Власти Душанбе хотят переименовать улицы, названные в честь героев войны. Об этом сообщают таджикские СМИ. В списке — улицы Зои Космодемьянской, Юлиуса Фучика, Александра Матросова и Николая Гастелло. Обозреватель газеты «Коммерсантъ» Максим Юсин задумался о том, зачем это нужно таджикским политикам.

Если верить таджикским СМИ, власти столицы подготовили список улиц, подлежащих переименованию. Среди них есть бесспорные варианты – улица 40-летия Октября или Советская. Но есть и названия, заставляющие задуматься о логике таджикских чиновников.

Например, в их черном списке — улицы героев войны Зои Космодемьянской, Александра Матросова, Николая Гастелло. И вот здесь возникают некоторые вопросы. Задавать их, впрочем, не совсем удобно. Все-таки Таджикистан — суверенное государство, его власти как хотят, так и называют улицы в своей столице, нам-то какое дело? Формально — никакого. Но логику партнеров Москвы по СНГ понять, тем не менее, хочется.

В общих чертах логика эта, видимо, такова: в Таджикистане строят национальное государство, возвращаются к традициям, называют улицы и площади в честь своих, а не иностранных деятелей. С этим все ясно. Но я пытаюсь поставить себя на место таджикского патриота — любящего свою страну, но при этом прагматически мыслящего, способного принимать решения под влиянием не только эмоций, но и разума.

Как бы я рассуждал? Я бы, наверное, принял во внимание тот факт, что в России, от которой моя страна так сильно зависит, к памяти о Великой Отечественной войне — особое отношение. И что переименование улиц, названных в честь героев той войны, в соседней стране могут воспринять болезненно, как некую демонстрацию. А что демонстрировать Душанбе в отношении Москвы? С Украиной все понятно: там целенаправленно проводят курс на максимальное дистанцирование от России, поэтому и улицы переименовывают, и памятники сносят. Но Таджикистан такого курса не провозглашал. Напротив, он входит в региональные объединения с Москвой, получает от нее кредиты, военную помощь. Наконец, в России работают сотни тысяч таджиков, пересылая домой огромные, по меркам местного бюджета, деньги.

И был бы я ответственным таджикским патриотом, я бы спросил власти Душанбе: если вы считаете, что город обошел своим вниманием какого-либо таджикского поэта XV века, в честь которого до сих пор не названо ни одной улицы, то давайте не будем трогать имена, дорогие сердцу наших русских партнеров (тем более, что победа в войне у нас как-никак общая). Давайте переименуем в честь этого поэта улицу с нейтральным названием — какую-нибудь Почтовую, Вокзальную. Мало ли как жизнь повернется? А если завтра исламские радикалы проникнут из Афганистана? А если еще больше обострятся отношения с региональным лидером Узбекистаном, с которым они и так не блестящие? К кому тогда обращаться за помощью? Только к ней, к России. Так зачем ее на пустом месте задевать, почему не быть поумнее, похитрее?

Но не слышно, чтобы кто-то из жителей Таджикистана задавал столичным властям такие вопросы. Видимо, у них иное, чем у меня, понимание патриотизма. Плохой бы из меня вышел таджикский патриот.