Лучшие фильмы 2016 года смотрели на фестивалях

Итоги кино

Объявленный Годом кино, 2016-й остался для российского кинематографа рядовым эпизодом в его невыигрышной конкуренции с мировым. Для мирового же кино это был важный год перемен и перспективных тенденций, считает АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

Год кино в России прошел под знаком ожесточенных попыток завоевать широкие зрительские массы. На публику обрушилась новая череда так называемых отечественных блокбастеров. Среди них — довольно качественные: "Экипаж", "Дуэлянт", "Ледокол". Однако лишь первому удалось отбить свой высокий бюджет и выскочить в первые строчки бокс-офиса. При административной прокатной поддержке окупили себя "28 панфиловцев" — среднебюджетный проект, на который сделало имиджевую ставку Министерство культуры. Но это — исключения, по вложенным усилиям напоминающие военные подвиги. И опять пошли стоны про засилье Голливуда, про необходимость протекционистских мер — вплоть до введения патриотических квот. Ничего нового под луной...

Остальные фильмы, обладающие хоть какими-то амбициями, в лучшем случае прозвучали на фестивалях. Наибольшего международного успеха добились в этом году два российских фильма. Первый снят ветераном Андреем Кончаловским: "Рай" — острая психологическая драма, которая разворачивается на фоне нацистской оккупации и холокоста. Кончаловский за эту работу награжден на фестивале в Венеции "Серебряным львом", кроме того, "Рай" вошел в шорт-лист "Оскара" по категории иностранных фильмов.

Вторая картина, по контрасту,— от самого молодого нашего режиссера Ивана И. Твердовского. "Зоология" успешно прошла по фестивалям мира, начиная с Карловарского, и собрала коллекцию наград. Притча о хвостатой женщине, отвергаемой обществом за свою непохожесть на других, смотрится весьма радикально на фоне типовой продукции российского кино — во всяком случае, той, что финансируется государством.

Еще один заметный фильм года — "Ученик" Кирилла Серебренникова, отобранный каннской программой "Особый взгляд" и потом не раз представлявший российское кино на зарубежных площадках. На нескольких фестивалях награждена молодежная спортивная драма "Коробка" Эдуарда Бордукова. На этом список конвертируемых фильмов (за вычетом всегда успешной российской анимации), по существу, исчерпывается. Причина — дефицит смелости, своеобразия, того самого "особого взгляда", которого ждут в мире от любого кино, нашего в том числе.

В российской киноиндустрии господствует гласный или негласный канон, пока еще не обретший форму прямой цензуры, но уже близкий к этому. Шаг в сторону от этого пропагандистско-патриотического канона — и сценарий уже становится "непроходным". Это термин советских времен, но даже тогда талантливые люди все равно писали крамольные сценарии — иногда "в стол", иногда их все же удавалось "пробить", запустить в производство, довести хотя бы до "полки". Нынешние кинематографисты не готовы рисковать, зная, что "под это денег не дадут". И вчерашние режиссеры российской "новой волны" — Николай Хомерики, Алексей Мизгирев, Алексей Попогребский — сегодня в качестве гастарбайтеров осваивают территорию коммерческого кино. А также сериалов: последний пример — "Пьяная фирма" Григория Константинопольского. И если даже на этом поприще их ждут успехи, тем больше сужается и без того узкая ниша авторского кино. Правда, будем справедливы, в стране существует и независимое кинопроизводство, и есть режиссеры, ухитряющиеся снимать без господдержки небанальные фильмы: помимо "Ученика" это "Коллектор" Алексея Красовского, "Дачники" Александра Вартанова или "Ее звали Муму" Владимира Мирзоева.

Переносясь в пространство мирового кино, можно констатировать, что самые интересные процессы происходят не в Голливуде, а по-прежнему в Европе, а также в Азии и Латинской Америке. Нашумевшие фильмы "Тони Эрдманн" и "Я, Дэниел Блейк", "Патерсон" и "Неизвестная", "Сьераневада" и "Выпускной", "Тана" и "Бесконечная поэзия" каждый по-своему проявляют новые отношения, которые складываются между фактурой жизни и кинематографом в XXI веке. С одной стороны, углубляющийся реализм на грани документального, достижимый с помощью новых съемочных технологий. С другой, буйство фантазии, сложные образы с философской подоплекой. Драматическая реальность наших дней преобразуется на экране в сверхреальность, впитывая политические турбуленции и юношеские воспоминания, коллективные эмоции и личный опыт, эротику и экзотику.

Отдельной строкой должен быть отмечен румынский феномен: вот в какой стране что ни год — то Год кино. Маленькая кинематография, не сравнимая с российской ни по производственным мощностям, ни по бюджетам, насчитывает с десяток первоклассных режиссеров, фонтанирующих идеями и открытиями. Помимо новых работ лидеров, Кристиана Мунджиу и Кристи Пую, в этом году выступил с прекрасным фильмом "Истерзанные сердца" Раду Жуде, а его коллега Адриан Ситару представил сразу два: "Фиксер" и "Незаконнорожденный". Острое, умное и в то же время увлекательное кино, вскрывающее оболочку социума и проникающее в его сердцевину. К румынскому феномену добавим филиппинский: его имя — Лав Диас. Этот режиссер в течение одного года представил на двух крупнейших фестивалях две новые картины, одна из которых длится четыре часа, а вторая — восемь, и эта вызывающая длительность оправдана замыслом и перерастает в выдающееся качество. За фильм "Женщина, которая ушла" Диас награжден "Золотым львом" Венецианского фестиваля.

В Берлине победил документальный фильм Джанфранко Рози "Море в огне" — и это тоже один из знаковых итогов уходящего года. То, что раньше называлось документальным, или неигровым кино и было замкнуто в своем профессиональном гетто, сегодня активно вписывается в общий художественный процесс, во многом его стимулируя и меняя привычную систему классификаций. В этом видна и заслуга двух русскоязычных режиссеров-документалистов — Виталия Манского и Сергея Лозницы. Их фильмы "Родные" и "Аустерлиц", снятые в системе международных копродукций (без участия России), не только успешно прошли по фестивальным экранам, но и дали вдохновляющий пример открытого мышления, преодолевающего искусственные барьеры и границы.