Может ли Америка отгородиться от китайских товаров

Глобальная экономика вступила в период, когда все всерьез стали рассуждать о возможности торговых и валютных войн, как в 1930-е и 1970-е годы.

Сергей Минаев

В ходе своей предвыборной кампании президент США Дональд Трамп обещал ввести импортную пошлину в 45% на каждый товар, ввезенный в США из Китая. Непосредственно перед инаугурацией Трампа глава КНР Си Цзиньпин в ответ заявил: "Никто не выйдет победителем из торговой войны".

Надо заметить, что Трамп обещал ввести повышенные пошлины на импорт промышленных товаров не только из Китая, но и из других стран, особенно Мексики. 1 февраля нынешнего года американская администрация обвинила одновременно Японию и Германию в искусственном занижении курсов национальных валют с целью получения конкурентных преимуществ на американском рынке. Правда, Германия собственной валюты не имеет, но администрация США указала, что она влияет на курс евро. Японские и немецкие власти обвинения тут же опровергли, но курс доллара упал — игроки на валютном рынке решили, что США могут девальвировать доллар.

Такие настроения у них появились еще в январе, после того как Дональд Трамп заявил, что все остальные страны, кроме США, "живут за счет девальвации".

Что касается Китая, то здесь можно вспомнить торговую войну между США и Китаем 2009 года: США ввели повышенные импортные тарифы на китайские автомобильные шины, Китай стал покупать куриные окорочка не в США, а в Аргентине и Бразилии. На этот раз Китай в ходе боевых действий может отказаться от покупки американских пассажирских самолетов и соевых бобов — эти товары составляют 25% американского экспорта в Китай. Если полностью заменить американские соевые бобы не удастся, то в любом случае, по оценке американских фермеров, даже частичное переориентирование китайского соевого импорта на другие страны вызовет падение американских цен на бобы на треть. Что касается пассажирских самолетов, то Китай может переориентироваться на европейскую Airbus.

Выступая в Сенате, предложенный Трампом министр торговли США Уилбур Росс отметил, что помнит урок тарифного акта Смута--Хоули, который в 1930-е годы повысил импортные тарифы США на тысячи товаров: "Тогда это не особенно сработало, может не сработать и сейчас". В любом случае возможность торговых войн сейчас рассматривается совершенно серьезно.

На войне как на войне

В сущности, тема торговых войн непосредственно связана с темой войн валютных. Это особенно наглядно подтвердила история 1971 года. Как писал американский исследователь Джеймс Пикард, "в воскресенье 15 августа 1971 года президент Ричард Никсон выступил перед самым популярным телешоу в Америке, Bonanza, с прямым телевизионным обращением, в котором объявил о Новой экономической политике. Она предусматривала немедленное введение госконтроля над ценами и зарплатами, введение 10-процентного налога на импорт (в дополнение к импортным пошлинам) и закрытие золотого окна — права центральных банков других стран обменивать доллары на золото из американских резервов по стабильной цене. Последние остатки золотого стандарта, введенного на Бреттон-Вудской конференции 1944 года, и золотообменного стандарта Генуэзской конференции 1922 года исчезли. Никсон задрапировал свое решение в американский флаг, дойдя до утверждения, "что никогда больше доллар не будет заложником в руках иностранных спекулянтов".

Провозглашение Новой экономической политики было встречено с небывалым энтузиазмом в обществе, отзывы прессы оказались сплошь положительными, индекс Dow Jones показал самый большой дневной рост в своей истории. Надо заметить, что центральные банки оказались готовыми к чему-то подобному. Именно поэтому в июле 1971 года швейцарский ЦБ обменял свои долларовые активы на 40 метрических тонн золота. Никсон не скрывал, что задачей его политики является девальвация доллара на 10%, однако это требовало переговоров с торговыми партнерами. Что больше всего потрясло Японию и Западную Европу, это не возможность девальвации доллара, а именно 10-процентный налог на импорт.

Он являлся буквальным аналогом девальвации доллара на те же 10% и представлял собой поистине выстрел в голову своим торговым партнерам.

Они тут же вспомнили о торговых войнах 1930-х годов".

Новая экономическая политика была ответом на требования американских производителей. В июле 1971 года компании Ford и Chrysler объявили о повышении розничных цен на 5% (примерно на $200 за автомобиль). Представители автомобильных профсоюзов тут же заявили, что повышение цен пойдет на увеличение прибылей, а не зарплат, что подлинной проблемой является нечестная иностранная конкуренция и японские автомобили на американском рынке слишком дешевы. Как следствие, заключили профсоюзы, доллар должен быть девальвирован, чтобы импортные товары стали дороже. Американские текстильщики, в свою очередь, требовали защиты от японской конкуренции именно с помощью введения 10-процентного налога на японский текстиль.

Дальнейшей судьбой доллара занялся заместитель министра финансов по валютным вопросам Пол Волкер, который вспоминал: "Я очень беспокоился, не будут ли американцы унижены отказом от золотого стандарта". И успокаивало его то, что отказ был вызван требованиями производителей. Волкер несколько лет ездил по миру, согласовывая валютные вопросы с другими странами. Особенно трудно ему пришлось в феврале 1973 года — тогда американцы собирались девальвировать доллар на 10% по отношению к золоту и хотели убедить японцев ревальвировать иену на 10%, чтобы уменьшить грандиозный профицит внешнеторгового баланса Японии. В Токио Волкер убеждал министра финансов Киити Аити согласиться на эту валютную операцию. Тот отказался, предложив взамен ввести свободно плавающий курс иены: "А если валютный рынок поднимет курс иены на 20%, тут уж ничего не поделаешь". Пол Волкер согласился и вылетел в Европу. Там поговорил с немецким министром финансов Гельмутом Шмидтом, попросив его убедить французского министра Валери Жискара д'Эстена. Потом слетал в Лондон, заручился поддержкой британцев и провел переговоры с Жискаром д'Эстеном. В итоге европейцы также согласились, доллар был девальвирован на 10%, и заработала система полностью плавающих валютных курсов.

Надо отметить, отказ от системы фиксированных валютных курсов происходил с большим трудом именно в силу привычки властей к послевоенным реалиям. В 1971 году западные страны тут же ограничили пределы колебаний валют относительно друг друга, чтобы курсы были хоть и плавающими, но одновременно чуть-чуть фиксированными. Им хотелось, чтобы падение курса национальной валюты выглядело как решительный шаг экономической политики, который должен исправить проклятый дефицит платежного баланса, а не как результат безответственных действий спекулянтов на мировом валютном рынке. Однако новая фиксация курсов, известная как Смитсоновское соглашение, вышла довольно плохой и продержалась только в течение 1971-1973 годов (при этом для обуздания спекулянтов пришлось дважды прекращать функционирование мирового валютного рынка). В мае 1973 года Ричард Никсон собрал в библиотеке Белого дома министров финансов США, Великобритании, Франции и ФРГ, а сам тем временем принял в Овальном кабинете британского премьера Эдварда Хита, французского президента Жоржа Помпиду и немецкого канцлера Вилли Брандта. Канцлер так вспоминал эту встречу: "Мы собрались и решили, что кто-то снова должен контролировать валютный рынок. До этого мы были едва знакомы, но прямо во время встречи возникла взаимная симпатия". После того как в 1975 году к участникам встреч по регулированию валютных курсов присоединились Япония и Италия, а в 1976-м — Канада, они получили название "группа семи" (G7).

Пользуясь личной симпатией, лидеры ведущих индустриальных стран убеждали друг друга в том, что дефициты платежных балансов недопустимы, и решали, какая валюта должна быть девальвирована.

Наиболее известным достижением регуляторов валютных курсов является заключенное в сентябре 1985 года так называемое соглашение "Плаза" (по названию гостиницы, где оно было достигнуто). Руководители США, Великобритании, Японии, Франции и ФРГ тогда решили, что курс доллара слишком высок и его нужно опустить.

И здесь имелись все признаки торгово-валютной войны. В августе 1979 года президент Джимми Картер назначил Пола Волкера главой ФРС. Волкер сразу взялся за дело, подняв процентную ставку ФРС до рекордных 20% годовых в июне 1981 года с целью борьбы с инфляцией. И такая шоковая терапия сработала: инфляция упала с 12,5% в 1980 году до 1,1% в 1986-м. В свою очередь, Рональд Рейган снизил налоги, и это стало причиной того, что с 1983 по 1985 год американский ВВП вырос на 16,6% — самый большой рост в истории за три года. Иностранный капитал направился в США, привлеченный как высокой процентной ставкой, так и высокими темпами экономического роста. Однако в условиях сильного доллара дефицит в торговле с Японией и Германией вырос, так как американцы бросились покупать немецкие автомобили и японскую электронику. Безработица также оставалась высокой. К началу 1985 года профсоюзы и промышленники стали требовать ограничить импорт и стимулировать экспорт, в частности девальвировать доллар. Японцы и европейцы не хотели этой девальвации, однако они также не хотели, чтобы США снова ввели специальный налог на импорт, как они это сделали в 1971 году. Именно в таких военных условиях в отеле "Плаза" в Нью-Йорке и договорились искусственно снизить курс доллара, а центральные банки этих стран выделили на валютные интервенции против доллара $10 млрд. Валютные спекулянты поняли, что в таких условиях самим нужно играть против доллара, и с 1985 по 1988 год курс доллара упал на 40% по отношению к французскому франку, на 50% по отношению к японской иене и на 20% по отношению к западногерманской марке.

Кто в выигрыше

При оценке последствий торговой войны между США и Китаем можно заметить следующее. По расчетам американского инвестиционного банка Morgan Stanley, одновременное взаимное введение 45-процентного импортного тарифа Китаем и США сократит китайский экспорт на 13%, экономический рост замедлится на 1,4 пункта. При этом крупнейшие китайские компании меньше зависят от американского рынка, чем американские от китайских. Американские потребители дают более 10% доходов только для 2% китайских крупнейших компаний.

Среди американских потребителей от введения тарифа на китайские товары больше всего пострадают покупатели электроники (которая составляет 40% всего импорта из Китая), а также текстильных товаров (20%). В целом в США на китайские товары приходится 3% потребительских расходов, но для граждан с низким уровнем доходов эта доля значительно больше. Импортеры китайской электроники и текстиля сейчас отличаются большей долей прибыли в оптовых и розничных ценах.

Новый тариф нанесет удар по этой прибыли, даст преимущество конкурентам, которые полагаются на внутренние поставки, и эти конкуренты смогут повысить цены.

Как бы то ни было, сами разговоры о возможности валютных и торговых войн, о повышении тарифов и девальвации валют говорят о том, что власти и мировые финансовые рынки готовы вернуться в прошлые десятилетия.