В Общественной палате по-разному оценивают выставку Джока Стерджеса

В воскресенье, 25 сентября, член Общественной палаты РФ АНТОН ЦВЕТКОВ добился закрытия фотовыставки «Джок Стерджес. Без смущения» в московском Центре фотографии имени братьев Люмьер. Господин Цветков пришел на мероприятие с отрядом активистов организации «Офицеры России», не обнаружил там детского порно, но «нашел аргументы» для того, чтобы организаторы добровольно закрыли «неправильную» выставку. Его коллега по Общественной палате КРИСТИНА ПОТУПЧИК осудила действия «Офицеров России», назвав их самоуправством. Она также заявила, что сожалеет о закрытии выставки. Корреспондент “Ъ” АЛЕКСАНДР ЧЕРНЫХ поговорил с обеими сторонами конфликта.

Антон Цветков

«В нашей стране нельзя фотографировать голых детей и выставлять их на всеобщее обозрение»

— Ваша организация «Офицеры России» в воскресенье заблокировала вход на фотовыставку Джока Стерджеса. Эти действия вызвали серьезную критику — многие, в том числе ваша коллега по Общественной палате Кристина Потупчик, считают недопустимым, когда кто-то берет на себя функции полиции. Что вы об этом думаете?

— Давайте по порядку. В субботу вечером на меня вышел руководитель выставки, он попросил меня приехать и самому все посмотреть. Мы договорились, что он ее не будет открывать до того момента, пока я не прибуду. Когда я приехал, наши представители стояли около закрытой двери — поэтому не было ни одного человека, которого бы они пропустили или не пропустили.

— Непонятно, зачем так много людей там встали шеренгой.

— У нас в организации более 100 тыс. человек — и мы еще сдержали многих, на эту выставку хотело поехать в сто раз больше людей. Но наша задача — не создавать проблемы для правоохранительных органов, а помогать им. И в зависимости от развития событий наши ребята действовали бы по-разному. Если бы выставка открылась до моего прихода, они сами бы зашли и осмотрели. И если бы там обнаружилась детская порнография, они, как представители общественности, безусловно потребовали бы незамедлительного пресечения от правоохранительных органов.

Мы не та организация, которая начала бы ломать и крушить. Но, безусловно, они бы производили разъяснительную беседу с посетителями, убеждали бы людей не заходить на эту выставку и бойкотировать ее.

— Но в итоге все-таки произошла попытка испортить экспонаты.

— Мы из уважения к СМИ приняли решение пропустить журналистов на выставку. А в галерее уже подтянулись городские сумасшедшие, которые начали кричать, свистеть… И организаторы попросили нас помочь, чтобы прошли только журналисты. Мы сделали всего одно исключение для муниципального депутата Игоря Брумеля, который нас всех в итоге обманул. Он сказал, что пришел с помощником, мы их пропустили — и вот этот человек достал пластиковую бутылку с жидкостью желтоватого цвета и начал поливать ею журналистов и фотографии. Мы его скрутили и сдали в полицию. По поводу этого депутата мы, безусловно, будем обращаться и к лидеру партии «Справедливая Россия», и в муниципальное собрание, и к его избирателям — потому что человек повел себя крайне недостойно.

— Вы в итоге обнаружили там порнографию или нет?

— Мы увидели, что тех фотографий, которые накануне обсуждались в интернете, на выставке нет. Но где-то 15% снимков там достаточно специфические, и, конечно, большинством в обществе могут восприниматься как имеющие отношение к педофилийской тематике. Сейчас, вы знаете, совершаются преступления на грани законодательства — например, смотришь на обманутых вкладчиков, а потом выясняется, что никто закон не нарушил. А люди без денег остались.

И то же самое по педофилии. Открываются сайты для пропаганды педофилии, причем авторы стараются это делать на такой жесткой грани, которая, с одной стороны, получила бы одобрение педофилийского сообщества, а с другой — не позволила бы юридически блокировать. Есть определенные несовершенства действующего законодательства.

И когда мы очень корректно и взаимоуважительно разговаривали с организаторами, нам удалось договориться о том, что они закрывают эту выставку. Конечно, решение-то принято ими по нашей просьбе, но они внимательно изучали интернет и сами увидели количество возмущенных граждан.

— Насколько я понимаю, у вас нет искусствоведческого образования для проведения оценки художественной ценности снимков?

— Те фотографии, которые мне показали… Да, я не эксперт в области художественной составляющей, но я достаточно разбираюсь в профилактике правонарушений и в противодействии преступности. Поэтому, конечно же, я их осматривал не как художественную ценность.

— Но в законе о детской порнографии как раз есть пункт о том, что обнаженные изображения не нарушают закон в случае их художественной ценности.

— Совместно с нами приехали представители полиции — они оформили материалы для последующей передачи в прокуратуру. Поэтому по юридической составляющей, по уголовной составляющей выставку уже будет изучать Следственный комитет. Ну а я высказывал свое личное мнение.

— Именно это и вызывает у многих недоумение — если выставку будут проверять эксперты, то зачем вы туда приезжали?

— Не надо забывать, что Общественная палата Российской Федерации является официальным субъектом общественного контроля. И выявление правонарушений или нарушений действующего законодательства — это тоже одна из наших функций. То есть все, что мы там делали, было законно на 100% соответственно.

Вы знаете, есть такое понятие, как досудебное урегулирование споров. Встретились две стороны, поговорили и нашли общий язык. Вот я считаю, что в нашем случае произошли именно такие переговоры.

Кроме того, та же самая полиция имеет определенные процессуальные сроки и не всегда может достаточно быстро реагировать. А мы среагировали достаточно быстро, за что нам благодарно огромное количество людей.

— Довольно много людей вообще не против этой выставки. Ее посетили 7 тыс. человек, они не увидели ничего плохого.

— Во-первых, вы же не опрашивали всех посетителей. А во-вторых, я же вижу примерно процентное соотношение тех людей, которые за или против. У меня в Facebook публика достаточно широкая — и процентов 80, наверное, безусловно возмущены не только этой выставкой, но и этим художником. Люди не стесняются в выражениях.

— Насколько я понимаю, у нас мнение большинства не является автоматически правильным. Правило устанавливает закон, а не мнение большинства.

— Да, закон — и закон скажет свою позицию. А все остальные вопросы решаются при необходимости в рамках досудебного урегулирования, переговоров. Конечно же, если бы они не закрыли выставку добровольно, мы бы уже действовали в рамках действующего законодательства. А раз нам удалось их убедить, то не надо искать здесь каких-то подводных камней. Ни в коей степени не было с нашей стороны угроз насилием или еще чего-то.

— Предположим, что полиция или Следственный комитет установят, что в этих работах нет детской порнографии. Вы выступите против того, чтобы выставку заново открыли?

— А зачем возвращать выставку, которая негативно воспринимается достаточно большим количеством общества? И очень сильно негативно воспринимается родителями жертв педофилии?

Понимаете, руководители центра услышали эту позицию, они с ней согласны и не будут делать эту выставку. Ну, собственно говоря, молодцы.

— Но если закон не найдет нарушений…

— Знаете, есть какие-то вещи… Вот вы едете в автобусе и видите, что молодой парень 20-летний сидит и не уступает место 80-летней бабушке.

— Вы приводите слишком далекий пример, по-моему.

— Совершенно подходящий. Так вот, вы делаете ему замечание и просите уступить место женщине. А он скажет: «Пошел ты! Я заплатил за билет, имею право ехать на этом кресле». Все по нормам закона, но большинство людей нормальных его осудят. И я думаю, что под общественным давлением он все-таки уступит место пожилой женщине.

— Получается, вы считаете, что даже если закон не найдет нарушений в этих фотографиях, их все равно нельзя выставлять — потому что они кому-то не нравятся?

— Ну, во-первых, потому что эта фотовыставка человека, который преступник.

— У нас он не является преступником.

— Он фотографировал голых детей.

— Преступник — это ваше оценочное мнение.

— Я считаю, это упущение наших правоохранительных органов. Когда он прибыл сюда, надо было его задержать и опросить. И вообще за такими людьми, которые приезжают сюда, надо было установить наружное наблюдение. Где гарантия того, что во время приезда в нашу страну он не фотографировал голых детей? Этот человек социально опасен.

— Он утверждает, что у него есть разрешение от родителей этих детей, что он с ними много лет общается, что он ездит именно в коммуны нудистов.

— Вы знаете, давайте так: в нашей стране он этого делать не будет. Потому что у нас есть еще закон, и в нашей стране нельзя фотографировать голых детей и выставлять их на всеобщее обозрение.

— Но ведь люди фотографируют своих детей и выставляют их в соцсетях.

— Вот когда родители сами, не зарабатывая на этом деньги,— это одно. А он зарабатывает деньги на детской педофилии, получает деньги за выставки. А люди фотографируют своего ребенка. Что-то я не видел там, чтобы там 12- или 14-летнюю девочку голую кто-то из своих родителей взял и выставил фотографию в соцсетях. Идиотов нет. Одно дело там годовалого, двухгодовалого ребенка выставляют, и то таких немного.

— Есть фотографы, которые снимают в том числе обнаженную натуру — и своих детей разных возрастов. Это считается искусством.

— Ну вот покажите нам фотографов, которые снимают своих несовершеннолетних голых детей и выставляют на всеобщее обозрение. Мы внимательным образом изучим их деятельность.

— То есть вы считаете, что и это противозаконно?

— Я считаю, что это неправильно, конечно. Это мое личное мнение.

— Неправильно или противозаконно?

— Это мое личное мнение.

— Оно у каждого человека может быть свое.

— Я же не говорил, что мы пресечем их деятельность. Мы позанимаемся, внимательным образом соберем все материалы и передадим их в правоохранительные органы. И будет дана законная оценка из деятельности.

---

Кристина Потупчик

«Под видом заботы о детях можно легитимизировать даже самые абсурдные действия»

— Вы раскритиковали действия вашего коллеги Антона Цветкова и членов организации «Офицеры России» в отношении выставки Стерджеса — фактически назвали их незаконными. Однако сам он заявляет, что действовал строго в рамках закона. Что именно показалось вам нарушением?

— Во-первых, есть закон о проведении массовых мероприятий. Даже с точки зрения этого закона происходящее у Центра имени братьев Люмьер являлось незаконным массовым митингом и должно было привлечь внимание правоохранительных органов. Учитывая, что господин Цветков является постоянным независимым наблюдателем на санкционированных и несанкционированных акциях, он просто не мог этого не знать. Кроме того, блокирование выставки для посетителей — а присутствовавшие журналисты писали, что члены «Офицеров России» именно так формулировали цель своего нахождения там — это тоже явное превышение полномочий общественной организации. Любые подобные решения должны приниматься полномочными лицами, а не первыми попавшимися активистами, которые толком не имели представления, что именно демонстрируется на выставке.

— Вы критикуете только методы, которыми достигнуто прекращение работы выставки? Или выступаете в ее поддержку?

— Сейчас под видом заботы о детях можно легитимизировать можно любые, даже самые абсурдные действия. Взять хотя бы историю с внесением ряда произведений из школьной программы в список литературы «16+» — о чем сами дети с удивлением узнают, стоя у прилавка книжного магазина. Можно, конечно, объявить работы Стерджеса незаконными, но следующим шагом будет криминализация половины экспозиции Эрмитажа или Третьяковки и трусы, надетые на «Давида» Микеланджело. Похожая ситуация была с религиозными книгами, которые вносили в списки экстремистской литературы. В итоге для них было сделано исключение. Похожее исключение, мне кажется, должно быть сделано и для произведений искусства. Их нельзя оценивать с позиции «ой, там гениталии видно».

— Господин Цветков утверждает, что пришел на выставку с «общественной проверкой» по просьбе самих организаторов. По его словам, они добровольно согласились закрыть выставку «из-за сложившегося общественного мнения». Как вы считаете, насколько оправдано это решение?

— Выставка эта работает с 8 сентября, а на открытии присутствовал сам фотограф, о чем, слава богу, не догадывались нынешние ревнители нравственности. Вакханалия началась только сейчас, после публикации поста в ЖЖ одной широко известной блогерши на зарплате. Ради повышения цитируемости та не потрудилась следовать фактам, и в итоге все решили, что в Центре имени братьев Люмьер экспонируется чуть ли не каталог детского порно. Очень жаль, что так же решили и член Совета федерации Елена Мизулина, и детский омбудсмен Анна Кузнецова, которых эта сетевая истерика ввела в заблуждение. Между тем на выставке не было ни одной из тех фотографий, которые фигурировали в нападках на фотографа, и никакой детской порнографии там тоже не было. Но со стороны Антона Цветкова, которого коллеги ценят за правозащитную деятельность, было все-таки не очень честно сначала всячески подогревать истерику, формировать то самое общественное мнение, приводить на выставку отряд «Офицеров России», которые и более сильных духом людей могут ввести в ступор, а потом говорить, что решение о закрытии выставки было полюбовным и исходило от галеристов.

— Но при этом господин Цветков оценил выставленные работы Стерджеса как «балансирующие на грани законодательства» и назвал это аргументом в пользу прекращения работы выставки. Считаете ли вы справедливой подобную оценку?

— Меня удивляет формулировка о гранях законодательства. Нарушение закона либо есть, либо нет. И никакого нарушения закона, как сам Цветков признал еще вчера, в выставленных работах нет. Правда, он уточнил, кажется, что некоторые работы могут оскорбить чувства жертв педофилии и вызвать нездоровые ассоциации. Я все-таки придерживаюсь мнения, что иногда банан — это просто банан, и ассоциации у нездорового человека можно вызвать любые, причем самым невинным предметом. Это не повод запрещать все, что возмущает людей, которые и на сторублевой купюре найдут прежде всего гениталии. Повторюсь еще раз, правовая оценка выставки, даже сейчас,— это прерогатива уполномоченных органов, а не Антона Цветкова, при всем к нему уважении. И уж тем более не «Офицеров России».

Мне жаль, что культурная жизнь Москвы лишилась одного из мероприятий из-за надуманных обвинений. Самым разумным в этой ситуации было бы инициировать все-таки официальную проверку и открыть выставку снова.