"Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами" Виктора Пелевина

Как всегда, осенью вышла книга Виктора Пелевина. Новый роман называется "Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами". Об очередном творении не перестающего удивлять мастера — АННА НАРИНСКАЯ.

Премьера литература

Короткая рецензия на этот текст содержится в нем самом: "Вот как простой читатель тебе скажу: действия мало в твоем опусе, одна болтовня. А чего в твоей писанине слишком много, так это... умняка тухлого, как у нас в училище говорили". Формально эта реплика относится только к первой части книги, а слово "тухлый" лучше оставить на совести изрекающего это персонажа, но в принципе в четкости этому краткому анализу не откажешь (что неудивительно, если иметь в виду, что произносит эти слова генерал ФСБ). Новая книга Пелевина куда лучше работает как философское, а точнее, историософское эссе, чем как роман, и лучше ее как таковое и рассматривать.

"Лампа Мафусаила" составлена из четырех частей. Первая (с подзаголовком "Производственная повесть") — мемуары трейдера Кримпая (на объяснение сути этого имени уходит пара страниц) Можайского, относящиеся к нашему, ну или совсем недавнему времени. Вторая ("Космическая драма") — длинное письмо его прапрадеда Маркиана Можайского невесте, написанное в 80-х годах XIX века. Третья ("Исторический очерк") — повествует о таинственном подразделении ГУЛАГа, где сидел прадед Кримпая Мафусаил (да, тот самый, что в названии), просуществовавшем с 20-х по 60-е годы XX века. Четвертая ("Оперативный этюд") рассказывает о внетелесном опыте того самого генерала ФСБ.

Все эти части дополняют друг друга, проникают друг в друга, объясняют друг друга — и в итоге выстраивается не до конца ясная, но яркая картина, согласно которой противостояние России и Запада объясняется столкновением высших сил, осуществляющих управление миром через масонские группировки. В сегодняшней России центр масонства — это ФСБ, в Америке точка масонской силы располагается в подвале здания Федерального резерва.

Но главное здесь не очередная пелевинская конструкция вселенной и уж точно не его любимые, слишком-слишком любимые игры в слова (он и здесь увлеченно занимается "обукваливанием" и без того бессмысленных понятий и, например, тратит до странного много времени на описание, как "ламберсексуал" вожделеет к деревьям), а его трезвый и до конца ясный без экивоков взгляд на состояние умов и вообще ума в России.

При этом Пелевин, разумеется, не то чтобы очарован "противоположным" России миром. Этот так называемый цивилизованный мир, говорится в его романе, с некоторых пор воспроизводит себя исключительно за счет веры в доллар, притом что доллар не обеспечен ничем, кроме этой самой веры в него. Мировая стабильность гарантирована тем, что человечество уповает на вакуум, и это упование его наполняет, наделяет властью. Но современный "русский мир" (то есть то, что себя таковым провозглашает; подлинный русский мир по Пелевину — "это просто сегмент фейсбука", где ""Звездные войны" обсуждают на русском языке") умудряется оказаться вторичным даже относительно вакуума: "Русская духовная культура, если совсем коротко, заключается в том, чтобы сначала плюнуть в доллар, назвав его ничем не обеспеченной пустотой, а потом немедленно упасть по сравнению с этой пустотой в два с половиной раза".

Дело, разумеется, ни в каких не в долларах и не в рублях (то есть далеко не только в них). Устами одного из своих героев Пелевин объясняет теперешний отечественный кризис мысли так, что это объяснение хочется поместить в учебники. Сводя "русскую идею", как она сегодня определяется в общественном сознании, к мировым ура-консервативным идеям вообще, Кримпай Можайский говорит следующее: "Она по природе своей реактивна. Она не создает повестку дня, ошарашивающую всех неожиданностью, острым запахом <...> а послушно отрабатывает ту, что бросили ей в почтовый ящик "силы прогресса" — и при этом надеется победить в культурной войне, на которую ее вызвали этой повесткой. Ну-ну, Бог в помощь"

При этом "послушно отрабатывать" можно, разумеется, не только восхищаясь и следуя примеру, но и возмущаясь и отвергая. Важно, что мысление себя становится возможным только в присутствии этого "эталона", этого источника самостоятельного контента, а уж принимаешь ты его или отвергаешь — не важно. В этом смысле между стандартными "Как нам стыдно за себя перед цивилизованным обществом" и "А Америка Боснию бомбила" нет никакой разницы.

И ведь не то чтобы это было непонятно. Это просто не было так точно сказано. Умеет Кримпай формулировать.