Экс-президент ВФЛА Валентин Балахничев в интервью «Ъ FM»

Еще двое россиян не прошли повторный допинг-контроль после перепроверки проб Олимпиады-2008. Результаты опубликовала Международная федерация тяжелой атлетики. Дмитрий Лапиков и Хаджимурат Аккаев — в списке из 15 дисквалифицированных тяжелоатлетов. В нем также представители Китая, Казахстана, Украины, Белоруссии и Азербайджана. На прошлой неделе Международный олимпийский комитет отстранил также Ивана Юшкова, Александра Погорелова и Анастасию Капачинскую. Ранее по итогам перепроверки участников Игр в Пекине пробы 16 российских спортсменов, 11 из которых — легкоатлеты, показали положительный результат. Экс-президент Всероссийской федерации легкой атлетики Валентин Балахничев обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Маратом Кашиным.

— А что нового в этой информации? Мы же знаем, что самые большие проблемы с допингом были как раз у легкоатлетов и тяжелоатлетов. И вот есть подтверждение, что допинг-контроль не пройден двумя россиянами.

— На самом деле, ничего нового здесь нет. Этот спектакль продолжается. У меня такое ощущение складывается, что преимущественно пробы перепроверяются только наших, наверное, еще украинских и белорусских атлетов — больше, нежели чем у кого-либо другого.

— Почему же, смотрите — список из 15 тяжелоатлетов и лишь два россиянина. То есть 13 — представители других государств.

— Да, но в основном это страны СНГ и Китай.

— Это правда.

— Сама по себе это очень запутанная схема, она скрыта мраком неизвестности, и трудно определить, соблюдается ли баланс интересов, берутся ли все страны. Если бы это была более открытая информация, мы бы не сомневались в том, что все делается правильно.

Я сталкивался с этой проблемой, когда был членом совета Международной федерации, президентом Федерации легкой атлетики. Меня тоже тогда настораживала эта ситуация. Мне тогда отвечали, что мы не можем проверить все пробы. Тогда в этом заложена несправедливость — надо проверять все пробы, всех призеров, и делать это открыто и непредвзято. В этом случае все будет ясно, мы не будем сопротивляться и не будем думать, что нас обманывают.

— Сейчас не было наших легкоатлетов на Олимпиаде. Как вы думаете, как должна развиваться ситуация, чтобы наши спортсмены все-таки оказались участниками международных соревнований? Какие шаги нужно предпринять России или международному сообществу? Или какие-то новые санкции будут в отношении нашей страны введены?

— Я думаю, что надо двигаться по тому маршруту, который был заложен в совместных действиях нашей комиссии Олимпийского комитета, Всероссийской федерации легкой атлетики и IAAF. IAAF предложила некоторый выход из положения и некоторые требования, которые надо было неукоснительно соблюдать. К сожалению, для меня непонятно, как работала комиссия, как работала ВФЛА в этот период, и почему они не выполнили обещание, что дало повод Коу говорить, что в том, что легкоатлеты не выступали на Олимпийских играх, виновата Россия, не выполнили наши требования. Что это за требования? Нам неизвестно. Мне кажется, что комиссия сработала достаточно слабо: она или не выполнила требования, или приняла требования, которые были невыполнимы. С этим надо разбираться.

— Скажите, как долго еще будут перепроверять пробы, которые были сданы 10, 15 лет назад? Какой в этом смысл?

— Смысл в этом есть, потому что есть срок давности. Срок давности, определенный МОК и WADA, — это восемь лет. То есть пробы за восьмилетним периодом давности не будут перепроверяться. В этом инструменте есть здравый смысл, потому что можно вернуться к старым преступлениям, как и в Гражданском, и в Уголовном кодексе. Но, с другой стороны, опять же настораживает отсутствие некоторых элементов, которые присущи любому законодательству: это все время соревновательность между обвинением и защитой, это открытость процесса и другие элементы. Этого не хватает международному спортивному праву, и от этого страдаем прежде всего мы в данный период времени.

— Как вы думаете, как должно развиваться сотрудничество с WADA? Накануне была информация, что Россия якобы прекращает финансирование WADA, но потом было опровержение. Зато все выяснили, что мы около $1 млн в год перечисляем WADA: $700 тыс. — это обязательный взнос, еще добровольные. И мы продолжим это делать. Почему, если ситуация развивается таким неблагоприятным образом для России? И мы называем именно WADA, постоянно говорим, что это источник всех российских бед.

— Да, источником бед является и WADA. Наверное, мы тоже виноваты в чем-то, нас бы никто не трогал, если бы мы были более серьезны в борьбе с допингом в Российской Федерации. С другой стороны, конечно же, такое поведение — мы перестанем вам платить деньги вообще — на мой взгляд, не совсем конструктивно. Мы потеряем возможность вообще ведения какого-либо диалога. У нас есть межправительственные обязательства по этому поводу. Поэтому надо сохранить финансирование, но двигаться в том направлении, в котором предложил двигаться Международный олимпийский комитет. Необходимо реформировать WADA, мы должны настойчиво требовать этой реформы от Международного олимпийского комитета.

С другой стороны, конечно же, понятно, как расходуются наши средства, которые мы выделяем. На мой взгляд, сейчас всем кажется, и мне тоже, что деньги используются против нас же самих, поэтому необходимо все-таки определить: взаимодействие с WADA нельзя прерывать ни в коем случае, но надо требовать от WADA реформирования на правах одного из главных плательщиков в фонд WADA.

— Вы, наверное, следите за ситуацией с паралимпийской сборной. Вот сегодня юристы Паралимпийского комитета России опять внушили нам надежды, что не все потеряно. Говорят, что в 26 августа будет обнародован некий новый план действий. Как вы полагаете, есть еще шансы у нашей страны отправить паралимпийцев в Рио?

— Президент Международного паралимпийского комитета заявил в одном из своих интервью, что мы будем вести себя так, как вела себя Международная федерация легкой атлетики. И мы прошли путь с легкой атлетикой, тот, в котором двигается сейчас Паралимпийский комитет России. Мне кажется, что это достаточно сомнительно.

— А что это за путь? Это путь недопуска на крупное соревнование? А дальше что?

— Я имею в виду судебный путь: это CAS, где было принято решение против нас, то есть не принята наша апелляция, это потом обращение в Верховный суд уже впопыхах, будучи не очень сильно подготовленными к этому процессу.

— А какое было решение Верховного суда?

— Отклонить апелляцию Шубенкова и Исинбаевой по допуску их на Олимпийские игры.

— То есть после коллективного отказа были поданы индивидуальные заявки, и они тоже были отклонены, да?

— Потому что швейцарский Верховный суд — это часть судебной системы Швейцарии, которой подлежит CAS, находящийся в Лозанне. Трудно представить, что CAS примет одно решение, а Верховный суд примет совершенно другое. В данном случае последней инстанцией остается Верховный суд Швейцарии. Наверное, наш Паралимпийский комитет должен обращаться туда.

Но надо быть очень аккуратными, потому что после обращения в этот суд и получения отказа в апелляции больше обращаться будет некуда. Поэтому надо идти туда подготовленными. Я думаю, что, к сожалению, это трагедия для многих паралимпийцев, решение будет не в нашу пользу.