Анна Толстова о главных открытиях Римской квадриеннале

В Риме во Дворце выставок проходит 16-я Римская квадриеннале — главная общенациональная выставка современного итальянского искусства. Вечный город предпринял очередную попытку приручить современность

Римскую квадриеннале (Quadriennale di Roma) затеяли в 1927 году с близкой сердцу каждого истинного патриота задней мыслью: чтобы враги лопнули от зависти. Враги засели по всему миру и раз в два года собирались на биеннале в Венеции, каковая Риму, ясное дело, тоже отнюдь не друг. Одним словом, Римская квадриеннале ставила перед собой прекрасную цель высоко нести знамя новейшего итальянского искусства, со времен первого "Манифеста футуризма" несколько приспустившееся, а заодно утереть нос Венецианской биеннале. С 1931 года квадриеннале проводилась во Дворце выставок (Palazzo delle Esposizioni), неоклассицистическое здание которого помпезностью и огромностью напоминает павильоны ВДНХ. Где, кстати сказать, додумались устроить последнюю из Московских биеннале, чье будущее теперь неясно, и из высших чиновничьих кругов время от времени доносится вопрос, а не сделать ли и нам — всем ветрам назло — биеннале отдельно взятого российского современного искусства. В общем, патриотическая мысль повсеместно не отличается большим разнообразием. Правда, классический порядок — в плане единства времени и места, то есть четырехгодичной очередности и Дворца выставок в Риме как основной площадки,— был только при фашистах, не отменявших квадриеннале даже в 1943-м. После и четырехлетний цикл сбивался, и Римская квадриеннале отправлялась порой в Неаполь и Турин, а 2012-м ее и вовсе не было. Но вот — квадриеннале N16, Рим, Дворец выставок, и президент Республики торжественно открывает экспозицию. Как будто бы все как в старые добрые времена.

Однако старые добрые канули в Лету, на что указывает и общая тема 16-й квадриеннале — "Другие времена, другие мифы". Речь уже не идет о параде национальной артистической армии: в эпоху нового великого переселения народов и особенно интенсивной художественной миграции о таких вещах странно говорить и среди участников хватает "гастарбайтеров". Скажем, немецкая художница Кристиана Лер, живущая то в Кельне, то в Прато, выставила свои чудесные хрупкие органические объекты в виде паутинок и одуванчиков из всяческих колючек, травинок, семян и собачьей шерсти. Что же до самых именитых из экспонентов-итальянцев среднего поколения вроде Франческо Веццоли, Розы Барбы, Лары Фаваретто, Армина Линке, Юри Анкарани, Claire Fontaine, Маринеллы Сенаторе, Росселлы Бискотти (она получила главную премию квадриеннале, €20 тыс.), половина из них редко бывает в Италии. Но не среднее поколение и не ветераны — из последних на выставку взяли только Джанфранко Барукелло, концептуалиста, последователя Марселя Дюшана и Джона Кейджа, и Кароль Раму, гениальную самоучку и пионерку феминизма, скончавшуюся в прошлом году 97 лет от роду,— царят на этой молодежной квадриеннале. Молодежь здесь в подавляющем большинстве, и для участников младше 35 лет завели специальную премию (€15 тыс. вручили Аделите Хусни-Бей, живущей в Нью-Йорке и выставляющейся по всему миру, в том числе и на 5-й Московской биеннале).

Премии по искусству — римская idee fixe, только в параллельной программе квадриеннале их целых две: в MAXXI, Национальном музее искусства XXI века, идет ретроспектива премии MAXXI; в MACRO, Музее современного искусства Рима, выставлены финалисты Talent Prize 2016. Другая римская мания — строить музеи современного искусства: MACRO и MAXXI, сами аббревиатуры которых говорят о больших амбициях, состязаются друг с другом в архитектуре (первый перестроила Одиль Декк, второй построила Заха Хадид) и выставочной программе. Кроме того, современным искусством в Риме занимаются многочисленные фонды, иностранные академии и институты, а также сам Ватикан. Но, как поговаривают в Милане и Турине, все без толку: никакого особенно расцвета на римской художественной сцене что-то не наблюдается. Видимо, поэтому 16-я квадриеннале, при всем внимании к молодым художникам, сделала ставку на молодых кураторов. Ведь великие итальянские кураторы поколения Акилле Бонито Оливы и Джермано Челанта составляют настоящую мафию и держат круговую оборону, шестидесятилетний Франческо Бонами на их фоне ходит в относительно юных, а Массимилиано Джони пробился в люди до сорока лишь потому, что для начала прославился в Америке. Иными словами, 16-я Римская квадриеннале — это не столько 150 работ 99 художников, сколько 10 выставок 11 кураторов. И эти кураторские имена нам стоит выучить.

Например, имя Симоне Франджи, который сделал сугубо интеллектуальный и малозрелищный проект — "Итальянскую Орестею", отсылающую к документальному фильму Пьера Паоло Пазолини "Заметки к Африканской Орестее" и поднимающую острые постколониальные вопросы, в частности — проблему миграции. Или имя Луки Ло Пинто, автора самой эстетской квадриеннальской выставки, озаглавленной цитатой из Маризы Мерц "Закрытые глаза открыты шире всего" и оформленной basso ostinato миланского саундартиста Stargate, переводящего в звук урбанистические пейзажи. Или Маттео Луккетти, посвятившего свое исследование "De rerum rurale" тому, как Италия, еще в XIX веке бывшая по преимуществу аграрной, стала сегодня страной с едва ли не самой плотной застройкой в Европе. И, конечно, имя Доменико Каранты, сделавшего выставку "Сайфория" о художественном поколении "пост-интернет", пусть и не слишком оригинальную по теме, но неплохую по выбору работ. Вроде видео Роберто Фассоне "Как важно быть в контексте", где мировая история перформанса пересказывается с помощью найденных в сети любительских роликов: два кота, исступленно орущих друг на друга, представляют Марину Абрамович и Улая, горе-байкеры, падающие в болото,— Баса Яна Адера и так далее.

И все же наиболее радикальный молодой куратор выступает не на квадриеннале, а в святая святых музейного консерватизма — в Национальной галерее модернизма и современного искусства (Galleria Nazionale d'Arte Moderna e Contemporanea), с которой до недавних пор никто не осмеливался состязаться за звание самого скучного музея Италии. Новый директор, назначенная лишь год назад Кристиана Коллу, произвела форменную революцию в своей сонной епархии — обновленная постоянная экспозиция Национальной галереи открылась в тот же день, что и квадриеннале, спровоцировав чудовищный скандал и злобное шипение в музейных кругах. Хронологический порядок и верность устаревшим в момент изобретения "измам" вышли из употребления — Кристиана Коллу оказалась настоящим художником, отважно мешающим эпохи и направления, чтобы получить остроумные контрасты и неожиданные ракурсы.

Так, патриотические блокбастеры Микеле Каммарано, запечатлевшего в колоссальных (по размерам) батальных полотнах этапы большого пути Италии к государственной независимости и колониальному господству в Африке, повешены рядом с послевоенной итальянской абстракцией Эмилио Ведовы и Альберто Бурри. На первый взгляд, это всего лишь изящная шутка: патетическая батальная живопись конца XIX века, в сущности, есть тот же хаос линий и пятен, что и в полотнах Ведовы. Но набухающая алая мешковина "Большого красного" Бурри, который во время Второй мировой служил военным врачом на фронте, попал в плен и именно в плену начал заниматься живописью, напоминает о том, к чему неизбежно приводит возгонка военно-патриотических чувств. Сейчас кажется, что иначе это искусство и не покажешь, а ведь еще год назад Каммарано и Бурри висели в разных концах музея.

Трудно сказать, приведет ли этот "кураторский поворот" к расцвету, о каком мечтают с самого момента основания Римской квадриеннале. Однако опыт последней и опыт переформатирования Национальной галереи показывают, как важен искусству — современному и старому — хороший куратор. С этим римским открытием, как ни странно, согласны и в Москве. Только слово "куратор" у нас понимают гораздо шире, приставляя к кураторам современного искусства из государственных учреждений культуры кураторов из таких органов, которые имеют к культуре отношение только в том смысле, что Лубянка — выдающийся памятник советской культуры, потому что в ней пытали и убивали выдающихся ее деятелей.

Рим, Palazzo delle Esposizioni, до 8 января