На встрече с правозащитниками, комментируя выступление члена СПЧ Станислава Кучера, Владимир Путин отверг возможность монополизации интернета в России. "Это невозможно, все решения, которые были приняты и действуют в нашей стране, направлены именно на то, чтобы эту монополизацию не допустить", — сказал Путин. В своей реплике обозреватель "Коммерсантъ FM" Станислав Кучер объясняет, почему счел нужным поднять в разговоре с президентом именно эту тему.

Первой государственной доктриной путинской России, принятой раньше оборонной или внешнеполитической, стала в начале нового тысячелетия именно доктрина информационной безопасности. Не знаю, насколько часто Путин руководствовался этим документом, но факт остается фактом: в течение нескольких лет государство монополизировало все федеральные СМИ и, действительно, от любой критики в масштабах страны обезопасило себя надежно. Естественно, после утверждения Путиным новой доктрины информационной безопасности встал вопрос: а не бросит ли теперь Кремль лучшие силы на то, чтобы подмять под себя и весь рунет? Сейчас, когда только совсем безответственные либералы не обеспокоены информационными, гибридными и прочими кибервойнами с Западом?

Установить тотальный контроль над российским интернетом, на первый взгляд, было бы логично с точки зрения господствующих в Кремле представлений о нацбезопасности. Но только на первый. Монополия государства в сфере ТВ привела к тому, что наиболее активные и продвинутые граждане, молодежь в первую очередь, телевизор не смотрит вообще. Попытки власти контролировать интернет обернулись тем, что популярность российских интернет-площадок по сравнению с западными сильно упала — судьба "Яндекса" и "Рамблера" в сравнении с Google в этом смысле прекрасный пример. Если государство наступит в случае с интернетом на те же грабли, что и с телевизором, дело закончится тем, что рунет, во всяком случае его общественно-политический сегмент, превратится в то же унылое в своей предсказуемости пропагандистское болото, каким уже давно является федеральный эфир.

Лучшие люди, самые активные и продвинутые, способные создавать ту саму экономику нового поколения, о которой говорил в своем послании президент, окончательно уедут из России. Или в прямом смысле, как когда-то это сделала семья математиков-родителей Сергея Брина, или в виртуальном, как делают это миллионы уже сейчас. Классно это будет для пресловутой информационной безопасности России? Сомневаюсь.

Еще хуже другое. Для того, чтобы у нового поколения россиян были возможности для самореализации в своей стране, необходима определенная среда. Как минимум – множество разных, независимых от государства медийных и интернет-площадок, на которых будущие Брины, Джобсы, Капицы и Махатмы Ганди (ага, чтобы нацлидеру было с кем поговорить) могли бы свободно общаться, спорить, короче, проявлять себя во всех сферах — от науки и бизнеса до культуры и спорта. Не будет таких площадок — не будет среды для здорового роста. И нечего тогда удивляться, что самые умные будут валить из страны, а самые активные — искать себя на чужих войнах или в зеркалах порнхабов. Именно эти соображения я изложил вчера Путину. В ответ он пообещал не допустить государственной монополии на интернет.

Дело не в том, верю я этому человеку в данном случае или нет. Повод для сдержанного оптимизма в том, что если с федеральным телевидением вопрос давно решен, то вопрос о судьбе интернета открыт. И, что бы ни говорили скептики, я уверен: готового решения у власти нет. Убивать его, как это сделали в Северной Корее и еще нескольких очаровательных уголках Земли, в Кремле не хотят. Оставлять совсем свободным — боятся. Значение с точки зрения влияния на умы будущих избирателей и строителей (или разрушителей?) России — понимают. Что делать дальше — думают. Именно поэтому я ни секунды не жалею, что сутки не спал и сразу после прилета из штаб-квартиры НАТО поехал в Кремль.