Китайский исследователь о разнице в менталитете, челноках и пограничных инцидентах

Во Владивостоке 2–3 сентября пройдет Восточный экономический форум, на котором Россия подводит очередные итоги своего «поворота на Восток». В этот раз китайская делегация будет меньше японской и корейской, но зато потом президент России Владимир Путин полетит на саммит G20 в Китай, где, по словам китайских СМИ, станет «главным гостем». В преддверии азиатской недели Владимира Путина корреспондент “Ъ” МИХАИЛ КОРОСТИКОВ решил расспросить первого заместителя директора Института социального развития Европы и Азии при исследовательском центре Госсовета Китая СУНЬ ЧАНДУНА, как развивается сотрудничество двух государств.

— Насколько популярна в Китае точка зрения, что необходимо развивать отношения с США в ущерб России?

— Я бы так сказал, есть очень много ученых, которые плохо знают искреннюю суть наших отношений. И они сильно беспокоятся. Я знаю, что в России такое тоже есть, много. Китай искренне хочет развивать отношения с США, но это отношения совершенно другого рода, нежели с Россией. США — номер один в мире, но… не очень хорошо к нам относятся. Нам просто нужно сохранить с ними дружеские отношения и избежать конфликта. А с Россией мы обсуждаем и решаем самые сложные вопросы. Если мы уже решили территориальный вопрос, ну какой еще вопрос мы не сможем решить? Русские исследователи часто замечают, что в наших отношениях много подводных камней. Но правда состоит в том, что, если уровень воды достаточно высок, подводные камни не имеют значения — пройдет любой пароход.

— А что обеспечивает высокий уровень воды?

— В наших отношениях есть несколько главных факторов. Во-первых, безопасность, потому что мы соседи. Хочешь не хочешь, нужно сохранить дружеские отношения, преодолеть чувство исторической угрозы друг другу. Потому что мы уже по истории знаем, что, когда между нами вражда, это очень плохо для обеих сторон. Во-вторых, наши хорошие отношения выгодны обеим сторонам. В-третьих, мы вместе боремся за справедливый миропорядок.

— Бизнесмены не так оптимистичны, им трудно вести дела с Китаем. Очень разные культуры.

— Вы говорите, трудности в бизнесе. Тут несколько проблем есть. Для начала мы очень плохо друг друга понимаем. У нас очень разный менталитет. В России недостаточно хороших китаистов. Китайские бизнесмены боятся за безопасность своих инвестиций в Россию. Они боятся ваших чиновников. Нам нужно больше удачных примеров сотрудничества.

— Ну смотрите, что получается. Чиновники российские Китаю не доверяют. Бизнесмены говорят, что вести дела с Китаем трудно, китайцы очень жесткие переговорщики. Среди экспертов много тех, кто считает, что России все-таки нужно ориентироваться на Европу и США, несмотря на все проблемы. Народ про Китай почти ничего не знает, будем честны. Хватит ли одной дружбы между политиками, чтобы установить долгосрочные прочные связи?

— Пока да, я с вами согласен. Сейчас уровень политических отношений намного выше, чем любых других. Но я полагаю, что если отношения между политиками будут хорошие — то все остальные будут за ними подтягиваться. Мы друг друга пока не очень хорошо знаем. Российские элиты пока ориентированы на Европу, наши — на США и Азию. Нам с вами нужно больше работать, рассказывать друг другу о наших народах и странах. И тогда следующее поколение уже лучше будет друг к другу относиться. У вас есть пословица: тише едешь — дальше будешь, она мне очень нравится.

— Кстати, могу сказать, что пока ваша правота подтверждается. По результатам прошлого года результаты сотрудничества были, прямо скажем, не очень. Товарооборот упал на 29%, многие проекты не состоялись из-за того, что стороны не смогли договориться. Но уже в начале нынешнего года было несколько знаковых событий, которые вселили определенный оптимизм лично в меня. Например, Haier открыл завод холодильников в Татарстане…

— Да, хорошо, что вы об этом вспомнили. Я слышал в 2011 году историю, что когда-то давно директор Haier приезжал в Россию. Еще в аэропорту таможенники очень грубо к ним отнеслись, хамили. Это было очень неприятно. И он заявил, что десять лет нас в России не будет. Очень это испортило впечатление. Сейчас все очень изменилось, атмосфера намного лучше. Я понимаю, почему тогда российский народ негативно относился к Китаю, очень много было плохих товаров. Челноки у нас были не очень грамотные, и тогда такое отношение появилось.

— Да ладно, на что у нас были в то время деньги, то мы и закупали… Без китайских товаров в России в начале 2000-х годов было бы куда хуже, мне кажется.

— Ну я в любом случае очень рад, что мы выскочили из этой модели. Но при этом я уверен, что нам ни в коем случае нельзя форсировать экономические отношения, пытаться поднять их на уровень политических. Тише едешь — дальше будешь. Нам нужно решать экономические вопросы на рыночных принципах. Когда наши лидеры заключают контракты исходя из политических соображений, потом могут возникнуть проблемы. Например, в 2011 году согласовали таким образом тарифы по нефтепроводам, а потом выяснилось, что россияне обижаются, что Китай мало платит. Это оставило очень плохое впечатление у китайских компаний. У них возникло впечатление, что российские партнеры не соблюдают правила. Это плохо.

— Вот именно такая ситуация, по мнению многих экспертов, сложилась с газопроводом «Сила Сибири-2». Владимиру Путину хотелось как можно скорее заключить еще один крупный контракт с Китаем, но в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, куда выходит труба газопровода, газ не нужен. Во-первых, там есть свой газ, во-вторых, туда уже идут трубопроводы из Казахстана и Туркмении.

— Да, вы во многом правы. Но у России есть потребность экспортировать свой газ. Поэтому здесь уже вопрос цены. Кто ее установит? Если господин Путин и председатель Си — очень плохо. Важно, чтобы цену установил рынок. Я думаю, что если цена нормальная будет — будут покупать.

— Ну зато у нас вместе хорошо развивается сотрудничество по проекту сопряжения Евразийского экономического союза и экономического пояса Шелкового пути.

— Там тоже есть политическая составляющая. У наших стран мудрые лидеры, которые понимают, как важно сохранять стабильность в Центральной Азии, бороться там с терроризмом. Когда у нас общие интересы — мы договорились и решаем проблемы. То, что США говорят, будто Китай вытесняет Россию из Центральной Азии,— это провокация.

— Я недавно был в Таджикистане, там один высокопоставленный представитель силовых структур говорил, что, в отличие от России, Китай поставляет Таджикистану оружие бесплатно. «Ко мне, пока мы тут разговариваем, идет 200 тонн оружия из Шанхая»,— говорил он мне. А Россия предлагает оружие покупать. А у них нет денег его покупать, и они вынуждены брать бесплатное у Китая. Россия раздражается, но позиции своей не меняет.

— Китай беспокоит только безопасность и стабильность этого региона, он не хочет выдавить оттуда Россию. Если у России хватит сил в одиночку стабилизировать Центральную Азию, Китай был бы очень рад. Мне кажется, нашим правительствам нужно больше на эту тему общаться. Чтобы не было лишнего недоумения. Ну и необходимо учитывать, что страны Центральной Азии в принципе не хотят полностью зависеть от России. Сейчас они балансируют ее Китаем, не было бы Китая — балансировали бы кем-то другим.

— Это точно. А не вызывает ли недоумение у Китая позиция России по Южно-Китайскому морю? Мы все-таки Китай не поддержали напрямую, у нас нейтральная позиция скорее. Некоторые даже рассматривали ее как играющую на руку противникам Китая…

— Мне кажется, российское руководство заняло мудрую позицию, соответствующую интересам России. Я знаю, что в российском руководстве были опасения касательно растущей китайской военной мощи. В Южно-Китайском море Китай ссылается на исторические права, а ведь Дальний Восток когда-то тоже был территорией Китая. И некоторые люди опасаются, что Китай может предъявить такие же «исторические права», к примеру, на Владивосток. Но ситуации совсем разные, ведь после Второй мировой войны все признавали права Китая на острова Южно-Китайского моря. Только потом США стали подначивать страны региона (Юго-Восточной Азии.— “Ъ”) выступить в этом вопросе против Китая. На Дальнем Востоке ситуация другая. Мы согласовали нашу границу и никаких проблем там никогда больше не будет.

— Кстати, о Дальнем Востоке. В конце мая текущего года председатель Си Цзиньпин посетил провинцию Хэйлунцзян на границе с Россией и в том числе заехал на остров Хэйсяцзы, в России известный как Большой Уссурийский. Там он обратился к пограничному гарнизону с призывом быть готовыми защищать родину. Это был признак того, что Китай не совсем уверен в мирных намерениях России на этом участке или чего-то другого?

— Председатель Си не имел никакой цели испугать россиян. На самом деле он отправился на этот остров выразить свое неудовольствие местному управляющему. Там предполагалось ничего не строить, развивать это место как экологический парк. А управляющий этой территорией уже начал строить там разные объекты для занятий спортом, для развлечений и для многого другого. И Си Цзиньпин указал ему, что делать этого не нужно, это было главное содержание поездки. Это не связано с претензиями к России. В Китае на это никто не обратил внимания, а русские начали нервничать.

— К сожалению, в Москве все время нервничают вне зависимости от уровня отношений с Китаем. Потому что в северных провинциях Китая живет более 100 млн человек, а на российском Дальнем Востоке — несколько миллионов.

— Если менталитет такой не изменится — Дальний Восток очень трудно будет развивать. Идея о том, что Китай хочет захватить эту территорию, очень глупая, все имеющиеся там ресурсы намного легче просто купить. Ведь для этого придется с Россией воевать. Никто никогда не будет воевать с Россией, даже Америка так на это и не решилась.