Иммерсивный спектакль Максима Диденко

По мотивам романа Пушкина «Дубровский» Максим Диденко поставил в доме Спиридонова иммерсивный спектакль «Черный русский». “Ъ-Lifestyle” разбирается, что из этого получилось и как его смотреть.

В особняке Спиридонова последний месяц днем и ночью идут репетиции. Здесь готовятся к премьере «Черного русского» — иммерсивной постановки Максима Диденко, которую создатели окрестили спектаклем-триллером. Для московской сцены эта работа — скорее исключение, чем правило: независимые театральные проекты (а «Черный русский» — пример именно такой) по-прежнему можно сосчитать по пальцам, причем одной руки. Зрителя здесь не усадят в кресла в зале, потому что ни кресел, ни зала нет, а проведут по всему дому. Нет и привычного для репертуарного театра расстояния между сценой и всем остальным, потому что сцену, как легко догадаться, никто не строил. В нее легко превращаются и стол, и смятая постель, и стог сена в хлеву, окруженный настоящими (и не собирающимися молчать) гусями и поросятами, а артисты вполне могут оказаться на расстоянии сантиметра от вашего лица.

История, которую рассказывает «Черный русский», хорошо знакома каждому еще со школьных времен, а если даже нет — никто и никогда вам в этом не признается. Ведь это «наше все» Александр Сергеевич Пушкин и его неоконченный роман «Дубровский». Он в версии драматурга Константина Федорова и режиссера Максима Диденко становится трехмерным, предлагая узнать три версии событий: Маши, Троекурова и, разумеется, самого Дубровского. Чтобы собрать сюжет воедино, придется наведаться в особняк Спиридонова, превратившийся на время в дом Троекурова, трижды. В этом доме есть свои правила, которые советуют не нарушать. Например, не забывать про то, что выданную в начале действа маску снимать нельзя, иначе вы можете прогневать его обитателей или (при более прозаичном развитии событий) попросту потерять из виду тех, кто следит за той же сюжетной линией.

ИСТОКИ

Авторами идеи и креативными продюсерами проекта стали Дарья Золотухина и Елена Новикова, занимавшиеся продюсированием «Мастерской Дмитрия Брусникина» и при этих обстоятельствах познакомившиеся. Они давно собирались создать в Москве иммерсивный спектакль, однако изначально планировали купить франшизу и привезти одну из зарубежных постановок, раздумывая даже о небезызвестном Sleep No More, соединяющем шекспировского «Макбета» с фильмами в духе Хичкока. Решив разработать собственный спектакль, продюсеры пригласили к сотрудничеству Максима Диденко, признанного и критиками, и зрителями мастера «физического» театра. «Даша и Лена рассказали мне о проекте и, подумав, что я занят, попросили предложить кого-то из режиссеров. Мне же самому сразу стало интересно, и я тут же согласился, не понимая, впрочем, масштаба, который предстоит освоить, — вспоминает Диденко. — Они предложили другой, американский текст, но у меня есть такое правило, что в России я занимаюсь только русскими текстами. Мне кажется, что, если даже ты делаешь "физический театр", создаешь какой-то образный мир, способ мышления сильно связан с языком, поэтому хочется заниматься русскими текстами, не переводными. Так, я думаю, правильнее. Вместе с драматургом Константином Федоровым мы занялись поиском подходящих произведений из русской классики и остановились на "Дубровском"».

ИММЕРСИВНОСТЬ

Иммерсивный спектакль создает эффект полного погружения зрителя в сюжет постановки, иначе его называют эффектом присутствия. Это значит, что в любой момент участник действа может начать прямое взаимодействие с вами — и уж каким оно будет (вас могут отвести за руку в другую комнату и оставить там, могут обнять, а могут просто долго смотреть глаза в глаза), решать не вам. Вы либо принимаете правила игры, еще когда покупаете билеты, либо оставляете эти впечатления другим. Иммерсивная постановка вряд ли окажется одинаковой для нескольких пришедших на нее человек. Она, как мозаика, складывается из разных сюжетов: здесь нет правильного и неправильного развития событий: повернуть можно и направо, и налево, но нести ответственность за развитие сюжета предстоит уже вам.

В «Черном русском» три основных линии, рассказывающих историю Дубровского с точки зрения Троекурова, Маши и самого Дубровского. Иногда сюжеты пересекаются, и тогда все — и артисты, и зрители — собираются в одном пространстве. «Изначально нам не казалось, что интерактивность станет какой-то большой сложностью, но у актеров постоянно появляются вопросы: что делать, как взаимодействовать. Опыт американских коллег здесь может быть полезен, поэтому мы хотим устраивать обмен этим опытом, привозить в Москву главных героев американской школы. Нам хочется развивать иммерсивный театр в России, ведь это действительно школа, которая требует определенной методологии, опыта и практики», — говорит креативный продюсер проекта Дарья Золотухина, чьи слова тут же подтверждает и Елена Новикова, вспоминая о том, что работы Максима Диденко давно намекали: заниматься иммерсивной постановкой должен именно он.

Сам Диденко считает, что иммерсивный театр в России был всегда, однако оставался явлением скорее внутренним, чем общедоступным и общеизвестным: «Он никогда не был достаточно известен, потому что русский репертуарный театр как глобальный институт с этим ничего не делал. Сейчас иммерсивность приходит в официальную театральную жизнь, и это здорово, потому что современный театр без нее представить сложно. Театральные машины в Европе и у нас устроены очень по-разному. Там проект может жить несколько месяцев, потом закрыться, а на его месте начнется что-то новое. У нас все совсем иначе. Дело ведь еще и в том, что иммерсивный спектакль невозможно быстро смонтировать и размонтировать. Русский театр к такой логистике в силу не всегда готов. Здесь нужна совершенно другая система театрального устройства. В Европе есть огромное количество грантов для независимых театральных компаний, у нас такого, к сожалению, пока нет. Независимый сектор в театре не развит. Есть, разумеется, какие-то очаги, но массово это происходить не может, потому что мы существуем в другом культурном поле и в ином экономическом укладе. Нужно быть либо психом, либо богачом, а лучше и богачом, и психом сразу, чтобы решиться делать иммерсивную постановку независимо от всех. И как хорошо, что такие есть».

КОМАНДА

В начале марта Максим Диденко начал собирать команду тех, кто воплотит задуманное в действительное, параллельно занимаясь разработкой сценария. Драматург Константин Федоров и композитор Иван Кушнир с режиссером работают давно и успешно. На их счету как минимум один из последних проектов «Гоголь-центра»: «Хармс. Мыр», основанный на текстах Даниила Хармса. И хотя в этой постановке хореографию Диденко брал на себя, в «Черном русском» ей занялся Евгений Кулагин, хорошо знакомый зрителям того же «Гоголь-центра» (за пластику перформеров в «Машине Мюллер» Серебренникова ответственен именно он).

ЕВГЕНИЙ КУЛАГИН, хореограф

«Артистов пришлось помучить, и мучаю я их ежедневно. Как говорит сам Максим, его спектакль не может обойтись без разминки. Я считаю, что такой тяжелый и мучительный физический тренинг необходим для работы над любым спектаклем, а тем более над спектаклем физического театра, в котором фокус на визуальном восприятии. C артистами у нас была изнурительная работа, но в целом это приятная и полезная практика по воспитанию иной пластической выразительности и своего тела в целом».

Два состава актеров, среди которых оказались, например, Артем Ткаченко, Владимир Кошевой, Равшана Куркова, Мари Ворожи (Марина Ворожищева), Владимир Дель и Гладстон Махиб, приступили к репетициям на площадке месяц назад, в середине августа, успев с тех пор исследовать все пространство дома.

РАВШАНА КУРКОВА, исполнительница роли Маши

«Я мечтала поработать с Максимом, когда к этому не было еще никаких предпосылок. Мечта эта родилась после его спектаклей, которые я увидела. Скажу честно, мне было все равно, окажется Максим тираном или другом в работе, я просто хотела быть частью того, что он делает. Мы репетируем "Черного русского" шесть дней в неделю с утра до вечера, в руках Максима почти 30 актеров разного возраста, разных школ, разных характеров. Он умудряется найти подход к каждому и, как детали, собирает нас в единую конструкцию».

МАРИ ВОРОЖИ, исполнительница роли Маши

«Это очень интересный опыт, тем более что я давно мечтала о работе, в которой можно будет раскрыть свои вокальные и танцевальные способности одновременно. Оказалось, это очень затратная вещь, требующая сил, энергии и колоссальной включенности. И подготовка к репетиционному периоду у нас была соответствующая».

ВЛАДИМИР КОШЕВОЙ, исполнитель роли Дубровского

«Работать с Диденко — это как в армии, курс молодого бойца. Когда ты бежишь три километра, и у тебя не хватает дыхания, чтобы преодолеть дистанцию, и надо бежать в два раза быстрее. Это жесткое испытание для артиста, потому что режиссер авторитарен, он предлагает острую форму существования, которую ты должен наполнить содержанием. Мне это очень интересно. Содержания у меня много, а форму я могу принять любую. Риск? Да. Авантюра? Да. Сегодня только так и можно развивать собственный театр. Мне кажется, у Диденко начинает собираться своя труппа. И я польщен, что иногда он прислушивался к моим советам, но некоторые он жестко отсекал. А решения он принимает очень быстро и часто безапелляционно».

ДОМ

Особняк XIX века, спрятавшийся от шума Тверской в Малом Гнездниковском переулке, вернулся к тому, с чего для него все начиналось. Его бальный зал снова используется по назначению, комнаты заполнились гостями, вернулись былые нравы. Первый этаж превратился в людскую, вместившую в себя и кухню, на которой прямо при зрителях жарят мясо и пекут блины, и хлев, и даже лесную чащу. На втором этаже обнаруживаются детская, спальня, кабинет и тот самый зал. По словам продюсеров, площадка диктовала немало условий: как только был выбран дом Спиридонова, было сразу решено обратиться к тексту XIX века. «Иммерсивный театр — театр, который встраивается в пространство. И это пространство самым прямым образом взаимодействует с выбранным материалом», — подтверждает Елена Новикова.

ТЕКСТ

Текст романа «Дубровский» здесь не столько разыгрывают, сколько осмысляют, находя в нем немало до того не звучавших в театре мотивов. Они проявляются и в музыке, и в танце, оставляя буквальные трактовки классическим постановкам.

МАКСИМ ДИДЕНКО, режиссер

«Пушкин — очень хулиганский автор, невероятно живой. Это чувствуется сквозь время. Как говорила Фаина Раневская, читая Пушкина, можно научиться снимать кино. Я второй раз сталкиваюсь в работе с его текстами (Максим Диденко ставил «Маленькие трагедии» в театре «Студия» Л. Ермолаевой в Омске — “Ъ”) — он очень глубокий автор, в произведениях которого всегда можно найти очень много слоев. Однако у каждого со школьных времен остается послевкусие от постановок по его текстам. Мне нравится работать с этим стереотипом, вспоминать о его хулиганстве».

ЕВГЕНИЙ КУЛАГИН, хореограф

«Конечно, с романом я был знаком еще из школьной программы. До начала работы над спектаклем перечитывал, начали обсуждать с Максимом концепцию, потом появилась музыка и возникли уже какие-то первые визуальные сюжеты. Мы старались уйти от нарративного действия и пофантазировать в рамках иммерсивного спектакля. У нас не было цели точно передать сюжет, главное — увлечь зрителя нашим действием».

РАВШАНА КУРКОВА, исполнительница роли Маши

«Диапазон качеств и чувств Маши в оригинальном произведении Пушкина отличен от той Маши, которая у нас. В нашей Маше есть немного от ведьмы, немного от мальчишки и много девичьей нежности и трогательности. Конечно, хочется, чтобы зрители находили в ней что-то свое и сопереживали ей, но для этого сначала надо посмотреть спектакль».

ВЛАДИМИР КОШЕВОЙ, исполнитель роли Дубровского

«Как ни ужасно это прозвучит — однако ничего стыдного в этом нет, — я не читал Пушкина со времен школы, хотя его сказки с детства знаю наизусть. Из его прозы моим любимым произведением всегда была "Пиковая дама". Единственным, что я помнил из "Дубровского", был эпиграф: "Где стол стоял, там гроб стоит". Это фраза меня пугала и отталкивала. Я не понимал этот неоконченный роман. Интересно, что и наш спектакль начинается с гроба. Все по Пушкину. Я перечитал роман, и он оказался вовсе не скучным, даже увлекательным. Как известно, для драматической постановки любое литературное произведение — это повод. Это я понял, когда репетировал в БДТ "Игрока": на меня накинулись критики, мол, где вы видели такого веселого Достоевского? В современном театре литературная основа уже не является критерием для оценки спектакля. Режиссер сочиняет собственный мир, поэтому роман "Дубровский" — лишь повод для спектакля. Сегодня театр не несет просветительскую миссию, он существует как развлечение. Придя на спектакль "Черный русский", вы не увидите хрестоматийного Пушкина, но вы попадете в атмосферу подсознаний пушкинских героев и все будете воспринимать на чувственном уровне».

МАРИ ВОЛОЖИ, исполнительница роли Маши

«Вы увидите не пересказ романа, а то, как видят и раскрывают это произведение режиссер, композитор и хореограф. По мотивам романа Пушкина "Дубровский". Если вы хотите услышать пушкинскую мелодику речи — возьмите книгу. Если же вам интересна постановка Максима Диденко — идите к нам. В основе спектакля есть фабула из романа, но мы существуем по другим законам».

МУЗЫКА

ИВАН КУШНИР, композитор

«Пушкин — это наше все, само собой. Однако у меня не было задачи как-то иллюстрировать Пушкина. Буквального контекста, что все мы тут разыгрываем произведение Пушкина, его не было. Я был абсолютно свободен в выборе средств. Единственное, что меня ограничивало и что меня очень радовало, — это то, что драматург Константин Федоров уже подобрал русские обрядовые плачи и хороводы. Грубо говоря, у меня уже была определенная нота, которая меня вела. Понятно, что я пользовался этими текстами абсолютно в своем духе и жанре, используя разные современные электронные вещи, сочинял древнерусские мелодии, микшировал, создавая такую ритуальность всего происходящего. Я первый раз работал над иммерсивным спектаклем. И ведь это не просто иммерсивный спектакль, но первый иммерсивный мюзикл — так много в постановке песен и танцев. Иммерсивность предполагает некоторую инсталляционность происходящего. Каждая локация должна звучать. Перед нами стояла и техническая задача — распределить источники звука по всему дому, — и она была совершенно блестяще решена звукорежиссерами. Что важно, когда в театре на сцене поют или танцуют, во всем помещении ничего больше не происходит, а здесь происходит все и сразу».

ХОРЕОГРАФИЯ

ЕВГЕНИЙ КУЛАГИН, хореограф

«Через хореографию, через танец и движение мы пытались работать не только с внешними коммуникациями персонажей спектакля, но и выстраивали внутреннюю структуру, внутреннее содержание и эмоциональное состояние героев. Искали такие пластические и физические решения, которые смогут выразить то, что невозможно сказать словами».

ВЛАДИМИР КОШЕВОЙ, исполнитель роли Дубровского

«Основные сцены спектакля построены на движении. Хореография, как и сам спектакль, сложносочиненная. Есть и простые движения, и замысловатые. Сложность заключается в том, что все должны работать вместе как единый организм, вовремя вступить и поддержать звенящую ноту и продолжить это движение вперед. В течение месяца я старался не пропускать ни одной тренировки. Я никогда так быстро не включался в хореографию, потому что она сочинялась прямо на глазах. Я отчаянно бросился во все сценические движения, но, например, боялся прыгать на батуте из-за своих старых травм. Партитура не позволяла быть пассивным, просто красиво стоять в лучах света, а это значит, что если я не прыгаю, то бегу».

СМЫСЛ

Техническая сложность и отточенность движений любой постановки не может заменить смысл и простой вопрос «зачем?», с которого обычно все начинается. Зачем приходить в особняк Спиридонова на «Черного русского»? Во-первых, это возможность по-новому взглянуть на историю Дубровского, авантюриста и, безусловно, романтика века XIX, минувшего, но не ушедшего. Особенно приятно это делать в трех минутах ходьбы от Пушкинской площади, напоминающей, что Пушкин — на веки вечные «наше все». Здесь же, в воплощенном доме Троекурова, его избавляют от хоть и исключительно лестных, но избитых характеристик. Во-вторых, «Черный русский» — это новый опыт, не всегда комфортный для тех, кто не привык взаимодействовать с артистами, но необходимый каждому, кто хочет знать современный театр во всех его проявлениях. И хоть искушенным зрителям, бывавшим и на Sleep No More труппы Punchdrunk, и на других европейских променад-постановках, новый мир откроется вряд ли, весьма ярких впечатлений не удастся избежать даже им.

«ЧЁРНЫЙ РУССКИЙ В ЦИФРАХ:

____________________________________________________________________

Текст: Анастасия Каменская

Фото: Георгий Кардава