Выполнение российского мирного плана столкнулось с непредвиденными осложнениями

Подготовку к переговорам по сирийскому урегулированию в Астане, намеченным на 23 января, грозит сорвать демарш Тегерана. Глава МИД Ирана Джавад Зариф выступил против американского участия в переговорах, предложенного Россией и Турцией. А президент страны Хасан Роухани объяснил требование "неучастия некоторых государств в переговорах их деструктивной ролью — поддержкой террористов". Высказывания первых лиц в Тегеране, идущие вразрез с планом России и Турции, выявили раскол внутри треугольника Москва—Анкара—Тегеран, инициировавшего перезапуск мирного процесса в Сирии. Особая позиция Ирана резко осложняет России реализацию ее главных внешнеполитических задач — урегулирования сирийского конфликта с учетом интересов всех ключевых игроков и нормализацию отношений с США при новой администрации Дональда Трампа.

Незваный гость Вашингтон

Об отказе Тегерана расширять круг международных участников переговоров по сирийскому урегулированию, пригласив в столицу Казахстана представителей новой администрации США, сообщило иранское информационное агентство Tasnim.

"Мы их не приглашали, и мы против их присутствия",— цитирует Tasnim главу МИДа Джавада Зарифа.

Особую позицию Ирана по предстоящим переговорам в Астане обозначил и президент страны Хасан Роухани. На пресс-конференции в Тегеране, которая транслировалась по национальному телевидению, глава государства напомнил: "Иран, Россия и Турция сумели добиться перемирия в Сирии, и это показывает, что эти три страны имеют влияние".

Самым же острым стал ответ на вопрос о роли США и Саудовской Аравии. "Некоторые страны не принимают участия в переговорах и играют деструктивную роль. Они поддерживают террористов",— заявил иранский президент.

Высказывания первых лиц в Тегеране, судя по всему, стали полной неожиданностью для двух других членов "сирийской тройки" — России и Турции, инициировавших приглашение в Астану представителей новой администрации в Белом доме (напомним, что избранный президент США официально приступит к работе 20 января, всего за три дня до переговоров в Астане).

Впервые о решении России и Турции пригласить на переговоры американских представителей сообщил в минувшую субботу глава турецкого МИДа Мевлют Чавушоглу.

Тему продолжил глава МИД РФ Сергей Лавров. На пресс-конференции в Москве по итогам 2016 года, состоявшейся во вторник, господин Лавров подробно разъяснил, почему Россия поддерживает идею участия во встрече в Астане членов новой команды в Белом доме.

"Мы считаем правильным позвать на эту встречу представителей ООН и новой администрации США. Рассчитываем, что новая американская администрация сможет принять это приглашение и будет представлена своими экспертами на любом возможном уровне",— сообщил господин Лавров.

По его мнению, это стало бы "первым официальным контактом, в ходе которого можно будет начать обсуждать повышение эффективности борьбы с терроризмом в Сирии".

Призыв к совместной борьбе с терроризмом не помешал Сергею Лаврову подвергнуть резкой критике действия уходящей администрации США, по его словам, негласно поддерживавшей запрещенные в России группировки "Исламское государство" (ИГ) и "Джебхат ан-Нусра". "Немало примеров того, что и "Нусру", и ИГ американцы и их союзники втихаря хотели использовать для ослабления и в конечном итоге свержения режима Асада. Поэтому они достаточно отстраненно подходили к реализации заявленной ими цели — борьбе с терроризмом",— пояснил глава МИД РФ.

В переводе с персидского на русский

Сопоставление последних заявлений российских и иранских представителей, прозвучавших в один день, свидетельствует о том, что обе стороны придерживаются схожей позиции по вопросу о роли в Сирии администрации Обамы. Как Москва, так и Тегеран возлагают на уходящего президента США значительную часть ответственности за поддержку террористических группировок, на протяжении последних лет боровшихся с властями Дамаска.

Однако принципиальное разногласие состоит в оценке возможной будущей роли США в перезапуске мирного процесса в Сирии, стартующего заново после достижения общенационального перемирия в конце декабря прошлого года. В то время как Москва намерена начать взаимодействие с чистого листа и сделать Вашингтон частью решения сирийской проблемы при президенте Трампе, Тегеран по-прежнему считает Америку частью проблемы и отказывает ей в праве на участие в мирном процессе. Иранская сторона предъявляет Дональду Трампу счет за ту политику, которую проводил в Сирии его предшественник.

"Со стороны Тегерана Москва получила если не удар, то щелчок, по иронии судьбы напомнивший о том, что представляет собой реальная многополярность в мире и на Ближнем Востоке, за которую так ратует российская дипломатия. Прибегнув к подобному демаршу, Иран демонстрирует, что он не только давно стал самостоятельным центром силы, но и претендует на лидерство в стратегически важном регионе и не намерен уступать его никому, включая Россию",— пояснил "Ъ" эксперт Московского центра Карнеги Алексей Малашенко.

По мнению господина Малашенко, особая позиция иранской стороны, отказывающей США в праве на участие в мирном процессе в Сирии, также определяется сложной внутриполитической ситуацией. Традиционная борьба умеренных и консерваторов обострилась еще больше после недавней смерти одного из ведущих иранских политиков Али Акбара Хашеми-Рафсанджани.

В сложившихся условиях в Тегеране только присматриваются к будущей администрации в Вашингтоне, демонстрирующей решимость ужесточить политику по отношению к Ирану — в том числе, по ядерному соглашению, достигнутому предыдущей администрацией Барака Обамы. Поэтому Тегерану и нужны новые козыри в будущем торге с США. Одним из таких козырей становится входной билет на межсирийские переговоры, который Иран может попытаться продать подороже.

Непрочный союз

Демарш Тегерана показывает, насколько непрочен ситуативный альянс между Россией и Ираном в сирийском конфликте. По мнению опрошенных "Ъ" экспертов, долгосрочные цели двух стран на сирийском направлении существенно различаются.

Москва заинтересована в том, чтобы достойно выйти из сирийской войны — путем заключения мирного соглашения, которое позволило бы РФ прекратить активное участие в боевых действиях. Кроме того, для Кремля важно гарантировать сохранение у власти в Дамаске лояльного России правительства, которое контролировало бы основные города, что в настоящий момент уже происходит, и согласилось бы на пребывание на территории страны российских военных объектов.

Для достижения этой цели Москва готова договариваться с другими ключевыми игроками в регионе — в первую очередь, с Турцией, учитывая ее "особые интересы" на севере Сирии и в курдском вопросе.

Предложение подключить к переговорам в Астане администрацию Дональда Трампа было своего рода проявлением доброй воли со стороны Кремля, доказательством его готовности начать сотрудничество с Вашингтоном с чистого листа, не перенося на новую команду тяжелый груз конфликтов с командой предыдущей. Иранский отказ видеть в Астане представителей США затруднил выполнение этой задачи.

Впрочем, Тегеран исходит из собственной логики. Для него сирийский конфликт — часть глобального противостояния шиитской и суннитской ветвей ислама, продолжающегося уже полтора тысячелетия. Представители "партии войны" в Дамаске, обещающие вести боевые действия до полного освобождения всех территорий, которые сейчас контролирует оппозиция, ориентируются именно на Иран. Власти Исламской Республики выступают против "чрезмерных уступок" суннитским группировкам, связанным с главным геополитическим противником иранцев — Саудовской Аравией.

"Идеальным вариантом для иранских властей было бы продолжать войну в Сирии до победного конца, максимально используя при этом российскую авиацию и российских советников. Но у Москвы своя повестка, она не собирается воевать в Сирии вечно и уже сейчас задумывается о "стратегии выхода". По этой причине между двумя странами возникают неизбежные трения",— объясняет "Ъ" старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сотников.

Разногласия между Москвой и Тегераном нечасто выплескиваются в публичное пространство, но порой это происходит. Наиболее громким примером стало сделанное в августе прошлого года заявление министра обороны Ирана Хосейна Дехгана. Он объявил о запрете на использование самолетами российской дальней авиации в ходе операций в Сирии иранского аэродрома в Хамадане, обвинив Москву в "позерстве", "неджентльменском поведении" и желании "показать себя сверхдержавой". Скандал удалось замять, военное сотрудничество двух стран в Сирии продолжается, однако осадок остался.

Позиция Тегерана в отношении переговоров в столице Казахстана стала для Москвы еще одним неприятным сюрпризом. "Иранцы и так добились, что на этих переговорах не будут присутствовать Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива. Если по настоянию Тегерана в Астане не окажется и американцев, многие оппозиционные группировки могут вообще отказаться от участия в мирном процессе. Это загонит его в тупик и в перспективе может привести к возобновлению широкомасштабных боевых действий, что абсолютно не соответствует интересам России. Хотя, возможно, не афишируемая цель Ирана заключается как раз в этом",— предположил в беседе с "Ъ" профессор факультета истории, политологии и права РГГУ Григорий Косач.

Кроме того, по мнению господина Косача, действия Ирана в Сирии направлены на получение "максимально возможных экономических выгод". Последним доказательством этого стало заключение соглашений с сирийскими властями об участии Ирана в эксплуатации нефтяных месторождений в районе Пальмиры и создании в Сирии системы мобильной связи. Как считает эксперт, российское военное участие в сирийской операции "отнюдь не приводит к получению Москвой экономических дивидендов, о которых так много говорили депутаты Госдумы, посетившие Сирию в последние месяцы".

Сергей Строкань, Максим Юсин