Политология // Мировые державы использовали Ближний Восток как полигон для непрямых столкновений

Несколько последних заседаний Совета Безопасности ООН были посвящены сирийской проблеме. С мертвой точки, однако, дело не сдвигается. Единственное, что удалось,— открыть гуманитарный коридор для жителей Алеппо. Урегулированию мешает обилие участников с противоречащими интересами, от сверхдержав до небольших исламистских группировок.

Территории исторической Сирии, или Шама (понятие, объединяющее, помимо собственно нынешней Сирии, также области Ливана, Палестины и части Юго-Восточной Анатолии), имеют особое значение во многих отношениях: историческом, культурно-религиозном, геостратегическом, политическом. Области современной Сирии и почти все ее города упоминаются в Священном Писании, общем для последователей всех трех авраамических религий. Мусульмане, христиане и иудеи именуются в арабской традиции ахль аль-Китаб — "люди Писания", и эта их культурно-религиозная близость всегда служила мощнейшим фактором и залогом гармоничного — в целом — сосуществования на территории Сирии на протяжении долгих веков.

Осознание причастности к истории своей земли глубочайшим образом укоренено во всех жителях Сирии и цементирует сирийскую идентичность сирийцев: суннитов, алавитов, друзов, шиитов, исмаилитов, православных, армян-григориан, маронитов, яковитов, несториан, греко-католиков, сиро-яковитов, ассиро-халдеев, язычников-езидов и многих других.

Но Ближний Восток, по крайней мере последние 150 лет, используется мировыми державами и их сателлитами как арена борьбы за мировое лидерство, борьбы все более бескомпромиссной и циничной. Сейчас видно, что они готовы отстаивать свои позиции в Сирии буквально до последнего сирийца. Во имя этой цели участниками столкновений цинично используются традиционно тесные контакты, в том числе и нелегальные, в соответствующих этноконфессиональных общинах.

Документы, относящиеся к разным эпизодам истории независимой Сирии, увы, подтверждают мысль, что нынешние ужасные события — не новое явление, а вполне привычное. Межсирийские противоречия растут, как правило, из зарубежных амбиций, посеянных многие десятилетия назад в почву продажности или алчности многих местных политиков. Это только один из ключевых конфликтогенных факторов, к которому примыкает и второй: внутренние исламистские движения, противостоящие светскому режиму под флагом борьбы за веру.

Франция против Великобритании

Традиционно Сирия была сферой влияния Франции, которая соперничала здесь с Великобританией. Но даже после периода французского мандата на Сирию и Ливан (1920-1943), после достижения полной независимости Сирии вмешательства в дела сирийского социума, в его экономические и политические процессы не прекратились. Даже формально после декларирования в 1943 году независимости Сирии со стороны страны-мандатария, Франции, на деле вопрос решен не был: еще более двух лет сирийская государственность испытывала давление французской администрации. Одновременно, в надежде сохранить свои позиции в ближневосточном регионе, Франция вела обостренную борьбу за сферы влияния с Великобританией, а затем и США.

Англичане, со своей стороны, старались не упустить возможности не только сохранить под своей неформальной протекцией Ирак и Трансиорданию, но и потеснить Францию в Сирии. В дипломатической телеграмме особой секретности, датированной 9 мая 1945 года, из британского дипломатического представительства в Бейруте в Лондон, посланник в Сирии и Ливане Теренс Шоун докладывал: "Францию ненавидит большинство сирийцев и значительное число ливанцев с тех пор, как она силой ввела французское доминирование в Сирии. Теперь ее презирают и отказывают ей в доверии также и за то, что она не только изменила и нам, и им, но даже и сражалась с нами в этих краях. Сирийцы настроены на абсолютную и полную независимость и не верят, что можно примириться с независимостью, при которой у Франции останутся привилегированные позиции, даже если это будут только военно-учебные миссии и базы. Тем не менее это то, чего желает генерал де Голль, а я убежден, что он верит, будто преуспеет гораздо больше, если постепенно вытеснит нас совсем. Государства [Леванта], по моему мнению, не смогут счесть приемлемой ее [Франции] руководящую роль, если только она не будет готова разделить ответственность (гарантии безопасности, предоставление советников, учебный процесс в школах и проч.) по-честному с нами".

Англичане сумели-таки склонить французов к компромиссу, и конечно, в ущерб сирийцам: 13 декабря 1945 года было заключено англо-французское соглашение по весьма болезненному для сирийцев вопросу — окончательному выводу иностранных войск, который весьма затянулся. Этот вопрос был обставлен рядом заведомо невыполнимых условий, предполагал экономическое влияние обеих стран в Сирии и Ливане, и, что самое главное, о соглашении не были оповещены правительства этих стран. Попытка решить, что полезнее для сирийцев — без учета их собственного мнения,— была налицо. Решило дело только принципиальное обсуждение на уровне Совета Безопасности ООН, где, возможно, решающей стала поддержка сирийских и ливанских требований со стороны представителя Советского Союза.

Иностранные государства действовали на Ближнем Востоке, полностью игнорируя само население

Запад против коммунистов

И тут в дела Леванта стали все более активно входить Соединенные Штаты, пытаясь аккуратно и поэтапно отодвигать на второй план своих европейских партнеров. В качестве наглядной зарисовки вполне подходит один эпизод времен начала эпохи холодной войны. После двухлетнего правительственного кризиса, когда последовательно сменили друг друга шесть правительств, военные наконец окончательно взяли в свои руки законодательную и исполнительную власть в Сирии 29 ноября 1951 года. Установился режим военной диктатуры Адиба Шишекли, были распущены в начале декабря и парламент страны, и все политические партии, а вскоре для всех стала явной тенденция ориентации этого действительно диктаторского сирийского режима на Запад. В одном из секретных американских дипломатических донесений, где обсуждались возможные трудности в проведении в жизнь прозападной инициативы по Ближневосточной оборонной организации (MEDO), хладнокровно оценивалась целесообразность на тот момент давления на сирийского президента с целью склонить его принять эту инициативу, имеющую целью в конечном итоге поставить ряд государств арабского Востока под контроль коалиции США, Великобритании и Франции.

В документе идет речь, в частности, о мягком, поэтапном проведении через Адиба Шишекли своих интересов, чтобы не вызвать нежелательного протеста и отстранения от власти этого в какой-то степени западного ставленника (ибо, как пишет автор донесения: "Политический переворот или убийство всегда возможны в Сирии"). "Поскольку правительство Соединенных Штатов в целом поддерживает Шишекли и считает его наиболее подходящим лидером для Сирии, то ставить его в затруднительное положение противоречило бы интересам США. Следовательно, США должны действовать с уважением к двум упомянутым Шишекли проблемам (вопрос беженцев и израильско-сирийские пограничные проблемы.— А. С.), стараться усиливать правительство Шишекли до той степени, когда Шишекли сможет принимать непопулярные программы, а также продолжать принимать меры к улучшению общественного мнения по отношению к Западу".

А в своем донесении от 15 июля 1953  года другой американский дипломат констатировал следующее: "Наибольшая наша проблема здесь коренится в необходимости представлять единый фронт с Великобританией и Францией и в то же самое время избегать обвинений в продолжении колониализма. Мы приложим все свои способности, чтобы внедрить в сознание идею, которую так эффектно высказал госсекретарь в кабинете премьер-министра, заключающуюся в том, что раскалывать Запад и поддерживать национализм входит в методы работы коммунистов, и это, следовательно, наиболее опасно для местного населения. Много и кропотливо работая, мы сможем, полагаю, добиться прогресса в устранении этого. Мы усердно работаем над этим".

То есть противостояние социалистическому лагерю в условиях холодной войны ставилось в зависимость от вынужденного единства западных стран в проведении своей скоординированной политики на Ближнем Востоке, в частности в Сирии.

В то же время национализм, под которым понимали тогда в том числе любые патриотические побуждения арабов Машрика (Сирия, Ливан, Иордания, Ирак и Палестина), стремления к утверждению своей особой идентичности, основанной на традициях гармоничного сосуществования, попадал отчего-то под подозрение в симпатиях к коммунистическим идеям. Можно предположить, что националисты были неудобны в борьбе за сферы влияния, к которой местные жители имели отношение лишь как объект воздействия, и особый род колониализма тогдашних мировых держав обеих систем не был заинтересован в интеллектуальной и культурной самостоятельности и подъеме гражданского самосознания сирийцев.

Опасность разрастания конфликта очевидна и затрагивает интересы в том числе России

Натравить местных на местных

Придя к власти в США в 1953 году, Дуайт Эйзенхауэр создал управление по координации действий, подотчетное совету по национальной безопасности, которое отвечало за детальную разработку форм и методов, а также четкое проведение политики государственной безопасности, в том числе на Ближнем Востоке.

Параграф 13 документа под названием "Главные направления деятельности на Ближнем Востоке" за 1955 год, в частности, гласил: "Соединенным Штатам следует: ... (g) предоставлять ограниченную военную помощь Ираку, Египту, Саудовской Аравии и Израилю. Кроме того, обучать в США военных специалистов из этих стран, а также Сирии и Ливана; (i) поддерживать группы среди элиты, которые представляют наилучшие перспективы поступательного движения к достижению целей свободного мира. Стремиться усиливать участие интеллигенции в западно-ориентированной деятельности. Программа образовательного обмена Государственного департамента продолжает подчеркивать важность прозападной ориентации интеллигенции через образовательные гранты, гранты для руководителей и специалистов".

Показательно, что следом в "Главных направлениях..." шли такие пункты: "(j) Разъяснять народам на этой территории враждебные в целом намерения советского режима"; "(k) Усиливать культурные, образовательные, информационные программы"; "(l) Проводить завуалированную деятельность по поддержке целей США".

Может быть, приведенные примеры, как и другие многочисленные и подтвержденные документально эпизоды активности иностранных государств на Ближнем Востоке, и могли бы вписываться в парадигму обычных геостратегических мер, если бы не полное игнорирование самого населения, локальных особенностей развития молодых политических систем и социальных отношений, доходящее до стравливания местных этноконфессиональных общин — в качестве основного метода проведения своих "интересов".

Исламисты против Асадов

Следующий момент, важный для верной оценки происходящего сейчас в Сирии,— это динамика развития в этой стране исламистского движения, которое заявляло о себе как об основной оппозиционной силе, начиная как минимум с середины 1970-х годов. Большинство воюющих в Сирии оппозиционных групп выступают с позиций исламизма. Многие из них имеют прямое отношение или же как-то связаны с сирийскими "Братьями-мусульманами" — организацией, которая после разгрома ее в Сирии в 1982 году действует из-за рубежа и там уже тоже заслужила себе ужасную репутацию.

Началом вооруженной борьбы "братьев" против режима Асада считается 1976 год; к концу десятилетия противостояние исламистов и режима достигло необычайной остроты. Например, в июне 1979 году жертвами атаки на курсантов Высшей артиллерийской академии в Алеппо стали 32 человека, десятки были ранены; большинство из раненых и убитых — алавиты, к которым относится и правящая в Сирии семья Асадов.

Независимая пресса того времени не раз сообщала о вспыхивающих столкновениях в сирийских городах, которые инициировали исламисты, главным образом из "Братьев-мусульман". Так, крупнейшая швейцарская газета сообщала в апреле 1980 года о длящихся целую ночь пулеметных перестрелках и вынужденном закрытии рынков в Хаме и Алеппо: "Умиротворения мятежных сирийцев, особенно из числа суннитского большинства, о чем не раз заявлял президент Асад, так и не удалось достичь. Очевидно, что беспорядки, за которыми стоят сирийцы-сунниты, под предводительством "Братьев-мусульман", все еще продолжаются".

Покушение на президента страны, совершенное 26 июня того же года боевиками "Братьев-мусульман", повлекло за собой жестокую акцию возмездия со стороны главного сирийского силовика — брата президента, Рифата Асада. Но это не смогло остановить исламистов: в октябре 1980 года разрозненные группы объединились в единый оппозиционный "Исламский фронт", где верховенство принадлежало "Братьям-мусульманам".

В ноябре была издана их "Декларация исламской революции в Сирии и ее программа", где режиму фактически объявлялась война, провозглашалась конечная цель — свержение государственной власти, утверждались невозможность переговоров с ней и бесполезность реформ при существующем режиме. Эту декларацию подписали три видных исламистских шейха из "Братьев-мусульман", в то время как молодой Абу Наср аль-Байануни, вставший во главе "Исламского фронта", и до, и после издания декларации и вовсе призывал "святых воинов" подняться на борьбу против еретического режима и очистить веру от ереси.

На счету "Исламского фронта" — нападение на резиденцию сирийского премьера в августе 1981 года, на расположение ВВС в сентябре, несколько атак и покушений было совершено на советских военных специалистов и их городок в Дамаске в октябре (пятеро убиты, 23 — тяжело ранены), атака на центр набора личного состава на многолюдной улице квартала Азбакийе (более 200 жертв).

Следующим альянсом, ставившим своей целью свергнуть режим Асадов, был созданный уже в феврале 1990 года под крылом тех же "Братьев-мусульман" "Национальный фронт ради спасения Сирии". Ничего нового в своей программе тот альянс не содержал: вооруженные методы борьбы исламистов признавались законными в деле свержения якобы лживого и еретического режима. Надо заметить, что в 1990-е годы большинство членов сирийских "Братьев-мусульман", находились в Лондоне и других европейских городах, в США и, конечно, в арабских странах.

В период правления Башара Асада, после 2000 года, сирийские "братья" продолжали действовать в союзе с другими оппозиционными силами. В частности, в октябре 2005-го они присоединились к так называемой "Дамасской декларации", а в следующем году "Братья-мусульмане" вошли наряду с другими 15 группами в созданный для борьбы с существующим режимом сирийский "Национальный фронт спасения".

Таким образом, верховенство исламистов в среде сирийской внесистемной оппозиции уходит корнями в далекое прошлое. Возникший в период волны турбулентности новый "Исламский фронт", объединивший целый ряд вооруженных оппозиционных групп, по своим целям да и методам очень походил на одноименную коалицию 1980 года под эгидой "Братьев-мусульман"; во всяком случае, новым изобретением он не стал. К этому можно добавить, что нынешние члены стамбульской и американской "сирийской оппозиции" в подавляющем большинстве так или иначе связаны с сирийскими "братьями".

Расстрельные списки

Основной и очень трудно разрешимый вопрос текущего процесса сирийского регулирования — списки экстремистских организаций, которые следует признать террористическими, то есть сделать мишенью всех мыслимых антитеррористических коалиций. По-видимому, он будет долго оставаться камнем преткновения, поскольку ряд объединений именно такого рода работает на ослабление существующей государственной системы Сирии, обострение социальных противоречий и разрастание внутренней вражды, нивелирование исторической памяти и культурного самосознания сирийцев (ярким примером тому — разрушение многочисленных бесценных памятников истории, культуры и почитаемые религиозные объекты в Алеппо, Хомсе, Хаме, Дамаске, Пальмире, в Джазире и на Евфрате), что и прежде облегчало внешним силам решение своих проблем. Только теперь тенденция усугубилась: арена столкновений расширяется, и в сферу бурно идущей реакции постепенно втягиваются и другие государства — как соседние, так и более отдаленные. Опасность разрастания конфликта очевидна и затрагивает интересы в том числе России — и в геополитическом плане, и напрямую как повышенная угроза терроризма.

История дает нам в руки прекрасную возможность верно расставить акценты и оценивать сирийские события, исходя из прошлых и нынешних действий всех участников конфликта (внутренних и внешних), а не только из их заявленных намерений. Но, видимо, уроки сирийской истории, как и прежде, остаются еще плохо усвоенными.

Алексей Сарабьев, кандидат исторических наук, Институт востоковедения РАН