Индия в 2016 году попробовала скачком перейти в мир электронных денег

9 ноября в Индии стартовала одна из самых крупных финансовых реформ в мире — в стране с 1,3 млрд населения и 98% наличных платежей в экономике изъято из обращения 86% наличных денег, и около половины их принудительно помещены на банковские счета. Это лишь часть большой реформы премьер-министра Индии Нарендры Моди, которая в сентябре 2017 года продолжится отменой НДС и введением общеиндийского налога с продаж. Готовность к реформам такого масштаба в одной из крупнейших экономик мира показывает, насколько радикальными они могут быть в других экономиках — премьер-министр Моди не экстремист, а часть нового мейнстрима в мировой политике.

Националист Нарендра Моди пришел к власти после многих лет вполне успешного руководства вполне развитым по меркам Индии штатом Гуджарат, в котором он по вполне западным рецептам (ОЭЗ, упрощение ведения бизнеса, приватизация) добился с 2002 по 2013 год вполне звездного роста ВПР на уровне выше 10% в год. Переход Нарендры Моди к управлению экономикой для всех 29 индийских штатов с 1,3 млрд населения в 2014 году не позволял предполагать, что столь опытный и в меру прозападный политик будет склонен к острым экспериментам. Тем не менее выступление господина Моди 8 ноября по национальным телеканалам анонсировало то, что оппоненты премьер-министра, в том числе в Верховном суде Индии, объявили "началом хаоса в экономике страны".

Формально речь идет о конфискационной денежной реформе, что для Индии, в общем, не новость — такие реформы проводились в стране в 1947 и 1978 годах, впрочем, на фоне высокой инфляции. Она предварялась кампанией по легализации доходов в стране, где 98% платежей в ритейле (оценка Economist) осуществляется в наличной форме, значительная часть накоплений делается в золоте и драгкамнях и лишь 3% населения имеют так называемые PAN-карточки — документ плательщика подоходного налога, без которого невозможны не только крупные безналичные платежи, но и, например, легальное приобретение номера мобильного телефона. При этом именно теневая экономика в Индии умеренна — порядка 22-23% ВВП. Легализация доходов, закончившаяся в сентябре, предполагала штраф в 45% от декларируемой суммы, поэтому успешной не была. Поэтому, когда правительство объявило о том, что купюры в 500 и 1000 рупий ($7,5 и $15, крупнейшие номиналы) с 9 ноября недействительны, ограниченный их обмен производится в банках, а суммы в этих купюрах свыше 20 тыс. рупий принудительно помещаются на банковские счета, Индия вздрогнула — в безналичную форму переводилось около $200 млрд из $240 млрд наличных денег. Новые купюры в 500 и 2000 рупий уже имели свое происхождение с известных счетов, старые накопления в наличных, которые не были декларированы, де-факто аннулировались — или становились известны правительству. Мало того, в июле правительство страны ужесточило начатое в 1988 году преследование бенами, анонимного имущества с подставными собственниками,— участие в таких сделках, являющихся основой местной экономики и коррупционных практик, карается теперь семью годами тюрьмы. Одновременно власти Индии возобновили репрессии держателей крупных золотых накоплений — основы института хавалы, неофициальной системы денежных трансфертов, в том числе для платежей из США и Великобритании.

В 2016 году Индия, по разным подсчетам, потеряет на монетарном шоке около 2-3% ВВП из годового роста в 7%. В 2017 году "демонетизация" (официальное название реформы), видимо, отберет у индийского роста примерно столько же. Однако это еще не все: реформа рассматривается как менее значительная часть более крупной, анонсированной на сентябрь 2017 года — уход от плохо собираемых и разных в разных территориях косвенных налогов и введение единого для всех штатов Индии налога с продаж (GST). Собственно, резкое увеличение доли безналичных платежей как более контролируемых властью, которая не в состоянии создать систему сбора подоходного налога, и предполагается основой будущей GST-системы.

Ноябрьский крупнейший в мире денежный эксперимент в Индии или будет успешен, или быстро "погасит" темпы роста последней быстрорастущей крупной экономики мира после Китая — это ставки Нарендры Моди. Важно то, что такой эксперимент по скачку из "экономики наличных" в "экономику цифровых денег" посчитан возможным: в правительстве Индии много образованных экономистов, а премьер-министр Моди, вполне поддерживающийся в стране,— не экстремист, случайно пришедший к власти, а адекватный по крайней мере в глазах своих коллег по БРИКС и G20 глава государства. Если такое возможно в Индии, стране не самой спокойной и лояльной власти,— какие реформы теперь считаются рискованными, но возможными в правительствах других стран, смотрите сами.

Дмитрий Бутрин