Сегодня — 80 лет Юрию Михайловичу Лужкову. Он был не только столичным мэром, но и едва ли не единственным в верхних эшелонах власти москвичом по рождению. Журналист Виктор Лошак уверен, что историческая роль Лужкова куда больше, чем просто градоначальник-хозяйственник.

Легко представить, что творилось бы сегодня на Тверской, 12, останься Юрий Михайлович и по сегодняшний день руководить Москвой. Очередь лимузинов, клумбы цветов, картины, корзины, картонки… Самые близкие и важные допускались в кабинет. Чай с медом — это тот максимум ,на который могли рассчитывать гости: Лужков не пил вообще. Зато был очень спортивен: начинал рабочий день с тенниса с верным пресс-секретарем, дважды в неделю играл в футбол. Вокруг бегали замы, префекты и всякие нужные люди, в том числе и только-только ушедшие из большого футбола. Юрий Михайлович забивал им по пять голов за игру и очень верил, что это серьезно.

И этот пяток голов, и несколько дней восторженного обсуждения того, как он их забил, были уже частью теплого и приятного бульона из подобострастия и безапелляционности, в котором утонуло так много разного масштаба вождей. Но все это было потом, а в предыдущих сериях этой удивительной жизни мальчик, выросший в послевоенном бараке на Павелецкой, сам и только сам сделал большую карьеру: стоял во главе научно-производственного объединения, откуда его выдвинули в зампреды Моссовета. Я застал его там на этапе, когда этот внешне суровый и грузный человек первым в стране приоткрыл дверь российскому капитализму. В перестройку Москва была главным полигоном развития кооперации и частной производственной инициативы. В Моссовете за все это отвечал именно Лужков. Как и многое позже, он делал все, не оглядываясь на возможные для себя неприятности. Так же, помните, он повел себя и с хасбулатовским Верховным советом: «Не вы меня избирали, не вам меня и снимать», — сказал он разъяренной толпе у трибуны.

Бывают такие жизни — две в одной. И это как раз случай Лужкова: он занял высокую должность, выросли сыновья, умерла жена, закончился Советский Союз, и началась новая страна, новая жизнь и карьера, с новыми интересами, новой женой, родившей ему двух дочерей.

И если говорить о Юрии Лужкове всерьез, то я бы прежде всего говорил не о МКАДе и «трешке», не об удивительной лужковской архитектуре, не о ближнем круге от Ресина до Исмаилова, а о любви. Отношение к Лене Батуриной, прощение ее слабостей и восхищение достоинствами, наивная попытка доказать миру, что заработанные ею в Москве миллиарды не имеют отношения к мэру этого города, — все это неожиданно оказалось едва ли не главным в его жизни. Печально, что слишком важным это оказалось и для столицы.

Так часто бывало в истории: чем увереннее вождь во всенародной поддержке, тем сама поддержка ненадежней, эфемерней. Долгая власть порой делает из политика карикатуру на самого себя. Когда вокруг тебя люди, чья судьба зависит только от того, как долго ты еще усидишь, уйти очень сложно. Лужков считал: Москва, его избиратели не позволят Кремлю убрать любимого мэра. Но ни один человек на улицу не вышел. Передача власти в столице произошла даже без встречи старого и нового мэров.

Но именно сегодня важнее помнить, что при всей субъективности Юрий Михайлович Лужков — это личность историческая, человек, вынесший на своих плечах все проблемы огромного города в тяжелейшие 90-е годы, совершивший с Москвой переход из одной формации в другую. Для критиков у Лужкова всегда будет в запасе главный аргумент — масштаб сделанного.