Бывший посол РФ в Японии Александр Панов — о возможных сценариях развития российско-японских отношений

Японское "окно возможностей" приоткрылось для России ненадолго — максимум года на два с половиной. Успеем ли использовать шанс?

Александр Панов*

После весьма конструктивного участия многочисленной японской делегации в Восточном экономическом форуме 2-3 сентября и блистательно-эмоциональной речи премьер-министра Синдзо Абэ на пленарном заседании в российских политических, общественных и деловых кругах как грибы после теплого осеннего дождя начали прорастать многочисленные вопросы-раздумья: "Что скрывается за японским доброжелательным отношением к России? Хотят купить наши территории? Можно ли доверять хитрым японцам? Насколько серьезны их предложения превратить Дальний Восток в процветающий регион, а Владивосток в российский Сан-Франциско?"

Попробуем разобраться.

В советском, а теперь и в российском общественном мнении образ японцев традиционно носил противоречивый характер.

С одной стороны, восхищает японская культура. Кругом рестораны японской кухни, один из которых носит нежное название "Япоша". В песни барда Митяева присутствует японец с "доброй улыбкой". В быту нас окружает немало предметов, изготовленных японскими умельцами. И ничего плохого японцы вроде нам не делают. НАТО придвигает войска к российским границам, а Япония выводит воинские части с Хоккайдо подальше от нашей территории.

Но бытует и другое мнение — о генетически врожденной враждебности потомков самураев к нашей стране. Война 1904-1905 годов, хотя и развертывалась на китайской территории и велась за господство над другими народами, осталась в национальной памяти как образец коварства Японии, начавшей боевые действия без объявления войны, но одновременно как пример героизма российских солдат и матросов. Кто не распевал ставшие фольклорными песни о крейсере "Варяг", а затем о трех танкистах, громивших японских самураев на Халхин-Голе летом 1939 года. Соблюдение Японией в течение Второй мировой войны пакта о нейтралитете с Советским Союзом в зачет позитивных деяний Токио не пошло: "пакт не нарушали, но очень хотели".

Негативное восприятие Японии концептуально оформил в своих мемуарах "Памятное" министр иностранных дел СССР, член политбюро ЦК КПСС А.А. Громыко: "История закрепила в сознании нашего народа настороженность к заявлениям о благих намерениях, с которыми выступают политики этой страны".

Разгром японского милитаризма устранил угрозу агрессии со стороны Японии. Но появился образ "младшего, несамостоятельного союзника американского империализма". Главное же "японское коварство" проявилось в требовании "вернуть утраченные территории". С потерей Южного Сахалина и большей части Курильских островов Токио смирился, но зациклился на островах Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп, которые признавались японскими еще в первом российско-японском договоре 1855 года.

19 октября 1956 года, то есть 60 лет назад, в Москве была подписана Совместная декларация между СССР и Японией, в соответствии с которой состояние войны между двумя странами прекращалось (однако кое-кто и сейчас полагает, что наши страны мир до сих пор не заключили) и восстанавливались "мир и добрососедские дружественные отношения". На настойчивые попытки японцев добиться возвращения четырех островов советское руководство во главе с Н.С. Хрущевым предложило не вернуть, а передать (так как эти острова вошли в состав СССР по итогам войны) половину требуемого — Хабомаи и Шикотан. Японцы вроде были и готовы согласиться, но вмешались американцы и предупредили, что в случае согласия Токио только на два острова США не вернут Японии Окинаву и другие острова, которые после войны находились под американской оккупацией. Так и появилась "территориальная проблема". Мирный договор не был подписан, а в Декларации появилась статья 9, в соответствии с которой Советский Союз, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, согласился на передачу островов Хабомаи и Шикотан после заключения мирного договора, переговоры по которому предстояло продолжить.

Декларация была ратифицирована законодательными органами обеих стран и, по сути, является мирным договором, поскольку решила все вопросы, которые обычно урегулируются после военных действий. Исключение составляет лишь нерешенный до конца вопрос территориального размежевания.

За шесть десятков лет вокруг проблемы мирного договора немало событий имело место. Японцы исходили из того, что два острова уже у них в кармане и осталось добиться возвращения еще двух. Советское руководство с этим не соглашалось, а после подписания в 1960 году в новой редакции японо-американского договора о военно-политическом союзе заявило, что отказывается от обещания по 9-й статье и вести переговоры о мирном договоре не имеет смысла, так как никакой территориальной проблемы не существует. Этой позиции советское руководство придерживалось до конца 80-х годов ХХ века. Правда, в 1972 году Москва зондировала отношение Токио к возможности решить проблему на основе передачи двух островов. Но японцев это не заинтересовало.

В эпоху перестройки М.С. Горбачева Москва согласилась с тем, что все же проблема территориального размежевания с Японией существует. Однако признавать статью 9 действующей отказалась.

После распада СССР и появления демократической России у японцев, не без сигналов со стороны либерального крыла новой власти, обострились ожидания скорого решения территориального вопроса на японских условиях. Но ожидания не оправдались. Б.Н. Ельцин не отказался от советской трактовки 9-й статьи, а предложил совместную экономическую и иную деятельность на спорных островах на особых условиях. Токио такой подход не устроил.

В 2001 году в Иркутске на встрече президента В.В. Путина и премьер-министра Йосиро Мори с российской стороны впервые с 1960 года было подтверждено, что Россия считает для себя действующими положения территориальной статьи Совместной декларации 1956 года, поскольку она было ратифицирована, что предусматривает ее выполнение без изъятий. Японская сторона ненадолго задумалась над ответом, но в конечном итоге вернулась к традиционной позиции — "четыре острова и в пакете". С тех пор разговоры по поводу мирного договора то возникали, то затухали, но по существу ничего нового не рождали.

И вот на встречах с В.В. Путиным сначала в мае в Сочи, а затем во Владивостоке премьер-министр С. Абэ заговорил о готовности проявить новый подход к решению территориальной проблемы. Правда, в чем его суть, раскрыто не было. Президент России изложил основные принципы позиции российской стороны. Это желание решить проблему, готовность к решительным, но хорошо подготовленным шагам, намерение найти решение, при котором ни одна из сторон не будет чувствовать себя ни побежденной, ни проигравшей.

Два руководителя начали обсуждать застарелую проблему тет-а-тет, не допуская утечки информации. Думается, такой подход вполне оправдан. Незачем преждевременно будоражить общественность двух стран. Тем более что противников решения проблемы хватает и в России, и в Японии, и в США, и в Китае.

Почему же С. Абэ приступил к решительному наступлению на территориальную проблему? Его политическое мировоззрение сформировалось под влиянием деда Нобусукэ Киси, премьер-министра в конце 1950-х годов, который исповедовал националистические взгляды и мечтал об избавлении страны от комплекса поражения в войне и о создании новой Японии, полностью самостоятельной и ориентированной на реализацию исключительно национальных интересов. Будучи в молодости помощником своего отца Синтаро Абэ, видного деятеля либерально-демократической партии, Абэ-младший воспринял его нацеленность на улучшение отношений Японии со своим важнейшим соседом — СССР, поскольку это соответствовало японским национальным интересам. Примечательно, что, как и отец в 1989 году так и сын, заняв кресло премьера в первый раз в 2006 году, выдвинул план из восьми пунктов по развитию экономического взаимодействия с Россией. Ныне Синдзо Абэ представил в новой, значительно расширенной редакции комплексную программу экономического сотрудничества с Россией опять-таки по восьми направлениям.

Вмешались американцы и предупредили, что в случае согласия Токио только на два острова США не вернут Японии Окинаву и другие острова, которые после войны находились под американской оккупацией. Так и появилась "территориальная проблема"

Согласно политической философии нынешнего премьера Японии масштабное экономическое взаимодействие с Россией, подкрепленное разносторонними политическими контактами, доверительными обменами в военной сфере и широким культурно-гуманитарным общением, способно решить важнейшие на данный момент задачи японской внешнеполитической стратегии.

Прежде всего серьезно укрепить позиции в АТР, обеспечив устойчивый баланс сил в четырехугольнике Япония — США — Китай — Россия. Налаживая отношения с Москвой, Токио стремится обезопасить себя от китайского давления. Не случайно японский премьер говорит о том, что китайско-российская сцепка на антияпонской основе была бы "кошмарным сном" для Японии.

Баланс сил в рамках четырех крупнейших держав региона позволит, по японским расчетам, обеспечить региональную стабильность и безопасность, в том числе и Японии. Одновременно Токио получит возможность повысить свою роль и влияние не только на региональном уровне, но и в мировой политике в целом.

Создавая позитивную атмосферу в отношениях с Москвой, С. Абэ, безусловно, рассчитывает добиться продвижения в урегулировании территориальной проблемы. Речь не идет о "покупке островов", хотя эта мысль одной из первых приходит на ум многим политикам и политологам. Разъясняя свою программу из восьми пунктов, С. Абэ подчеркивает, что переговоры по мирному договору и экономическое сотрудничество — два отдельных процесса. Но понятно, что они взаимосвязаны.

По сути, японский премьер воспринял ту формулу решения проблемы мирного договора, о которой многие годы говорила Москва. Сначала всестороннее развитие отношений, вывод их на принципиально новый уровень и создание таким образом атмосферы высокого доверия, при которой легче будет найти выход на взаимоприемлемое урегулирование сложнейшей проблемы.

Потому, как представляется, нет оснований упрекать С. Абэ в хитроумной комбинации, которую российская сторона, оказывается, сама и подсказала. Тем более что настрой японского правительства под руководством нынешнего премьера реализовать программу масштабного сотрудничества с Россией носит максимально конкретный характер. Создана команда для ее реализации. Учрежден специальный пост министра для координации деятельности различных ведомств по ведению дел с российскими партнерами. Послом в Москву назначен дипломат --представитель "русской школы" Министерства иностранных дел, сторонник активизации японо-российских отношений по всем направлениям. Сам премьер регулярно консультируется с политическими деятелями, представителями деловых и научных кругов, хорошо осведомленных о российской действительности. Готовя программу сотрудничества, советники премьера тщательно изучали российские материалы, прежде всего выступления В.В. Путина по экономической проблематике, в том числе касающейся "разворота на восток".

Программа предусматривает поддержку российских шагов по промышленному развитию Дальнего Востока, оказание содействия в создании экспортных производств, нацеленных на азиатско-тихоокеанский рынок, модернизацию морских портов и аэропортов, финансирование работ по увеличению добычи нефти и газа на шельфе Сахалина, значительное расширение сотрудничества в сфере медицины, сельского хозяйства, городской инфраструктуры. Уже в ходе работы ВЭФ были подписаны соглашения о сотрудничестве в области развития малого и среднего предпринимательства, о строительстве завода по производству автомобильных двигателей, о намерении компании "Мицуи" купить 4,88 процента уставного капитала компании "РусГидро", о японском участии в модернизации аэропорта Хабаровска. Началась с японским участием проработка создания энергетического кольца в Северо-Восточной Азии, предусматривающего поставки российской электроэнергии в страны региона.

Сотрудничество с Японией, особенно в подъеме Дальнего Востока, более чем важно. Помимо решения проблем экономического и демографического характера имеет значение и сбалансированность наших отношений с Китаем — "не все же в одну корзину". Тем более что до настоящего времени почти все крупные проекты были здесь реализованы при японском содействии — сахалинские нефтегазовые разработки, порт Восточный и якутские угольные месторождения.

Посещая Россию и встречаясь с президентом В.В. Путиным, С. Абэ отклоняет "советы" Белого дома не нарушать "западную солидарность" в отношении России. Более того, его позиция, озвученная в Сочи и Владивостоке, свидетельствует фактически о выходе Японии из западного санкционного режима. Напомним, что ни один из других руководителей "семерки" на подобное до сих пор не отважился.

На 15 декабря намечен визит президента В.В. Путина в Японию. Особое внимание привлекает то, как пойдет разговор по мирному договору. Непродуктивно и бесполезно строить прогнозы. Важно, что у лидеров двух стран присутствует настрой найти взаимоприемлемую форму решения застарелой проблемы. Задача это весьма непростая. Не случайно В.В. Путин отмечает, что стороны на данном этапе находятся дальше от ее решения, чем в 1956 году.

Главное, и это принципиально важно,— процесс улучшения российско-японских отношений набирает обороты. Этим следует воспользоваться в полной мере. Помимо того что Россия получает в качестве партнера страну, третью в мире по экономическому потенциалу, она может значительно укрепить свои позиции в АТР и в отношениях с "семеркой".

Вместе с тем следует учитывать, что открывшееся окно возможностей может просуществовать не так уж и долго, если не распахнуть его до точки невозврата. Если срок пребывания С. Абэ на посту премьера не будет продлен специальным решением, то через два с половиной года японское правительство может возглавить политик, не столь ревностно стремящийся к улучшению отношений с Россией.

Сейчас же можно с полным основанием исходить из того, что Япония не враг. Возможно, пока еще не на 100 процентов друг. Хотя В.В. Путин в интервью агентству Bloomberg использовал характеристику — "наши японские друзья".

*Автор — бывший заместитель министра иностранных дел РФ, чрезвычайный и полномочный посол в Японии (1996-2003), доктор политических наук.