Президент ОКР Александр Жуков об Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро

Первые лица

Президент Олимпийского комитета России (ОКР) АЛЕКСАНДР ЖУКОВ в интервью корреспонденту "Ъ" АФСАТИ ДЖУСОЙТИ поделился своим мнением об Играх в Рио-де-Жанейро, рассказал о том, как он оценивает выступление сборной России, и о том, когда, на его взгляд, закончится допинговый скандал, в который была вовлечена российская команда.

— Перед Олимпийскими играми в Рио и во время них много говорилось о том, что организация Игр оставляет желать лучшего. Насколько справедливыми были упреки в адрес организаторов Олимпийских игр?

— В том, что касается проведения собственно соревнований, серьезных сбоев не было. Опасения по поводу того, что не успеют подготовить объекты, что где-то что-то развалится, истории про диваны, плавающие в гребном канале, в целом не подтвердились. Да, какие-то работы завершались в последний момент, в бассейне поменяли воду, но опять же ничего криминального. Другое дело, что Рио-де-Жанейро город большой и действительно было непросто добираться с одного объекта на другой.

— А как же сообщения о том, что в Рио не все в порядке с безопасностью. Факты краж и грабежей все же имели место...

— У тех, кто следовал рекомендациям — не носить с собой много наличных денег, не брать ценные вещи, в принципе соблюдать разумные меры предосторожности, не было никаких особых сложностей.

— Как вы оцениваете итоги выступления сборной России? Особенно учитывая события, предшествовавшие Играм.

— Я думаю, это было, безусловно, успешное выступление. Команда выступала не в полном составе. Кроме того, и обстановка, в которой приходилось готовиться, была тяжелой и нервной: многие спортсмены до последнего момента не знали, смогут ли они выступать, будут ли они допущены. Наконец, я говорил об этом еще до Игр, на американском континенте нашим спортсменам традиционно сложнее выступать, чем в других частях света. Но вышло так, что мы завоевали в общей сложности 56 медалей, из которых 19 золотых. С учетом игровых видов получается, что из команды 280 человек более 100 получили награды, и это отличный результат. Как и то, что мы добились успеха в значительном количестве дисциплин. Олимпийские игры показали, что круг видов спорта, где мы конкурентоспособны, расширяется. Тут можно назвать и парусный спорт, и стрельбу из лука, и водное поло, где у нас очень давно не было наград. В фехтовании у нас сразу четыре золота — блестящий результат. Оправдали ожидания борцы, дзюдоисты, хорошие результаты в спортивной гимнастике, не говоря уже о гимнастике художественной и синхронном плавании. Нельзя не упомянуть теннис, где наши спортсменки впервые завоевали золото в парном разряде.

— А если бы команда выступила в полном составе?

— Ну загадывать всегда очень трудно, но, если бы наша команда была в полном составе, я думаю, она вполне была бы в состоянии бороться за второе место в общем зачете.

— Кто больше всего удивил?

— Хороший вопрос. Я думаю, что женская гандбольная сборная прежде всего. Полуфинал против Норвегии был просто потрясающим. Хотя я понимал, что у нас хорошая команда, но было все же ощущение, особенно в начале турнира, что она может как обыграть кого угодно, так внезапно и уступить тоже кому угодно. То, что гандболистки выиграют все матчи, победят норвежек, конечно, трудно было себе представить.

— У вас лично не возникало ощущения, что российская делегация пребывает на Играх в режиме, скажем так, осажденной крепости?

— Такого не было. Все спокойно заселились в Олимпийскую деревню, жили и тренировались, как все остальные. Мнение о том, что к россиянам в Рио в целом было какое-то особое, с негативным оттенком отношение, сильно преувеличено. Были единичные случаи.

— Как с Юлией Ефимовой, которую освистывали во время соревнований пловцов?

— Да. Там на трибунах было много американских болельщиков, и они вот так себя повели. Можно, наверное, еще вспомнить некорректное отношение к нашему боксеру Евгению Тищенко после финала. Но там эмоции перехлестнули, это не было какой-то спланированной акцией. Больше нигде подобного не происходило. А хозяева бразильцы вообще нас очень тепло принимали, болели за наших — и за фехтовальщиков, и за гимнастов, я уже не говорю про синхронисток. На выступлении наших девочек болельщики не скрывали восторга.

— А каким было отношение со стороны членов МОК, руководителей международных федераций?

— Свое отношение они высказали еще на сессии МОК, когда все, за исключением одного представителя Великобритании, поддержали решение исполкома организации о допуске сборной России к участию в Играх...

— Со стороны случившееся на сессии МОК было воспринято как нечто неожиданное, практически как сенсация. Особенно с учетом информационного фона, сопровождавшего российскую команду...

— Да, ситуация без сомнения была очень серьезной. Накануне голосования западная пресса целенаправленно и действительно сильно давила на членов МОК, лично на Томаса Баха. И не только пресса. Напомню, что министры спорта 19 стран подписали обращение к МОК с призывом отстранить российскую команду. Плюс с таким же призывом выступил еще ряд организаций. Неудивительно, что создавалось впечатление, будто бы все против России. На этом фоне члены МОК, большинство из них, выступали с поддержкой российской команды.

— Вас не удивило, что на той же сессии МОК фактически были предъявлены претензии Всемирному антидопинговому агентству (WADA), руководство которого даже вынуждено было оправдываться за то, что фактически поставило МОК перед сложнейшим выбором?

— То, что прозвучало на сессии в адрес WADA, было только в некотором смысле неожиданно. Ведь претензии к WADA копились давно. Об этом я и говорил в своем выступлении перед делегатами сессии. Возьмем ту же историю с мельдонием — она по меньшей мере странная. Ведь из-за действий WADA, которое не провело необходимых исследований, не выяснило сроков вывода препарата из организма, а просто включило его в список запрещенных, начались неприятности у спортсменов, которые не нарушали никаких правил. Кроме того, члены МОК прекрасно видели, что WADA фактически старается диктовать свои условия спортивному миру, пытаясь решать, кому участвовать в соревнованиях, а кому — нет. Но такие решения к компетенции WADA не относятся. Неудивительно, что это вызвало недовольство.

— Тем не менее добиться того, чтобы в Рио выступили российские легкоатлеты, не удалось...

— И на сессии МОК, и на предшествовавшем ей заседании исполкома МОК, где как раз рассматривался вопрос о допуске сборной России, я говорил о том, что не должно быть коллективной ответственности. Спортсмены, которые никогда не были замешаны в допинговых историях, не могут нести наказания за нарушения других. Рассказывал о том, как после истории с дисквалификацией Всероссийской федерации легкой атлетики в России работала антидопинговая система, и о том, что выдвинутые в ноябре прошлого года требования были выполнены. Но в итоге IAAF (Международная федерация легкой атлетики.— "Ъ") за месяц до начала Олимпиады задним числом сформулировала для российских спортсменов такие критерии допуска, которые даже CAS (Спортивный арбитражный суд.— "Ъ") признал невыполнимыми. Но при этом тот же CAS заявил, что IAAF имеет право сама определять правила допуска спортсменов.

— Является ли случившееся следствием того, что у России недостаточное представительство в международных спортивных федерациях?

— Представительство у нас на самом деле неплохое. Есть глава Международной федерации фехтования — Алишер Усманов. Владимир Лисин — президент Европейской конфедерации стрельбы, во многих федерациях очень сильные позиции — в федерации гимнастики (Василий Титов — вице-президент), борьбы. Поэтому в большинстве случаев, я считаю, наши федерации очень хорошо отработали с международными. Свидетельством этого является допуск почти всех наших спортсменов, за исключением легкоатлетов и тяжелоатлетов. Ведь МОК делегировал право принятия решение по нашим спортсменам именно федерациям.

Если бы у нас не было нормальных отношений с международными структурами, то многие вопросы решались бы гораздо сложнее. Например, в целом ряде команд, не у всех спортсменов было достаточное количество сданных допинг-проб. И уже заговорили о том, что половину состава придется менять. Однако допинг-контроль в командных видах спорта всегда выборочный, а не тотальный и определяют тех, кто его проходит, ответственная за это допинговая структура и соответствующая федерация. Нашу позицию почти везде услышали и приняли, пошли нам навстречу. У кого-то взяли дополнительные пробы, перепроверили и допустили подавляющее большинство сборной, хотя поначалу звучали голоса, что на Играх будет не больше 40 спортсменов от России.

— Несмотря на то что российская легкая атлетика в последнее время часто упоминалась в негативном ключе, Елена Исинбаева была избрана членом МОК...

— Это, на мой взгляд, символично — показывает уважение спортсменов всего мира, которые проголосовали за нее, и их отношение, в частности, к тому, что ее не допустили к участию в Олимпийских играх. И это очень, я говорил об этом, серьезный урок в том числе для IAAF. И, конечно, очень важно, что у нас такой авторитетный человек в мире спорта будет представлен в комиссии спортсменов МОК.

— А что с тяжелой атлетикой? Ведь наша сборная была отстранена от участия в Играх также по допинговым обвинениям.

— В тяжелой атлетике очень серьезные проблемы, и касаются они далеко не только нас — проблемы у Казахстана, Болгарии, Турции, Китая... Много вопросов к международной федерации. Сейчас идет полный пересмотр результатов и по Пекину-2008, и по Лондону-2012... Уверен, что ситуация, сложившаяся здесь в целом, должна серьезно обсуждаться. Необходимо этот вид спорта очистить от допинга.

— Вы считаете это вообще возможно?

— Вполне. Олимпийские игры в Рио, точнее, результаты наших спортсменов, как раз и доказали неправоту тех, кто считает, что в спорте высших достижений нельзя ничего добиться без допинга. Наша команда, будучи абсолютно чистой, показала прекрасный результат. Ведь такого тотального контроля никогда, нигде и ни за кем не осуществлялось. В Рио наши спортсмены были протестированы в общей сложности более 350 раз. Все пробы — отрицательные.

— На сессии МОК и после Игр в Рио, много говорилось о том, что антидопинговую систему нужно реформировать. Каковы параметры грядущих изменений?

— В этом вопросе не стоит забегать вперед. У нас создана общественная комиссия по борьбе с допингом под руководством почетного члена МОК Виталия Смирнова. Она взаимодействует в том числе и с МОК и будет готовить предложения по вопросам реформирования антидопинговой системы как в России, так и в целом. Сейчас нужно дать возможность комиссии рассмотреть все вопросы, внимательно, спокойно выработать наши предложения. Добавлю, что уже в октябре пройдет саммит МОК, который будет рассматривать этот вопрос. На сессии МОК говорилось и о том, что в случае необходимости может быть созвана внеочередная сессия.

— В допинговом скандале можно ставить точку?

— Что касается реформирования антидопинговой системы, то процесс только начинается. То же самое касается и расследований в отношении России. Они продолжатся, это очевидно, об этом и WADA заявило. Напомню, что уже продлен мандат комиссии Ричарда Макларена, а МОК, в свою очередь, учредил комиссию, которая будет заниматься перепроверкой проб Игр в Сочи.

— Вас не удивило, что Международный паралимпийский комитет (МПК) в вопросе о допуске российских спортсменов внезапно занял позицию, полностью противоположную той, что выработал МОК?

— Как я уже говорил, на МОК оказывалось сильное политическое давление. Но если МОК выдержал, понимая, что необходимо сохранить целостность олимпийского движения, то МПК с подобным давлением не справился, приняв абсолютно неправильное, негуманное решение. Какое отношение Паралимпийский комитет России имеет к обвинениям, которые были ему предъявлены? Он ведь никоим образом не отвечал за антидопинговую деятельность, вообще не имел к ней отношения. Более того, в последние полгода все тестирование российских спортсменов шло исключительно через Британское антидопинговое агентство. Ведь деятельность РУСАДА приостановлена, российская антидопинговая лаборатория лишена аккредитации. Всех наших спортсменов проверяли иностранные допинг-офицеры, пробы тестировались и хранились в иностранной лаборатории. Так что понять логику МПК просто невозможно. Ну и если уж действительно оставались сомнения в чистоте команды, то кто мешает ее всю перепроверить. Если бы было желание подойти к вопросу объективно, то решения были бы найдены. Но у МПК такого желания не было.

— До зимней Олимпиады в Пхенчхане остается полтора года. И, похоже, велик риск, что претензии к российским спортсменам снова возникнут, когда уже не будет времени должным образом на них реагировать.

— Были определены сроки, все расследования должны завершиться до декабря этого года. Я думаю, так и будет.

— Как идет подготовка к зимним Олимпийским играм 2018 года?

— Зимний сезон только начинается, но программы ОКР по содействию подготовке наших спортсменов уже утверждены. Хотя прошлый сезон был и не такой успешный, как олимпийский 2014 год, но в некоторых видах мы видим серьезные успехи и достижения, где-то — настоящие прорывы. Например, в конькобежном спорте, где взошла звезда Павла Кулижникова. Появились новые лидеры в фигурном катании. Да и в целом практически во всех видах у нас есть сильные спортсмены.

— А как обстоят дела с финансированием подготовки? Ведь в конце прошлого года сообщалось, что у ОКР зависли существенные средства во Внешпромбанке, у которого была отозвана лицензия...

— Олимпийский комитет все свои обязательства выполняет. ОКР — общественная организация, на финансирование подготовки наших команд денег из бюджета не получает. Находим новых спонсоров, есть у нас и давние партнеры. Что касается Внешпромбанка, то он проходит через процедуру банкротства, и на это мы повлиять никак не можем.