Ольга Филина о современном состоянии гражданской активности

Как гражданское общество проиграло госаппарату

Пятнадцать лет назад опоры современного устройства власти только строились, и еще не всем было понятно, кто сделается главою угла. В конце ноября — начале декабря 2001 года произошло два знаковых события: во-первых, состоялся первый общероссийский "Гражданский форум", на котором президент Владимир Путин приветствовал в Кремле 5 тысяч гражданских активистов со всей страны, а во-вторых, образовалась "Единая Россия" — будущая партия власти. В результате и у нынешнего гражданского общества, и у нынешней номенклатуры юбилеи почти совпадают, а спор о том, за кем российское будущее, хоть и кажется почти решенным, но нет-нет да и вспыхивает с новой силой.

Итоги трех пятилеток сложного взаимодействия гражданских активистов с властью как таковой обсуждались на закрытой сессии последнего "Общероссийского гражданского форума". Многие из тех, кто был инициатором собрания в Кремле 15-летней давности, собрались подсчитать потери и приобретения, обнаружив, естественно, что первых у гражданского общества в России больше, но есть все-таки и последние. "Огонек" поучаствовал в дискуссии, ведь все эти 15 лет наш журнал тоже зорко следил за метаморфозами российской гражданской активности...

— Что мы получили на том, первом, форуме 15 лет назад? — рассуждала Светлана Маковецкая, директор центра ГРАНИ.— Мы получили трибуну. Очень ясный месседж несло фото президента, выступавшего со сцены ниже президиума, в котором находились представители зарождавшегося российского гражданского общества. Мы вдруг все были депровинциализированы: выяснилось, что с нами можно считаться...

Некоторое время "месседж" даже приносил определенный "профит", как выразился Игорь Аверкиев, председатель Пермской гражданской палаты. Активисты, которые на местах до того числились "бунтовщиками", вдруг были легализованы и получили доступ в кабинеты власти. Первое время перед ними даже пытались отчитываться... Эффект продлился первые пять-шесть месяцев, а потом ставки были сделаны, силовые линии сместились от участников и организаторов форума к исполнительным аппаратчикам. Повисла пауза.

— Когда мы устраивали форум 15 лет назад, то надеялись показать, что мы сила, найти дополнительную опору в публичной презентации того слоя, на который можно было опереться, когда власть уйдет из рук к совсем другим людям с совсем другой культурой,— пояснял Глеб Павловский.— Однако в результате мы оборудовали власть добавочной аппаратурой. Она нашла способ превратить публичное гражданское общество в Общественную палату, а остальное — вогнать в тень.

Так что один из первых итогов обсуждения оказался прост: появившись в Кремле, важно не стать "кремлевским" — представительным гражданским обществом, которое никто не представляет. В российских реалиях легализация парадоксальным образом оказывается токсичной, и всякий выведенный из тени гражданский активист сильно рискует перестать быть собой.

— Регулирование организаций гражданского общества, которое изначально преследовало цель не допустить их радикализации, дало обратный результат,— считает Александр Аузан, декан экономфака МГУ.— Спасаясь от регулирования — законов об НКО, отчетности, наездов,— люди уходят в тень. На наших глазах возникает совсем не ручное, темное и неподконтрольное гражданское общество. Еще 15 лет назад никто не знал, что оно может быть таким...

Обычная эволюция гражданского активиста последних лет: участие в зарегистрированной НКО, "разочарование в российской политике", уход в тень или радикальные виды деятельности (скажем, Олег Мельников, некогда создатель "Антиселигеров", в 2014-м поехал воевать на Донбасс, а потом вернулся на родину, основал движение "Альтернатива" и теперь с помощью "крепких парней" борется с рабством в современной России). И "Хоругвеносцы", и "Торфянка", как бы ни оценивать оба полярно расходящихся движения, едины в одном — это объединения, ни в какие законы не вписанные, нигде не зарегистрированные, сражающиеся на внеправовых полях... Некоторые радикалы вызывают сочувствие, некоторые — оторопь. Но реальная жизнь гражданского общества смещается к ним, уходя от обескровленно-скучных НКО, которых нещадно контролируют, и ходульно-однообразных провластных объединений, которые в условиях сокращающегося бюджета теряют всю волю к активности.

— Считается, что государство должно взращивать, поливать гражданское общество,— посетовал Александр Архангельский, профессор НИУ ВШЭ.— Ну вот чем-то таким его 15 лет поливали, что получился борщевик.

Этот второй вывод дискуссии, впрочем, скрашивался слабой надеждой — любая гражданская активность хороша, лишь бы не была фейковой, те же "серые кланы" способны решать сложные социальные вопросы на низовом уровне, прорастая постепенно в местное самоуправление.

— Среди собравшихся звучало много сдержанно-пессимистических оценок происходящего,— заявил председатель Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин,— но я все-таки считаю, что гражданское общество просыпается. И, может быть, нет ничего страшного в том, что энергетика гражданского общества переходит от организаций к неформальным группам. Нужно работать на объединение, на создание базы контактов всех неформалов. В целом этого достаточно. Если в стране существует частная собственность и есть защита прав собственности, рыночная экономика будет развиваться, а вместе с ней будет развиваться и низовая активность. Иначе нельзя.

Обоснованность упования, впрочем, можно подвергать сомнению: как пояснил Александр Аузан, работы институциональных экономистов показывают, что чем больше было неправительственных организаций в той или иной земле Веймарской республики, тем охотнее эта земля поддерживала НСДАП. Таким образом, важна не просто социальная активность, а ценностная основа этой активности. Не всякий гражданский активист, как выясняется сегодня, вообще готов бороться за гражданское общество...

— Если говорить об отличиях ситуации 2001-го и 2016-го, то одно очевидно: тогда мы думали, что все гражданское общество имеет общие ценности,— подчеркнул Александр Даниэль, руководитель исследовательской программы НИЦ "Мемориал".— Сегодня мы просто не можем позволить себе такой наивности. Не стоит говорить, что все движения фундаменталистского толка — проплаченные. К несчастью для нас, многие из них существуют сами по себе, являются теми самыми grass roots, которые питаются снизу.

Попытки отделить "своих" от "чужих", впрочем, тоже опасны. Присутствовавшие вспомнили, что в 1990-е годы 282-ю статью УК РФ, предусматривавшую наказание за экстремизм, разработали именно либеральные юристы, чтобы защитить "своих" от "радикалов". Но очень скоро эта статья стала работать против самих либералов, превратилась в очередную "аппаратуру", по выражению Павловского, которой случайные доброжелатели оснастили власть.

— А госаппарат, вы поймите, он в любой стране — гегельянец,— убеждал Александр Волошин, руководитель администрации президента с 1999 по 2003 год.— Он всегда будет самозамкнут и самодостаточен и всегда будет с подозрением относиться к гражданскому обществу. Вы его не измените — здесь возможна только разная мера уступок. И взаимная осторожность в обращении.

Номенклатура, прозвучало на форуме, знает только один ответ на опасность радикализации "активистов" — блокировать их, прессовать. Но давление, как известно, порождает встречную волну. Перспективы в развитии отношений двух сил-юбиляров на грядущую пятилетку связываются во многом с тем, что кто-то должен опомниться: либо власть, осознавшая, что "серые" активисты, переходящие в "черных", невыгодны ей самой; либо граждане, от имени которых выступают активисты. Российское гражданское общество, словом, еще можно вылечить, если оно станет чуть больше обществом — то есть в диалог активистов и номенклатуры вовлечет сколь-нибудь представительные массы россиян.

По мысли Александра Аузана, даже внешняя пассивность россиян может стать ресурсом новой консолидации: раз люди, лишившись 15 процентов своего дохода в ходе текущего кризиса, до сих пор не вышли на улицы, значит, они готовы вкладываться в "некие большие цели".

— Теперь наша задача, — пояснял экономист, — грамотно сформулировать эти цели. Скажем, вложение в будущее страны в обмен на возможность участия в принятии решений. В обмен на возможность реализовывать свое гражданское право, в частности контролировать, на какие статьи бюджета идут наши налоги. Такая постановка вопроса может быть интересна, по крайней мере, среднему классу.

Стоит заметить, что чествовать 15-летие гражданских форумов в России пришли и некоторые действующие российские чиновники, которых Алексей Кудрин отдельно поблагодарил за участие. Впрочем, они молчали: и в этом тоже было много символизма. Номенклатура-гегельянец еще раздумывает, протягивать ли руку активистам и стоит ли праздновать свой юбилей в один с ними день. Но дискуссия, по крайней мере, не оборвана — скорее поставлена на удержание.

— Считается, что государство должно взращивать, поливать гражданское общество,— посетовал Александр Архангельский, профессор НИУ ВШЭ.— Ну вот чем-то таким его 15 лет поливали, что получился борщевик

Ольга Филина

Опрос

Может случиться

Россияне, конечно, не очень верят в возможность роста своей социальной активности, но все-таки не исключают такой возможности. Зато в возможность демократизации сверху всем верится меньше

Оценка респондентами вероятности изменений в социально-политической сфере, %

Источник: Институт социологии РАН, ноябрь 2016 года