Сергей Строкань, обозреватель

Миф о похищении Европы в уходящем году получил новое неожиданное прочтение — вполне в духе современной геополитики, все более непредсказуемой и выламывающейся из всех схем.

Когда, следуя букве античного сюжета, Азия и еще один далекий заморский материк боролись за Европу, в облике ее похитителя Зевса на лужайке Соединенного Королевства 23 июня предстал "Брексит". Однако вместо счастливого брака похищенная и похититель начали трудный бракоразводный процесс.

После того как от любви не осталось и следа и непонятно, была ли вообще любовь, каждая из сторон пытается сегодня выторговать для себя наиболее благоприятные условия расставания и раздела "совместно нажитого имущества". Имущества, нажитого под крышей общеевропейского дома.

На финише года, после того как страсти вокруг Brexit немного улеглись, нелишне напомнить, что Великобритания всегда была в Евросоюзе если не слабым звеном, то уж никак не мотором общеевропейской интеграции. Этими моторами были Берлин и Париж, в то время как Лондон скорее играл роль ручного тормоза. Мутил воду, нередко прибегая к демаршам, выражая недовольство или как минимум особое мнение по поводу решений, принимавшихся в рамках Евросоюза.

Островное сознание и неизжитый исторический комплекс величия "империи, над которой никогда не заходит солнце", так и не позволили Великобритании свыкнуться с ролью всего лишь одной из 28 стран--членов Евросоюза. Великобритания всегда мыслила себя чем-то неизмеримо большим — самодостаточным центром силы. В итоге и без того никогда не бывшая достаточно прочной связь порвалась, не выдержав дополнительной нагрузки обрушившихся на ЕС проблем — беспрецедентного наплыва мигрантов, усталости от давления со стороны неизбираемой бюрократии в Брюсселе и, наконец, все большего размежевания внутри самого ЕС, где каждый становится сам за себя.

Где тонко, там и рвется. В том, что первой из ЕС выпала Великобритания, нет ничего необычного. Тем не менее ее выход стал шоком прежде всего потому, что создал прецедент, приведя в движение евроскептиков по всей Европе.

После британского голосования главный вопрос состоит в том, станет ли этот случай первым и последним или в будущем нас ждет парад суверенитетов с последующим выходом из-под брюссельского зонтика других государств. Недоброжелатели, желающие Евросоюзу скорейшего распада (а таковых сегодня немало и в России), довольно потирая руки, уже составляют списки будущих "брекситов". Длина того или иного списка зависит от квалификации эксперта, богатства его воображения и степени его ангажированности: "нексит" (Нидерланды), "дексит" (Дания), "фрексит" (Франция), "грексит" (Греция). При желании список можно продолжить, узнав из "Википедии", какие страны входят в ЕС.

Впрочем, реальный расклад политических сил в Европе, сложившийся на конец декабря нынешнего года, а также опросы общественного мнения показывают: очередь на выход из ЕС пока не выстроилась. Даже проигравший на недавних президентских выборах в Австрии кандидат от ультраправой Партии свободы Норберт Хофнер, которому прочили роль ниспровергателя устоев — европейского Дональда Трампа, никогда не ставил вопрос столь радикально: он призывал лишь пересмотреть отношения с Брюсселем и провести их тонкую настройку, но все же не подавать на развод.

Наиболее заметный на данный момент политик в стане евроскептиков — лидер ультраправого "Национального фронта" во Франции Марин Ле Пен, ждавшая, но так и не дождавшаяся победы Норберта Хофера в Австрии. Весьма вероятно, что сторонники Марин Ле Пен не дождутся и ее победы на президентских выборах весной будущего года. Фаворитом гонки опросы называют кандидата от правоцентристской партии "Республиканцы" Франсуа Фийона — сторонника сильной единой Европы.

Происшедшая под занавес года внезапная смена лидера в Италии — отставка премьер-министра Маттео Ренци, которую также поспешили интерпретировать как "удар по единой Европе",— пока не принесла итальянской оппозиции и евроскептикам в целом никаких дивидендов. Нет признаков того, что партия "Движение 5 звезд" бывшего комика Беппе Грилло вместе с "Лигой Севера" в случае прихода к власти будут педалировать вопрос о выходе из зоны евро, а там, глядишь, и из Евросоюза.

Впрочем, все это не означает, что в случае с "Брекситом" Евросоюз отделался легким испугом. Уже после референдума в Соединенном Королевстве произошло еще одно, почти не замеченное у нас, но при этом знаковое событие. Бельгийский регион Валлония в определенный момент заблокировал ратификацию торгового соглашения между ЕС и Канадой, увидев в нем потенциальную угрозу местным сельхозпроизводителям. Только ценой немалых усилий и ощутимых имиджевых потерь для Брюсселя соглашение было ратифицировано.

Комментируя ситуацию, один британский бизнесмен объяснял мне: "Этот случай должен помочь вам понять, почему произошел "Брексит". Мы не захотели находиться в союзе, где существует такой механизм заключения международных соглашений. В союзе, где какая-то Валлония — даже не страна, а всего лишь регион — может наложить вето на решение, в котором заинтересованы все. Нам не нужен был этот институциональный паралич. Поэтому мы и проголосовали за выход из ЕС".

Это означает, что прозвучавший для ЕС в этом году первый звонок нельзя считать ложной тревогой. Сегодня Евросоюз переживает серьезный кризис — по совокупности всех факторов, возможно, самый глубокий кризис в своей истории.

Брюссельской бюрократии пора проснуться и задуматься, почему так происходит. Задуматься до того, как другие государства-участники придут к выводу, что в этой коробке дорогого бельгийского шоколада для них больше не осталось конфет и шуршат лишь пустые фантики.

Похитить Европу в 2017 году может только сама Европа. Похитить или поставить себя на место.