Никита Аронов узнал, как можно заработать на гуслях, не имея музыкального слуха

Небольшое село в Тверской области неожиданно стало всероссийским центром по производству гуслей. К новому способу подъема деревенской экономики пригляделся "Огонек"

Никита Аронов

Когда столяру Николаю из села Никулино Калининского района Тверской области предложили делать гусли, он был в полном недоумении.

— Столярничаю с 2000 года, но одно дело стул, ты на нем сидишь, а тут — музыка. Да и про гусли я тогда знал только то, что на них Садко в сказке играет,— признается Николай.

Когда в селе Пушкино того же Калининского района заработала гусельная мастерская, все умельцы из окрестных деревень один за другим оказались вовлечены в производство диковинных инструментов. Сейчас гусли делает даже сотрудник полиции — в свободное, понятно, от службы время. Работает он медленно, но основательно: если нужно выполнить заказ гарантированно без брака, то обращаются к нему.

— А что? Деньги-то нужны,— объясняет "Огоньку" страж порядка, попросив не называть его имени.— Был бы у нас в селе молочный завод, я бы, может, и на него пошел. Хотя работу по дереву со школы люблю — она для души.

Столяр Николай со временем новым ремеслом тоже проникся:

— Стул — это что-то мещанское. А гусли — они радуют. И потом отрасль, как выяснилось, перспективная: нет конкуренции с большими фабриками.

Все производство умещается в деревянном доме с мансардой, вроде типовой дачи. Внутри — ни народных костюмов, ни старинных инструментов. Работники, кто в джинсах, кто в камуфляже, кто в трениках, вытачивают корпуса, зажимают в струбцины деревянные заготовки, натягивают струны. Визжат электролобзики и дрели, опилки покрывают все поверхности тонким слоем. Но по вечерам их аккуратно сметают и собирают в пакеты — для утепления стен. У хозяина мастерской Сергея Горчакова все идет в дело.

— Одна знакомая мастерица, когда делает гусли, с деревьями разговаривает и заговоры читает,— улыбается Сергей.--Но у нас подход проще: звучат, играют — и хорошо.

Без расшитой рубахи и гуслей хозяин мастерской выглядит обычным деревенским парнем. Сам небритый, заляпанные штаны заправлены в резиновые сапоги, шапка сдвинута на затылок. Но Сергей не так прост. Если подняться в его комнату по приставной лестнице, там обнаружатся и народные костюмы, и древнеславянские узоры по стенам, и даже три идола за занавеской в углу.

Гусляр из автосервиса

То, что гусельное производство запустили на своем участке именно Горчаковы, никого в Пушкине не удивило. Отец Сергея, тоже Сергей, был тут единственным фермером. А когда окрестные села боролись против строительства мусорного полигона, во главе протестов встали опять же Горчаковы.

Другое дело, что младший Сергей прежде не имел ни малейшего отношения ни к музыке, ни к производству инструментов. В свои неполные 30 чего только не перепробовал, но в основном занимался автомобилями.

— Папа здесь занимался фермой, а мы с мамой жили в Питере,— рассказывает Сергей.— После школы я там остался один и устроился в автосервис грузовых автомобилей. Адская была работа.

Сергей сменил несколько автосервисов и постепенно понял, что куда выгоднее самому покупать, ремонтировать и перепродавать старые машины. Неплохо зарабатывал, ездил на хороших авто и вызывал зависть бывших одноклассников, потому что в школе, прямо скажем, отличником не был. Но начались неприятности. Одна машина попала в ДТП, другая загорелась, третья оказалась ворованная.

— Я решил, что это знаки судьбы. Да и совесть меня подгрызала: когда машину ремонтируешь для продажи, знаешь, что делаешь не как для себя. А если делаешь качественно, то не сможешь конкурировать по цене. Получалось, что подписываешь человека на новый ремонт,— говорит Сергей.

В итоге он распродал машины дешевле, чем купил, поселился в родном селе, начал копать колодцы и делать на продажу пчелиные ульи. В таком душевном состоянии Сергей впервые попал на большой праздник Ивана Купалы в Калужской области.

— Я раньше думал, что народная культура — это калинка-малинка и бабки в кокошниках,— признается он.— А тут увидел костер из 15-метровых елок, встал в хоровод из 500 человек. Рядом мужики крепкие дерутся стенка на стенку. Тогда и увлекся язычеством, со всем юношеским максимализмом. Потом поумнел.

В пору особо сильного увлечения Сергей выбрал себе по именослову имя Яр-Тур. Под ним и известен в околофольклорных кругах.

— Только сейчас я религиозную тему не трогаю,— говорит хозяин мастерской.— Стараюсь иметь дело с хорошими людьми, независимо от веры. Вот икону мне подарили, в доме висит: сосед дядя Леня, он у нас церковный староста, приходит, ему приятно...

Став Яр-Туром, Сергей сам сшил себе рубаху в народном стиле, вырезал из дерева чашу-братину, а на день рождения сестры вдруг решил сделать гусли.

— Делал я их по картинкам, до того ни разу в руках не держал. Все сделал почти правильно, украсил узором со своим клеймом, только вот звучания не было. Через год попросил сестру те первые гусли как-нибудь утилизировать,— рассказывает Сергей.

Тем не менее, он соорудил и вторые гусли, научился играть, затем сделал третьи. Они уже были вполне приличные, появились и желающие приобрести инструмент.

— Тогда я спросил известного гусельного мастера Бориса Серафимовича Ефремова, почем он продает свои гусли. Оказалось, от 9 тысяч до 14 тысяч рублей за инструмент. Делает он 10 инструментов за месяц, и на товар большая очередь,— вспоминает Сергей.— А я уж по ульям понял: надо производить не 10, а 50 штук и сбивать цену. Заодно сделаем традицию доступной для людей.

Так родился бизнес-план. Гусли, как всякий действительно народный инструмент, довольно просты в изготовлении. Но Сергей подошел к делу, как инженер: купил хорошие инструменты и постарался упростить процесс. К примеру, вместо того чтобы долбить корпус гуслей стамеской, применил фрезу. Процесс, занимавший часы и дни, теперь укладывается в 8 минут. После всех усовершенствований получились гусли по 2,5 тысячи рублей за штуку. Что, конечно, тут же перевернуло весь рынок.

Все на гусли

Бизнес пошел в гору, стали нужны помощники. Первого из них, восьмиклассника Витю, порекомендовал трудовик пушкинской школы. Поначалу подросток работал пару часов в день и получал несколько тысяч в месяц на карманные расходы. Теперь Виктор подрос, учится в Твери, но после пар все равно приезжает в гусельную мастерскую

— В институте у меня многие и не знают, что есть такой инструмент,— рассказывает студент.— А в семье отношение разное. Папе нравится, что я работаю. А мама за границей живет и не очень одобряет. Говорит: лучше учись.

Вторым работником Сергей позвал друга детства Андрея:

— Он сварщик, сперва отказывался, говорил, что ничего в дереве не понимает, только в металле. А в итоге стал отличным мастером. По 30-35 тысяч в месяц у меня зарабатывает.

Дело поставлено так, что каждые гусли от начала до конца делает кто-то один. Можно было бы разделить процессы, чтобы один работник долбил доску, другой клеил, третий натягивал струны — вышло бы еще быстрее и дешевле. Но Сергей твердо стоит на том, чтобы каждые гусли были авторскими.

Всего гусли в мастерской на сегодня делают восемь человек, считая самого Сергея. Древнерусского ремесленника напоминает только бородатый Александр Березин — единственный в команде горожанин, по образованию юрист, а по призванию музыкант, фольклорист и инструктор рукопашного боя. Летом Александр отправляется в экспедиции по деревням и собирает песни, которые поет потом в народном ансамбле Тверского университета. А еще он играет в двух фолк-металл группах и каждый будний день ездит к Сергею делать гусли.

Подручным же металлисту Александру поставили 17-летнего рэпера Тимофея. Тот носит на шее толстую цепь и учится в Тверском промышленно-экономическом колледже. Тимофей, в отличие от начальника, фактически местный, из соседней деревни Селино. Гуслями занимается, пока не окончит колледж и не станет специалистом по защите информации "где-нибудь в органах". Такая у Тимофея мечта.

А еще в отдельном помещении работает Юля, маленькая девушка в спортивных штанах. Там же стеллаж с готовыми гуслями: маленькими детскими, взрослыми — 9- или 12-струнными или марийскими (они больше всех остальных). Некоторые из них Юля кладет себе на стол и расписывает. На детских рисует лис, медведей и зайчиков. На взрослые наносит традиционную Мезенскую роспись с красными конями или церковные купола.

Юля — единственная пушкинская художница. Несколько ее рисунков даже украшают школьный музей. В Твери девушка изучала декоративно-прикладное искусство, но художественной работы с более или менее приличной зарплатой не нашла. И торговала в городе автозапчастями, пока ее не позвал Сергей.

— Теперь потихоньку привлекаю к росписи подруг, причем не только по учебе, но и по автосервису,— рассказывает она.— У одной, кстати, здорово получается.

Еще две местные девушки занимаются маркетингом и пакуют посылки. Сергей констатирует: если работа есть, значит из села не уедут.

Соседи

— Вот в Италии небольшие фирмы делают знаменитые ружья, а у нас гусли. Может, глядя на Горчаковых, кто-нибудь в селе начнет что-то производить,— пожилой сельский почтальон Валерий Иванович на новое начинание смотрит, скорее, благостно.

А вот его молодой коллега Леша — скептически:

— Я всю жизнь водителем проработал, так что гуслями точно заниматься не стану. Вот когда у нас неподалеку гонки на внедорожниках и мотоциклах проводили, тогда да, была у молодежи работа. Не то что гусли.

Впрочем, выбирать не приходится. В селе Пушкино живут 500 с лишним человек, а из рабочих мест, не считая школы, клуба, садика и той же почты, только два магазина. Еще в соседних селах две птицефабрики и большое картофелеводческое хозяйство.

— Мастерская гуслей — это у нас вообще единственное на территории производство,— подчеркивает глава Верхневолжского сельского поселения Владимир Деревианка.— Я сам о ней узнал случайно два года назад, когда пушкинский клуб открывался после ремонта и гусляры концерт устроили.

Да что там глава поселения, сидящий в другом селе. Многие пушкинцы до недавнего времени не догадывались, что их село — крупнейший центр гусельного производства.

— Стыдно сказать, я об этой мастерской впервые прочитала в областной газете года три назад,— признается завклубом Ирина Годунова.

Теперь-то Ирина Николаевна постоянно зовет гусляров на мероприятия и мечтает сделать в клубе гусельный кружок. Сейчас как раз пытается выбить для этого хотя бы полставки у начальства.

— Очень хочется, чтобы кто-то из наших учеников научился играть на гуслях,— говорит школьная учительница химии и биологии Татьяна Ильяшенко.— И еще надо, чтобы кто-то из ребят сделал про них доклад на школьной научно-практической конференции. А то за границей про наших гусляров знают, а у нас в округе нет. Приди в соседнюю школу — никто о них не слышал.

Главное — не класть гусли на колени, как васнецовские гусляры или заяц из "Ну, погоди!", иначе звук будет не тот

Балалаечная перспектива

В окрестных деревнях насчет новой гусельной экономики действительно пока не в курсе.

— Однажды мы поехали в соседнее село на развалины барского дома за досками. Но местные нас увидели и прогнали,— вспоминает Сергей.

Дело в том, что для обычных гуслей достаточно хорошей еловой доски, но самые звонкие инструменты стараются сделать из старинной, идеально высохшей древесины. Берут потолочную матицу или половицу от дома или деку от старинного пианино. Отсюда и набеги на барскую усадьбу.

— Еще есть поверье, что хорошие гусли получаются из дерева, в которое ударила молния,— говорит Сергей.— У меня есть несколько таких на примете, все хочу попробовать.

Конечно, речь не об обычных дешевых гуслях, а об эксклюзивных, которые Сергей делает то на заказ, то из любви к экспериментам. Тут уже в дело идет уникальное дерево, инкрустация, накладки из разных пород древесины, роспись. А цена взмывает до небес. Но и на это есть покупатели. В Пушкине постепенно осваивают сегмент бизнес-подарков.

— Там огромные перспективы, потому что всякие матрешки и гжель у людей уже вот где сидят. А тут еще функциональный подарок, играть на нем можно,— объясняет Денис Дубовик.

Денис — дальний родственник Сергея, полгода назад он стал его правой рукой. Вместе обсуждают, например, такой вариант расширения бизнеса: начать делать балалайки. Сергей уже собрали пару опытных моделей. Рынок этот некоторое время назад захватили китайцы, но ситуацию спасло падение рубля. Так что сейчас самое время делать качественный и недорогой отечественный инструмент.

Тем временем производство гуслей неуклонно растет. В мастерской Сергея-Яр-Тура изготовили уже больше 5 тысяч штук.

— Этот рынок неисчерпаем,— уверен Денис.— Есть вещи понятные, скажем кондиционер. Про него всякий знает, нужен он ему или нет. А с гуслями не так. Очень многие люди, только увидев их, понимают, что они им нужны.

Секрет в том, что гусли очень простой инструмент. Главное не класть их на колени, как васнецовские гусляры или заяц из "Ну, погоди!", иначе звук будет не тот. А дальше кто угодно освоит нехитрый наигрыш за несколько минут. Обучение безопасно и для окружающих, поскольку на гуслях, в отличие от гитары, как бы ты пальцы ни поставил, получится гармонический аккорд, пусть даже и не такой, какой планировался.

— А самое главное: гуслей у человека может быть много, потому что двух одинаковых инструментов не бывает — у каждого свой голос,— объясняет Денис.— Недавний пример: Сергей делал для одного известного гусляра инструмент по индивидуальному проекту, 14-струнный, из старой половицы, со специальной пропиткой. Три недели старался. Гусляр взял в руки: ну гусли и гусли. А потом услышал другой инструмент, который наш Андрюха сделал с бодуна, чтобы заработать 700 рублей. И четыре дня их из рук не выпускал.

И это при том, что у бывшего сварщика Андрея нет ни слуха, ни музыкального образования. Просто гусли такой инструмент, который начинает жить своей жизнью, едва мастер выпускает его из рук.

Экспертиза

От Садко до Баха

О том, как в России потеряли гусли, а потом их снова нашли "Огоньку" рассказала Варвара ЛЕТЯГИНА, хранитель экспозиции "Открытые фонды музыкальных инструментов" Шереметевского дворца — Музея музыки

Гусли Яр-Тура я видела. Форму они воспроизвели, но звук, на мой взгляд, отличается от тех образцов, которые были обнаружены в этнографических экспедициях. В принципе же, исторически существовало несколько типов гуслей. К примеру, можно совершенно точно сказать, что Садко играл на лирообразных с окошком — их находят в слоях древнего Новгорода XI-XIV веков. Хотя тому же Садко в кино или на картинах часто вкладывают в руки шлемовидные марийские гусли. Или смешные квадратные, которых вообще никогда не существовало. Еще известны крыловидные гусли — они появляются с XVIII века. Загадка в том, что материальных подтверждений того, что хоть какие-то гусли существовали в промежутке между XIV и XVIII веками, пока не нашли. Не находили гусли и на Русском Севере, хотя, если верить песням и былинам, они там были.

Впрочем, уже в конце XIX века гусляров можно было пересчитать по пальцам — гусли вытеснила гармошка, поскольку на ней можно было сыграть почти все, что угодно. К тому же она заглушала любой другой инструмент.

Усовершенствовать гусли в конце XIX века взялся Василий Васильевич Андреев, руководитель первого оркестра народных инструментов — он был не удовлетворен их звучанием. Так появились академические гусли, на которых можно исполнять Баха — игре на них сегодня учат в музыкальных школах. От исторических эти гусли отличаются размером и количеством струн: если у традиционных их не больше 9, то тут все 15. И играют на них медиатором.

А что касается народного инструмента, то его открыл нам в 1980-х преподаватель консерватории Анатолий Михайлович Мехнецов. Во время экспедиции в Новгородской и Псковской областях он обнаружил 150 живых гусляров и записал более тысячи наигрышей. Последнюю живую гусляршу в тех краях, Антонину Ивановну Павлову, записали во время экспедиции 2009 года.