Каждый четвертый житель — в долговой яме

Котлас — районный центр в Архангельской области, в 2017 году ему исполнится 100 лет. В первой половине ХХ века это один из главных пересыльных центров для репрессированных, сегодня — столица индивидуальных банкротств. В городе, который за последние десять лет стал местным потребительским раем, нет работы, а каждый четвертый житель — в долговой яме.

ВЛАДИМИР РУВИНСКИЙ

У Татьяны, жительницы Котласа, кредиты в банках в 2012 году взяла вся семья: она, ее муж, дочь и даже брат — всего на 5 млн руб. Свою фамилию она просит не раскрывать, так как муж до сих пор не в курсе, что их дочь тоже брала в долг. Занимали, как говорит Татьяна, не для себя — подруга попросила. "Я работала у двух предпринимательниц, торговавших одеждой, мы были знакомы лет двадцать: в гости ходили, на дни рождения, свадьбы детей,— вспоминает она.— Одна и попросила: возьми, а то нам дают под 8% в месяц — столько просили на частном рынке".

Татьяна заняла 1,7 млн руб. в "Трасте", Тинькофф-банке, "Хоум Кредите" и ОТП-банке. "Я работала у подруг продавцом на элитной одежде, обороты были хорошие, поэтому я особо и не боялась",— поясняет она. Вскоре подруги уговорили ее взять для них кредиты, на что согласились ее муж — на 900 тыс., дочь — на 1,8 млн, брат — на 700 тыс. Все было на доверии: кредитные договоры ее семья отдала предпринимательницам, а те уже сами погашали долги. Так продолжалось два года. "В 2014-м к нам на работу пришла милиция, провели обыск, оказалось, что у них было что-то вроде пирамиды: занимали по безналу на приобретение товара, но ничего не покупали, а деньги обналичивали,— говорит Татьяна.— Так мы и попали. Хотя для себя кредитов никогда не брали".

У нас одна женщина из-за кредита повесилась. Кто-то застрелился. Ну повешусь я — долг-то на родственников перекинут. Поэтому я встала и пошла работать

Банки начали требовать возврата кредитов, Татьяне первое время, по ее словам, "хотелось повеситься": "Но и это не выход. У нас одна женщина из-за кредита повесилась. Кто-то застрелился. Ну повешусь я — долг-то на родственников перекинут. Поэтому я встала и пошла работать". К тому же ей повезло: полиция завела уголовное дело на предпринимательниц, и всю ее семью признали потерпевшими. Всего таких заемщиков по делу оказалось 90 человек. А в октябре 2015-го вступил в силу закон об индивидуальных банкротствах, позволяющий физлицам списать долги. Его Татьяна ждала как манны небесной. Благодаря уголовному делу ее с дочерью признали банкротами, сейчас решения арбитражного суда дожидаются брат и муж. "Государство дало шанс жить дальше. Я могу дышать спокойно, но к банкам уже близко не подойду. Никогда!" — чеканит она.

История Татьяны и ее семьи типична для Котласа. Городок, расположенный у границы с Республикой Коми вдалеке от крупных центров — до Архангельска 600 км, до Москвы 1 тыс. км, известный тем, что был частью ГУЛАГа, неожиданно стал российской столицей персональных банкротств. Котлас — первый по заявлениям от физлиц среди городов в Архангельской области, признал председатель судебного состава по делам о банкротстве местного арбитражного суда Александр Цыганков в интервью газете "Правда Севера".

На 60 тыс. жителей в городе — шесть арбитражных управляющих. "Котласу повезло. Вместе мы уже освободили от долгов около 140 котлашан",— говорит Виталий Непеин, самый известный в городе управляющий по таким делам. Его коллеги закончили два-три дела, а Непеин, по его словам, провел или заканчивает в Котласе 120 индивидуальных банкротств, по стране — 174. В Едином федеральном реестре сведений о банкротстве у котлашанина до недавних пор было первое место в РФ по количеству дел о банкротстве физлиц. Но этой активности, по словам Непеина, мало: "В Котласе хотят подать на индивидуальное банкротство, по моим данным, 15 тыс. человек". Это 25% котлашан — столько претендентов на банкротство нет ни в одном городе РФ.

Потребительский рай

Котлас — город с трагичной историей, в котором есть дома и дворцы культуры, сотни магазинов, спортивные секции, школа искусств, газета и телеканал, драмтеатр и широкая река, даже две, наконец, аэропорт, откуда три дня в неделю за 4,7 тыс. руб. можно на 19-местном Let L-410 долететь до Архангельска и Сыктывкара. Словом, есть все, кроме работы.

У города два центра — старый, строившийся в 1930-1940-е депортированными "врагами народа", раскулаченными, поляками и немцами, и новый — торговый, для их потомков. От ГУЛАГа в Котласе остались жилые дома и дворцы культуры с элементами античного декора, обветренные кирпичные и деревянные дома, кладбище ссыльных и незахороненные человеческие останки, которые тут время от времени находят.

Новый центр стал потребительским раем. На 60 тыс. котлашан — семь моллов, крупнейший из которых — четырехэтажная "Столица" площадью 30,8 тыс. кв. м. Здесь же четырехзальный 3D-кинотеатр "Рублион" (сеанс — 150-300 руб.).

В "яму", как переводится "Котлас" с языка коми, за покупками едут со всей Архангельской и соседней Вологодской областей, Республики Коми. "У нас постоянно бывают из Великого Устюга, родины Деда Мороза — тут всего-то 60 км. Газовики, лесозаготовители, работники ЦБК из Коряжмы, где неплохо зарабатывают. Даже из Сыктывкара приезжают — тут всего-то пять часов на машине",— рассказывает Татьяна, бывший продавец "Адмирала", другого торгового центра на 11 тыс. кв. м.

Местная пресса пишет о Котласе как о "городе дорогих шуб и автомобилей". На улице минус пять, но женщины в шубах уже встречаются, в основном те, кому на вид за 30. "У нас всегда одевались хорошо. В шубах толк знают, у некоторых — не одна. У нас это важно,— говорит Татьяна.— Самая крутая шуба — соболиная или норковая с отделкой соболем или рысью. Просто норковая шуба — у нас такое не носят". Встречаются на улице и женщины в бобровых шубах, но они в местной табели о рангах, кажется, статусом пониже. "У нас шубы были по 250-270 тыс. руб., покупали их наличкой спокойно,— вспоминает Татьяна.— Да и платья недешевые у нас были — от 10 тыс., галстуки — по 3 тыс., рубашки мужские — по 3-5 тыс. И покупали хорошо, ко мне приезжали клиенты из самого Архангельска. Потому что мы привозили одежду из Италии и Греции".

Хотя город небольшой, машин на улице много — и недешевых. Типичная для города картина — "Тойота" на фоне деревянного барака. Котлашане говорят, что в городе самое большое количество дорогих машин на человека. В будни на светофорах пробки. А вот общественного транспорта в Котласе почти не видно, на нем ездят те, кому личный автомобиль не по карману. Впрочем, отсутствие высокого дохода для многих не проблема — берут машину в кредит. Причем, по словам Непеина, обычно за 1 млн руб. "Тачек дорогих у нас много. Есть и "Харлеи". На хламах мало кто ездит,— замечает Татьяна.— Многие на этих кредитах для машин и попались. Сейчас у нас даже на "Туарегах" таксуют, чтобы рассчитаться. Если "Лексусы" начнут таксовать, никто не удивится". Копить придется долго: проезд по городу — 60-70 руб.

Котлашане гордятся не только машинами, шубами, но и депутатом Андреем Палкиным, который строил в городе экономное жилье — до 50 тыс. руб. за квадратный метр. Бизнесмен, прошедший в Госдуму по списку единороссов, стал самым богатым народным избранником последнего созыва. За 2015 год его доход по декларации составил почти 1,5 млрд руб., писал РБК, он владеет 59 квартирами в Архангельской и Московской областях, 200 транспортными средствами. Сам депутат пояснял, что 1,5 млрд руб.— это "общий валовый оборот возглавляемого им холдинга". Начинал Палкин в 1990-е с лесозаготовок, потом занялся строительством домов и дорог. В Котласе, где депутат построил микрорайон, который местные зовут "Палкин-стрит", его вспоминают часто — поднялся человек. "Скромный он, пальцы не гнул, жил как обычные люди",— говорит Татьяна. Некоторые котлашане даже сочувствуют: "Задавили его. Бизнес-то он вел как ИП, зарплату платил минимальную, остальное в конвертах, ну и ему за это хотели голову открутить, так как в бюджет от него мало поступало. Еле отбился, но бизнес отписал сыну".

Даже такое жилье многим местным не по карману — его, например, покупают жители Коряжмы, что в 20 км. "Там ЦБК, пахнет постоянно, поэтому люди строят коттеджи тут, а ездят работать туда — 30 минут",— поясняет местная жительница, тоже банкрот. Когда-то у Котласа градообразующим предприятием был судостроительный завод для речников, потом электромеханический — для военных.

"На сегодня градообразующее — это торговля",— резюмирует Непеин, начинавший еще в ОБХСС. На местном сайте о работе — 310 вакансий, большинство — торговых представителей и специалистов по кредитованию. Зарплаты — 14-25 тыс. руб. Продавцы в магазинах невесело шутят: торгуем друг с другом. "Работы нигде нет, люди собирают ягоды, грибы летом, сдают, кое-как денег насобирают,— говорит Непеин.— Был вроде какой-то в нулевые подъем, но это, мне кажется, за счет нефти. А сейчас-то доходы упали до самого низа". В мае 2015 года газета "Вечерний Котлас" опубликовала данные опроса котлашан: 25% жителей признались, что денег им до зарплаты не хватает — приходится занимать. Еще 19% сообщили, что на повседневные расходы уходит вся зарплата. Лишь 4% котлашан "практически ни в чем себе не отказывают".

Новый Котлас оказался не по карману многим местным. "Основные покупатели среди горожан — пенсионеры, у них повышенная на 50% пенсия, так как это район Крайнего Севера. У меня, например, за почти 40 лет стажа — 12,7 тыс. руб. Ну и бюджетники",— говорит Непеин. Дорогие товары покупают госслужащие, объясняют продавцы, а так в основном предприниматели, но их дела уже не ахти. Палочкой-выручалочкой для многих были кредиты. В городе работали 14 крупных банков, включая Сбербанк, ВТБ 24, Восточный экспресс банк, Севергазбанк, Росбанк, Газпромбанк, Собинбанк, Росгосстрахбанк. "Кредиты давали — как буханку хлеба купить. Кредитные эксперты получали с того, сколько наделают кредитов. Поэтому давали всем,— говорит Татьяна.— Только в одном отделе бытовой техники сидели представители четырех банков. Так было до последних пор". Некоторые банки из города ушли. Росбанк, например, закрыл офис в Котласе в июне 2016-го, сообщила пресс-служба банка: "В рамках оптимизации региональной сети". То есть банк не устроила экономическая ситуация в районе и показатели рентабельности отделения. Закрылся в городе "Хоум Кредит". Есть еще микрофинансовые организации — объявления с предложением "занять до 30 тыс." пестрят по городу. "Таких компаний в городе было около 50",— говорит Непеин.

Лечение банкротством

Подруга Татьяны тоже взяла шесть займов по просьбе знакомых. Ей за них даже заплатили — по 5 тыс. за каждый. "Она мать-одиночка, трое детей, вот и повелась на эти 30 тыс. У нее комната была в городе, так она продала ее и переехала в заброшенную деревню, чтобы никто ее не нашел. Отремонтировала какую-то халупу и живет в ней. Работает продавцом за 13-15 тыс. в месяц и сидит там серой мышкой. А девчонке 35 лет всего!" — вздыхает Татьяна. Таких историй, по ее словам, много: "Девчонки выживают в долгах кто как может".

Таких случаев в Котласе, по словам Непеина, масса: "Многие отдали деньги предпринимателям". Сделок, когда "кредиты выдавались хитрым способом, но заемщик был добросовестный и передавал ссуду другому лицу", по его оценке, 70-80% всех проблемных кредитов. На это шли, как правило, люди с низким доходом — 18-20 тыс. руб. в месяц, уточняет одна из пострадавших. Тут, по наблюдениям Непеина, действовали три схемы: "автомобиль", "работодатель" и "девичник".

Первая — кредит на машину. Оформляется заем, заемщик получает от дилера шубу, ковер "в благодарность", заверения, что кредит будет гаситься, деньги уходят в некое ООО, машина по факту не продается. Дилер, уговоривший клиента на такую схему, банкротится. Выплаты по кредитам останавливаются. "Очень много кидалова идет по машинам в Котласе",— отмечает Непеин.

Вторая — человек берет кредит, чтобы устроиться на работу. "Его нанимают при условии, что он займет в банке для компании 3-5 млн руб. Без расписок, якобы на развитие бизнеса, а руководитель берется кредит гасить",— поясняет Непеин. По факту зарплату новому сотруднику руководитель платит из его же кредита, который в итоге еще и не гасит.

Третья — келейная схема. Соберутся девушки, выпьют, подруга из банка оформит им кредитные карты, которые должники отдают ей же либо предпринимателю. Или предприниматели сами уговаривали взять для них заем. "Взяла девочка кредит на 1 млн руб., ей подарили шубу, стиральную машину или ковер. Говорят: мы по кредиту будем платить, и действительно два-три месяца рассчитываются. Потом все. А через год девочке повестка: у вас просрочка полгода",— описывает одну из историй Непеин.

"У нас был человек на бытовой технике в отделе, он делал деньги на обналичке кредитов. Обычные люди могли к нему прийти, он предлагал им кредит на 130 тыс. руб. на покупку техники, 30 тыс. люди оставляли себе, 100 тыс. он забирал, техника не продавалась",— описывает Татьяна случаи двухлетней давности.

Ссуды, похоже, стали в Котласе чем-то вроде промысла. Во всех схемах участвуют кредитные эксперты банков, бывает, за откат. "Подруга из банка: девчата, у вас нет имущества? Ладно, по миллиону выдам вам — плохо, что ли? Все равно с вас ничего взять нельзя. Собирает паспорта, девчонки деньги получают, и ей по 100-200 тыс. руб. отстегивают. А кредитный эксперт через месяц-два из банка увольняется",— описывает схему управляющий.

Я сравниваю людей до банкротства и после — человек жить начинает, общаться. В лице меняется, у кого давление было, диабет — все проходит

Госструктуры законом о банкротстве манкируют, говорит Непеин: "Как уберут административный рычаг, коллекторов, снизят "физикам" оплату — банкротства пойдут массовые. Будет практика вырабатываться, люди — оживать, экономика поднимется". Возможно, он прав: Татьяна после банкротства из продавца выросла до управляющей двух десятков аптек. "Я сравниваю людей до банкротства и после — человек жить начинает, общаться,— говорит Непеин. — В лице меняется, у кого давление было, диабет — все проходит. У них лицо-то сияет — просто как солнце. А у нас говорят: "больные люди". Да не больные, просто набрали этот груз по психотипу нашему русскому — все мы такие, доверчивые, и он придавливает к земле, как камень".