",— говорит Владимир Гарначук.

Рассуждая о результатах своего похода во власть, депутаты перечисляют свои локальные победы: в Печатниках удалось отбиться от строительства асфальтового завода, в Отрадном — разобраться с аптекой, которая торговала тропикамидом (глазные капли, пользующиеся спросом у наркоманов), в Щукино — перестать тратить все деньги на новый асфальт и построить детские площадки и новые скамейки.

Но идея начать строительство новой власти со своих районов потерпела поражение, говорят муниципалы. "Если при Лужкове наши решения как-то воспринимались, то теперь они в принципе никого не волнуют,— говорит Михаил Вельмакин.— Теперь никто не реагирует на обращения депутатов, вокруг варвары, которые чувствуют себя хорошо и безнаказанно. А депутаты, как насекомые, барахтаются, пытаются что-то делать, но ничего серьезного собой не представляют. Это очень удручает". "Моя активность по перераспределению денег с асфальта на лавочки вряд ли повлияла на политику",— признает депутат района Щукино Максим Кац. При этом он отмечает, что опыт, который он приобрел, будучи депутатом, пригодился ему в политических делах. "Если бы не это, я бы не побывал ни в координационном совете оппозиции, ни в штабе Навального на выборах мэра",— считает он.

Многие из тех, кто составил муниципальную волну 2012 года, уже не собираются идти в новый созыв. Владимира Гарначука в 2014 году лишили полномочий по несуществующей процедуре: депутаты просто собрались и проголосовали за исключение его из совета. Депутат пожаловался мэру Сергею Собянину на "политическую расправу". По его мнению, лишить полномочий его решили из-за того, что он требовал отправить в отставку председателя совета единоросса Сергея Куликова, которого прокуратура уличила в ведении бизнеса. Мэр решил не вмешиваться. "Эксперимент, который я поставил на практике, говорит об одном: любой активист, занимающийся решением локальных задач, становится врагом системы. Либо она его переваривает",— считает Гарначук. Избираться снова он не планирует, "только если будут ресурсы и команда районных активистов для формирования большинства в совете депутатов". "К сожалению, когда в муниципальном собрании меньшинство людей, которые могут принимать независимые решения, добиться серьезных изменений невозможно",— говорит и Вера Кичанова. Сама она переехала в Киев и избираться муниципальным депутатом больше не планирует. "Грустно, что, потратив кучу времени на бесплатную защиту прав людей, я как депутат получил массу проблем и в целом не смог изменить систему даже на районном уровне,— рассказывает Владимир Гарначук.— Добиваясь увольнения очередного главы управы, с удивлением обнаруживал, что Собянин ставит еще более трэшового управленца".

"За эти четыре года я увидел достаточно,— говорит Максим Мотин.— Еще пять лет просто ходить на собрания депутатов и понимать, что ни одна наша инициатива не будет реализована? Я и еще два человека проголосуют за, а остальные единороссы — против. Или, наоборот, у нас не хватит голосов, чтобы наложить вето на вредные для района вещи". Совет депутатов хочет лишить Мотина полномочий уже сейчас, сославшись на то, что он на четыре дня позже нужного срока подал декларацию о доходах. Мотин не исключает, что еще пойдет на выборы, но только на такие, "победа в которых позволит сделать что-то хорошее для города и страны". Не собирается больше избираться и Михаил Вельмакин. "Сложно стало объяснять жителям, почему мы не можем ничего сделать. Люди до сих пор плохо разбираются в органах власти, и спрос у них с нас. А я пытаюсь что-то изменить, но ничего не происходит",— говорит он. Не планирует больше выдвигаться в муниципальные депутаты и Максим Кац. "Я сделал все, что было возможно. Это тяжелая, интенсивная работа, отнимающая много сил, денег и времени",— объясняет он. Кац рассказывает, что собирается на учебу в Великобританию, а потом, может, попытается еще куда-нибудь избраться — например, в Мосгордуму. "В исполнительных органах в ситуации с неадекватными действиями власти и неадекватными законами сейчас ничего не сделаешь. Но если как-то изменится ситуация в стране, то может быть",— отмечает он.

"Волна молодых независимых депутатов, пришедшая в 2012 году на волне протестов, в 2016 году превратилась в рябь. Меня уже лишили статуса депутата, других лишают в эти дни,— говорит Владимир Гарначук.— Государству не нужно местное самоуправление, не нужны настоящие депутаты. И это главный итог моего депутатства. Революции снизу не получилось. Хотя я и мои товарищи старались". "Сам не пойду, но всех призываю",— подытожил Максим Кац.