Директор Центра Жоржа Помпиду Бернар Блистен рассказал о месте современного русского искусства в собрании музея. Беседовала Людмила Лунина

14 сентября в Париже откроется выставка "Коллекция! Современное искусство в СССР и России 1950-2000 годов": Центр Жоржа Помпиду принимает в дар от коллекционеров и художников собрание современного русского искусства — 250 работ 60 авторов. Накануне события "Огонек" поговорил с директором центра Бернаром Блистеном

— Вы — частый гость в России. Ваши визиты продиктованы исключительно работой или вы питаете к нашей стране иррациональную любовь, что иногда свойственно западным интеллектуалам?

— Да, я испытываю к вашей стране теплые чувства. Отчасти это объясняется историей моей семьи: предки отца в XIX веке жили на границе России и Польши. Культура Центральной Европы интригует меня сильнее средиземноморской, к которой принадлежит вторая линия моих предков... В молодости я бывал в доме Нины Кандинской, общался с выдающимися историками русского искусства Камиллой Грей и Жан-Клодом Маркаде. А сейчас почти каждый день в залах Центра Жоржа Помпиду, где выставлена постоянная экспозиция, я наблюдаю драматическую историю российско-французских культурных отношений: вижу работы Гончаровой и Ларионова, Кандинского, Сергея Шаршуна, Ивана Пуни, Жака Липшица — художников русского авангарда, которые после революции жили во Франции. Наверное, многие не помнят, но, когда Центр Жоржа Помпиду открылся в 1977 году, он устроил три эпохальные выставки: "Париж — Нью-Йорк", "Париж — Берлин" и "Париж — Москва". Последняя, кстати, в 1981 году приезжала в Москву...

— И произвела тут фурор, потому что был самый разгар холодной войны и сведения о западном искусстве, равно как и о родном русском авангарде, доходили в советскую столицу по крохам.

— Со второй половины 1980-х музей приобретал современных русских художников: у нас есть триптих Владимира Янкилевского, работы Эрика Булатова, который с 1992 года живет во Франции, Ильи Кабакова. Иными словами, русско-французские связи и, в частности, отношения Центра Помпиду с русскими художниками никогда не прерывались. Но нынешнее пополнение нашего русского отдела, конечно, колоссально по количеству работ и их качеству. Оно позволит нам завершить линию XX века и обозначит пути собирательства на будущее.

— Кто был автором этой идеи?

— Она родилась в процессе нашего общения с Ольгой Свибловой (руководитель Московского дома фотографии (ММАМ — МДФ.— "О"), которая живет и в Москве, и в Париже, свободно говорит по-французски, знает ситуацию в мировом искусстве. Мы обсуждали, каким совместным проектом можем отметить 40-летие Центра Помпиду в следующем году, переживали, что взять важные русские работы из европейских музеев вряд ли получится, потому что музейные планы сверстаны на несколько лет вперед. Потом я поделился с ней идеей — объявить 2016 год годом дарителя. Так возникла мысль собрать коллекцию современного русского искусства и преподнести ее в дар Центру Помпиду. Со стороны музея куратором стал Николя Люччи-Гутников. У них с Ольгой получился эмоциональный, временами страстный, но и плодотворный диалог.

— Каковы были критерии отбора?

— У нас была задача продолжить линию русского авангарда: показать художников-нонконформистов 1960-1970-х, московский концептуализм, соц-арт, искусство перестройки, то есть вехи XX века, и каждому этапу уделить внимание. Так мы стали обладателями фантастических работ Андрея Монастырского, и для меня совершенно очевидны параллели между ним и американским концептуализмом. Мы не хотели ограничиваться только Москвой или даже Россией, поэтому включили в коллекцию замечательного харьковского фотохудожника Бориса Михайлова. Желание найти лучшее заставило нас обратиться не только к художникам и их семьям, но и к коллекционерам, которые уже произвели первый качественный отбор. Я горячо признателен каждому, кто отдал работы в наш музей.

— Для вас лично в списке 60 художников были ключевые фигуры?

— Дмитрий Пригов. Меня интересует деятельность художников на стыке поэзии и пластических искусств, как куратор я устраивал выставку "Поэпись и живозия" (Poesure et peintrie). Русский авангард был синтетическим искусством, сочетавшим все варианты творчества — слово, визуальные образы, театр, кино. В 1910-1920-е годы все это существовало в счастливом единстве. Кинематографические эксперименты Эйзенштейна были не менее важны, чем театр Мейерхольда или плакаты братьев Стенбергов. И вот к концу XX века идея синтеза искусств, равно как и традиция русского абсурдизма, максимально ярко проявилась в творчестве Пригова. Его вдова передала нам большой объем материалов, мы сделаем отдельный раздел, посвященный этому замечательному художнику и поэту.

— Какой временной отрезок охватывает русская коллекция?

— Самые ранние произведения — абстрактные работы Юрия Злотникова — датируются концом 1950-х. Работы Злотникова, как я их понимаю, это такая деструкция пластического языка соцреализма. Там есть отдельные элементы-знаки, общая мажорная гамма, но вот реализма нет. Он как бы рассыпается у нас на глазах, превращаясь в абстракцию. Самое позднее произведение, которое мы получили,— работа Павла Пепперштейна "Жанна д'Арк". Наша национальная героиня на этом портрете, она... вы знаете, сильно в истерике. Мне кажется, это очень правильно — показать сейчас во Франции именно такую Жанну.

Некоторые художники, как, например, Олег Кулик, хорошо известны во Франции. Одни живут в России, другие, как Виктор Скерсис или Вадим Захаров,— в Америке и Европе. С кем-то я был знаком, как, например, с питерскими артистами Георгием Гурьяновым, Тимуром Новиковым, Владиком Монро, Африкой. Художников разных поколений объединяет дух свободы. Моя задача — донести до зрителя богатство, сложность, разнообразие русской художественной сцены.

— Выставка открывается в тот момент, когда вот уже два с половиной года из России в представлении европейцев, что называется, нет хороших новостей. А этот проект, как ни крути,— положительный информационный повод. Вы понимаете, что этот проект можно трактовать и как политический сигнал, и недоброжелатели даже могут назвать вас "адвокатом дьявола"?

— Древние греки рассуждали о хитрости ума, что всякому мудрецу полезно время от времени примерять маску шута. Можете написать, что директор Центра Помпиду был слегка не в себе. Что касается сложности политической ситуации, она непростая везде, и во Франции тоже. Вы, наверное, читали, что у нас подымает голову национализм, растет популярность Марин Ле Пен. Но я верю в силу искусства. Я — адвокат художников и ничей больше. Для меня художники — создатели и проводники новых идей и смыслов. Они, как разведчики, освещают дорогу. Вспомните, в каких ужасных условиях работали художники во времена СССР, насколько социум был к ним глух и враждебен, и тем не менее создавались удивительные произведения.

Бернар Блистен, директор Центра Помпиду
Отношения Центра Помпиду с русскими художниками никогда не прерывались. Но нынешнее пополнение нашего русского отдела колоссально по количеству работ и их качеству

Философ Егер (Ханс Хенрик Егер, норвежский писатель и философ.— "О") говорил, что искусство не может вылечить все несчастья мира. Моя задача — участвовать в пробуждении совести в обществе, насколько позволяют силы. Я помню фразу Жан-Люка Годара: "Культура — это правила, а искусство — исключение". Я стараюсь работать между правилами и исключениями.

Если смотреть на ситуацию в России со стороны, то все не так страшно. Я общаюсь с директорами русских музеев, кураторами, художниками, это образованные, незаурядные люди. Музеи преображаются на наших глазах, русские художники представлены на международной сцене — прогресс очевиден. Когда есть интеллектуальный обмен и общение, мракобесию можно противостоять.

— Значит, для вас искусство — это фронда и сопротивление?

— Лучшая часть искусства — всегда фронда и сопротивление: диктатурам, конвенциям корпораций и власти, стандартизации, десяткам других вещей. Но мне кажется, это очевидно, все это знают. В стране, где крупнейшим музеем руководит такой человек, как Михаил Пиотровский, не может быть все плохо.

— Вы стали директором Центра Помпиду в 2013 году. Как вы формулируете сегодня главную для себя задачу на этом посту?

— Мне хочется, чтобы наш музей вернул прежнюю миссию — нести знания о современном искусстве. Каждые полгода мы будем делать серьезную смену экспозиции, чтобы показывать разные моменты истории. Например, сейчас у нас идет проект об арт-критиках и историках искусства XX века. В середине осени мы откроем 10 залов, объединенных темой "Политика искусства" (Politiques de l'art), в числе которых — "Рабочий клуб" Родченко, "Народный фронт", "Адальберто Либера и итальянский фашизм" (Адальберто Либера (1903-1963), итальянский архитектор.— "О"). Я хочу, чтобы вся эта махина — Центр Жоржа Помпиду — двигалась и развивалась. В 2017-м мы отметим 40 лет со дня открытия, сделав по всей Франции 40 различных выставок. В Гранд-пале в Париже пройдут "Парижские годы Кандинского". В планах — открытие филиалов в странах, которые мы еще не так хорошо знаем, в первую очередь в Китае.

Беседовала Людмила Лунина

Справка

Неоценимый клад

Авторы

Группа АЕС+Ф (Татьяна Арзамасова, Лев Евзович, Евгений Святский, Владимир Фридкес), группа SZ, Юрий Аввакумов, Юрий Альберт, Сергей Ануфриев, Гриша Брускин, Сергей Бугаев-Африка, Эрик Булатов, Сергей Волков, Римма и Валерий Герловины, Георгий Гурьянов, Дмитрий Гутов, Вадим Захаров, Константин Звездочетов, Лариса Звездочетова-Резун, Юрий Злотников, Инспекция "Медицинская герменевтика", Франциско Инфанте-Арана, Илья и Эмилия Кабаковы, Георгий Кизевальтер, Николай Козлов, группа "Коллективные действия", Виталий Комар и Александр Меламид, Александр Косолапов, Олег Котельников, Валерий Кошляков, Олег Кулик, Юрий Лейдерман, Игорь Макаревич и Елена Елагина, Владислав Мамышев-Монро, Владимир Мироненко, Сергей Мироненко, Борис Михайлов, Андрей Монастырский, группа "Мухомор", Владимир Немухин, Тимур Новиков, Борис Орлов, Павел Пепперштейн, группа "Перцы", Виктор Пивоваров, Александр Пономарев, Дмитрий Пригов, Оскар Рабин, Михаил Рогинский, Андрей Ройтер, Михаил Рошаль-Федоров, Сергей Серп, Виктор Скерсис, Леонид Соков, Борис Турецкий, Андрей Филиппов, группа "Чемпионы мира", Иван Чуйков, Игорь Шелковский, Эдуард Штейнберг, Евгений Юфит, Владимир Яковлев, Владимир Янкилевский, Андрей Яхнин.

Коллекционеры, меценаты, наследники

Благотворительный Фонд В. Потанина, Владимир и Екатерина Семенихины, Игорь Цуканов и Tsukanov Family Foundation, Николас Ильин, Жорж Алискевич, Владимир Антоничук, Инна Баженова и Дмитрий Саморуков, Рувим Бессер, Пьер-Кристиан Броше, Дмитрий Волков и SDV Art & Science Foundation, Вадим Егоров, семья Гринстайн, Александр Кроник, Томас Крингс-Эрнст и Пауль Баувэнс-Аденауэр, Кельн, Ивета и Тамаз Манашеровы, Музей русского импрессионизма, Москва, Леонид Огарев, Вольфганг Рот, Герман Титов, Рональд Фельдман (Ronald Feldman Gallery, Нью-Йорк), Пакита Эскофе Миро, Надежда Бурова, Галина Маневич-Штейнберг, Мария Новикова-Савельева, Анна Федорова-Рошаль, Юрий Аввакумов, Гриша Брускин, группа АЕС+Ф, Вадим Захаров, Франциско Инфанте-Арана, Александр Косолапов, Олег Кулик, Константин Латышев, Игорь Макаревич и Елена Елагина, Владимир Мироненко, Сергей Мироненко, Андрей Ройтер, Сергей Серп, Виктор Скерсис, Владимир Янкилевский.