Михаил Гальперин, заместитель министра юстиции

— Можно ли считать деятельность по осуществлению третейского разбирательства бизнесом?

— В этой деятельности есть две составные части, отвечу по ним отдельно. Деятельность по рассмотрению дела составом арбитров категорически не может считаться бизнесом, она отчасти схожа с правосудием. Вторая часть — деятельность по администрированию этого процесса, которая сейчас осуществляется и НКО, и коммерческими организациями. Последние как раз воспринимают ее как бизнес. Я согласен, что эта деятельность может приносить прибыль, но она идеологически не может быть прежде всего бизнесом, а представляет собой поддержку рассмотрения споров третейским судом, не должна основной целью ставить извлечение дохода. К сожалению, фактически секретариат, руководство таких организаций часто подменяют собой третейский суд и арбитров. Во избежание таких ситуаций и был принят новый закон.

— То есть условие о том, что создать третейский суд (или в новых терминах постоянно действующее арбитражное учреждение, ПДАУ) может только НКО, призвано подчеркнуть некоммерческий характер этой деятельности?

— Да. Цель закона — обеспечить прозрачность структуры секретариата и финансирования ПДАУ. Понятно, что эта деятельность не бесплатная, но тут можно провести параллель с адвокатскими образованиями, адвокаты тоже получают гонорары за свою работу, но их деятельность в соответствии с законом не является коммерческой.

— По поводу требований в законе о репутации НКО. Если НКО входит в какой-то правовой союз, ассоциацию, содействующую развитию третейского разбирательства, повлияет ли такое участие в союзе на положительное решение совета?

— Само по себе то, что НКО состоит в каком-то союзе, не повышает шанс на получение разрешения. В законе действительно есть репутационный критерий, и здесь важна репутация самого учреждения, его учредителя. Каждый член совета при рассмотрении этого вопроса будет для себя определять и решать — есть необходимая репутация или нет. Вообще, не так много существует юридических ассоциаций, которые имеют такую репутацию. Все прекрасно понимают, кто перед ними, тем более когда объединение существует несколько месяцев и только создает видимость репутации его членов.

— Есть примеры, когда российский третейский суд входит в объединение иностранных международных арбитражей и руководство этих судов отчасти представляют одни и те же люди. Какова может быть цель таких объединений?

— Это может объясняться стремлением эксплуатировать интерес ко всему иностранному, использовать красивую вывеску, попытаться прибавить себе вес. Если совпадает руководство международного арбитража и российского ПДАУ, может быть, они хотят получить право для такого иностранного арбитража рассматривать споры на случай, если российское учреждение не получит разрешения, то есть это может быть попыткой обойти требования закона. Но тут надо помнить, что и к иностранным арбитражам предъявляются свои требования — у них должна быть широко признанная международная репутация.

— А как проверить, что эти международные арбитражи реально существуют и рассматривают дела?

— Все реально действующие международные арбитражи широко известны. Третейское разбирательство — довольно консервативная среда, международные арбитражи сформированы и действуют на протяжении десятилетий, поэтому по ним не может быть сомнений в том, что то или иное учреждение реально существует. Их всего около 10–15 штук, известных не в нескольких странах, а в общемировом масштабе. Так что, если кто-то создает такой арбитраж с целью ввести совет в заблуждение, ничего не получится.

— Некоторые третейские суды имеют свои представительства в разных городах, где от их имени осуществляется третейское разбирательство. Старый закон это позволял?

— Здесь нулевое регулирование, в законе об этом ничего не говорится. Но, по идее, представительство создается для представления интересов головного учреждения и не может само осуществлять деятельность. Но если там созданы филиалы, состоящие на налоговом учете, то в целом это не было запрещено. Та же ситуация с франшизой.

— Получается, франшизу третейские суды могли продавать?

— Тут та же ситуация, нулевое регулирование. Я объясню, почему такая ситуация у нас сложилась. В России за последние 20 лет третейское разбирательство превратилось не в тот институт, который называется арбитражем во всем мире. У нас он в некоторых случаях превратился в междусобойчик — не очень добросовестный бизнес, даже с продажей его по франшизе. Я считаю, что в третейском разбирательстве такого быть не должно. Само наличие предложений о франшизе демонстрирует несерьезность и подозрительность действий организации. К тому же — как контролировать качество решений франчайзи? С одной стороны, никак не проконтролируешь. С другой стороны, если попробуешь контролировать, как там состав арбитров от имени твоего третейского суда дела рассматривает, это уже получится вмешательство в рассмотрение дела, то есть так делать нельзя.

— То есть франшизы быть не должно. А как быть с представительствами третейских судов, по новому закону они возможны?

— Если НКО получила соответствующее право от правительства РФ, то она потом может в разных городах функционировать без отдельных разрешений. Но тут надо учитывать, что у нее должен быть соответствующий закону регламент и список арбитров, который подается при получении разрешения. Впрочем, стороны вправе, даже если обращаются в ПДАУ, выбрать арбитров вне списка, просто процесс будет администрировать это учреждение.

— Если внешний юрист предлагает компании включить в договор третейскую оговорку о рассмотрении спора конкретным третейским судом, а потом рассматривает ее спор в качестве арбитра этого суда, это не нарушает закон?

— На мой взгляд, это очевидный конфликт интересов, такая ситуация просто недопустима. Кроме того, этот юрист, по сути, не оценивает достоинств и преимуществ этого ПДАУ, а ПДАУ его просто подкупает. Если оговорка заключена только в обмен на деньги юристу — то это вообще похоже на коммерческий подкуп.

— Некоторые третейские суды продают удостоверения третейских судей, на них, в частности, размещен герб РФ. Как вы относитесь к такому бизнесу?

— Это очень похоже на мошенничество. Но это не имеет отношения к третейскому разбирательству, так что тут вопрос не к Минюсту, а больше к правоохранительным органам. Например, есть банкноты, которые похожи на настоящие деньги, но используются для розыгрыша, это же не вопрос ЦБ. Но нужно заметить, что никакого удостоверения у третейского судьи быть не может. Он не является работником какого-то органа, арбитрирование — это просто функция, на осуществление которой его избрали стороны. А вот незаконное использование государственного герба на таких удостоверениях должно влечь ответственность — от административной до уголовной. Вообще, удостоверение должно свидетельствовать о наличии привилегий, но у третейских судей никаких таких привилегий нет. Единственное, у них есть свидетельский иммунитет, касающийся обстоятельств дела, где они были арбитрами.

— Как вы относитесь к практике проведения за плату аттестации арбитров и платного же включения в список судей третейского суда?

— Это напоминает деятельность Остапа Бендера.

— Как он продавал билеты за вход в Провал? Относительно честные способы отъема денег у населения...

— Да. Понятно, что в принципе ПДАУ вправе проверять кандидатов перед включением их в свой список арбитров. Но по закону никакая аттестация не требуется, нет никаких экзаменов. Есть общие требования к арбитрам в части возраста, отсутствия судимости и иных обстоятельств. Арбитров выбирают, руководствуясь их репутацией, профессионализмом, потому что доверяют им, знают, что они специалисты в какой-то области, а не за то, что они платят за включение в список.

— И все-таки ПДАУ может брать деньги за проверку знаний или экзамен на арбитра?

— Я лично считаю, что нет, не может. В законе об этом не сказано, потому что все-все-все туда включить нельзя. В развитых правопорядках вообще таких детальных требований в законе к организации арбитража, как у нас, нет, потому что у них это подразумевается само собой. У нас пока требования к деятельности арбитров и ПДАУ приходится закреплять в законе, пока не сформируется культура отношений в этой сфере.

— А если НКО пройдет проверку, получит разрешение, создаст ПДАУ и начнет и франшизы продавать, и представительства за деньги разрешит открывать третьим лицам, и с желающих стать арбитрами будет деньги брать за аттестацию. Можно ли будет по закону как-то этому воспрепятствовать?

— Да, закон дает право Минюсту через суд прекратить деятельность такого ПДАУ.

— Как Минюст может узнать об этих нарушениях?

— Это высококонкурентная сфера, коллеги — другие ПДАУ — сразу обращают внимание и сигнализируют нам. Мы ждем 1 ноября 2017 года — это такая точка отсечения, с этой даты смогут функционировать только те учреждения, которые получат разрешение. И мы исходим из того, что тем, кто останется, кто пройдет отбор, не надо будет объяснять эти принципы добросовестности. А остальные, кто не будет соответствовать требованиям закона, просто сами отомрут.

Интервью взяла Анна Занина