Как проходила и к чему привела оптимизация образования — в материале «Огонька»

По стране полным ходом идет оптимизация дошкольного и среднего образования, а столица, которая занималась этим процессом целых пять лет, данное мероприятие уже завершила. Об очередной реформе чиновники говорят как о нелегком, но "выстраданном" шаге. Это верно: и страданий хватает, и трудности налицо. Однако в попытке выяснить, чем была обоснована тотальная перетряска системы, "Огонек" неожиданно обнаружил поразительные детали: единой программы оптимизации школьного образования в отечестве нет, Министерство образования такой реформой не занимается, административные упражнения по укрупнению "образовательных единиц" — это чистый произвол региональных властей. А за последствия проведенных мероприятий — уволенных учителей, сокращенных специалистов, ликвидированные учебные заведения и прочее — ответственности не несет никто. И как тут не вспомнить анекдот про третий вопрос российской интеллигенции: если не понять, кто виноват и что делать, остается поинтересоваться — как же так?..

В Москве оптимизация продолжалась пять лет. Теперь в столице нет отдельных общеобразовательных школ, нет детских садов, домов творчества детей и юношества, нет районных и окружных управлений образования. Вместо всего этого созданы территориальные образовательные комплексы — ТОКи. По данным департамента образования города Москвы (ДОГМ), вместо бывших 4 тысяч образовательных организаций разных типов теперь действуют 630 ТОКов. Присоединенные школы и садики получали название "образовательная площадка" (N 2, 3, 4 и так далее), или просто "здание номер такой-то". Бывшие директора и заведующие детсадами получили должности "структурных руководителей" ("струкруков).

Дали ТОК

В детских садах были ликвидированы должности методистов, сокращены ставки помощников воспитателей. В школах стало меньше логопедов, психологов, медицинских работников (по одному на весь ТОК) и вспомогательного персонала. Московским школам запретили заключать самостоятельно договора с подрядчиками на питание детей, теперь ДОГМ делает это в централизованном порядке. Централизованы также закупки учебного оборудования, учебников, охрана зданий. Даже сайты у всех школ теперь одинаковые, словно близнецы. И портреты директоров, точнее, директрис, потому что это в основном молодые женщины, очень похожи. В Москве 81 процент директоров — женщины. А на школьных сайтах одно время на видном месте красовался портрет самого Исаака Иосифовича Калины, руководителя столичного образования.

Всего в Москве с ликвидацией окружных управлений образования были сокращены более 18 тысяч административных должностей. За счет этого была увеличена, согласно официальным отчетам, зарплата учителям. Как сообщают в Департаменте образования города Москвы, она составляет сейчас в среднем 76,2 тысячи рублей. Правда, учителя в соцсетях пишут, что за такие деньги приходится брать две ставки, родилась даже горько-ироническая шутка: "На одну ставку есть нечего, на две — некогда".

Понятно, что перемены такого масштабы вызвали сопротивление педагогов и родителей. Учителя даже выходили протестовать на Суворовскую площадь (у театра Российской армии). И всяких несуразностей было много. В 2014 году, например, разразился скандал вокруг "Курчатовской школы" (N 1189), который можно признать типовым. Эта школа была основана в 1991 году при поддержке Центра компьютерного обучения Курчатовского института — с соответствующей специализацией. Но в ходе оптимизации ее "слили" со школой N 2077 — без всякой специализации. Директор 1189-й долго отбивалась, ее за строптивость в итоге уволили. Зато возглавившая "новую Курчатовскую" директор 2077-й записала на своем сайте: "Мы сделали огромный скачок в сравнении с прошлым годом: поднялись на 182 позиции в рейтинге московских школ".

Родители сетуют: устраивали ребенка в хорошую школу, а после слияния сильные учителя ушли, вместо них ведут уроки учителя из слабой школы. А ответ у директора один: "Не нравится — уходите". Перечисление скандалов и жалоб, вызванных объединением школ, можно вести бесконечно. Главная претензия: почему никто не рассказал о предстоящих изменениях? Почему не спросили у учителей? Почему не привлекли к обсуждению "оптимизационных процессов" родителей? И что это вообще за "закрытая открытость" — так называют теперь в соцсетях административные упражнения на ниве школьного образования.

Реформа по умолчанию

Руководитель Департамента образования города Москвы Исаак Калина, по словам экспертов, человек умный. Ни одного интервью в массовой прессе. Было одно — в журнале "Директор школы", для своих. Но без всяких извещений о старте очередной реформы. И ни в одном документе правительства Москвы нет ни слова о слиянии школ. Более того, слово "оптимизация" вообще ни разу не употребляется. Так что же это за спецоперация на живых людях?

Все началось с постановления правительства Москвы N 86 ПП от 22 марта 2011 года "О проведении пилотного проекта по развитию общего образования в городе Москве". Что за пилотный проект? В чем суть? Для чего и зачем? Ничего не понятно. Только перечислены номера школ и детских садов, которые участвуют в этом проекте. Любопытна первая фраза этого постановления: "В целях поддержки инициативы руководителей государственных образовательных учреждений города Москвы по развитию общего образования правительство Москвы постановляет..." То есть как бы сами директора школ это все затеяли? Чтобы одних уволили, а другим снизили зарплату?

У экспертов нет единого мнения по оптимизации московского образования. Одни не принимают в принципе, говорят, все это не нужно, у нас есть замечательные школы, чего еще надо? Другие обращают внимание на частности: зачем убрали методистов из детских садов, они вели большую работу с родителями, а теперь это некому делать.

Алексей Гусев, руководитель рабочей группы "Образование и культура как основы национальной идентичности" регионального штаба "Общероссийского народного фронта" в Москве и ответственный секретарь Национальной родительской ассоциации, в январе 2015 года подготовил доклад "О состоянии и перспективах развития образования в городе Москве". Главная идея доклада: никто не объяснил суть изменений в образовании, все проходит внезапно, без учета мнения москвичей и экспертной оценки возможных последствий. На словах Алексей Гусев сравнивает 86-е постановление с "внезапным началом войны против образования". Но ни доклад, ни резкости в дискуссиях руководство ДОГМ не прошибают — там действуют по принципу "молчим и делаем".

Ни в одном документе правительства Москвы нет ни слова о слиянии школ. Более того, слово "оптимизация" вообще ни разу не употребляется. Так что же это за спецоперация?

Деньги и качество

Один из главных аргументов в пользу оптимизации, проведенной в Москве,— изменение принципа финансирования школ. Москва, имеющая значительные финансовые ресурсы, дала департаменту образования карт-бланш. До сих пор обычные (не лучшие) школы получали 63 тысячи рублей в год на ученика (нормативно-подушевое финансирование). Гимназии получали больше, лицеи — еще больше, около 123 тысяч рублей, не считая дополнительных субсидий за победы на олимпиадах и высокие баллы ЕГЭ. Новая система финансирования предполагала, что школы, включившиеся в "пилотный проект" (помните, постановление N 86), получали по 123 тысячи рублей на ученика. Именно все школы — и лучшие, и не лучшие. На первый взгляд — воплощенная в жизнь социальная справедливость. Или как минимум разумная политика. Чего же желать еще?

Да немногого, в принципе, но весьма существенного — реального повышения уровня образования.

В упомянутом уже постановлении московского правительства N 86 одной из главных целей обозначено "повышение качества образования". "Огонек" попросил ДОГМ рассказать о результатах проведенной оптимизации. На один из вопросов ("Улучшилось ли качество образования в Москве в целом?") мы получили такой ответ:

"Доля набравших 190 и более баллов по трем предметам (речь о ЕГЭ.— "О") увеличилась с 2010/2011 учебного года с 34,7 до 53 процентов". Тут надо пояснить: 190 баллов по трем предметам — это примерно по 63 балла по одному, то есть чуть больше тройки. То есть половина (что следует из ответов ДОГМ) выпускников столичных школ — твердые троечники! Высокий результат.

Далее, ответили нам (полностью ответы департамента в рубрике "Дословно"): "Участвовать и побеждать в олимпиаде сегодня можно, обучаясь в любой школе (с 2012 года школьный этап проводится во всех московских школах). Количество школ, подготовивших победителей и призеров городского этапа Всероссийской олимпиады школьников, в 2016 году составило 624 школы (почти 100 процентов всех школ города). Для сравнения: в 2010 году их было 25 процентов".

Московские учителя математики, словно в ответ на эту казуистику, сочинили задачку: "Начальники города Глупова борются за повышение доли школ, ученики которых становились призерами и победителями олимпиад. В городе было 100 школ. Школы, ученики которых были победителями и призерами Всероссийской олимпиады, составляли весной 3 процента. Летом в городе "укрупнили" школы, и теперь школ стало 20. Снова вычислили, в каком проценте школ были те же ученики, ставшие весной победителями или призерами Всероссийской олимпиады. Какой ответ мог получиться?"

Для любого эксперта очевидно: олимпийские победы — отговорка, придуманная для красивой отчетности. Когда ни учитель, ни школа не знают, как повысить качество обучения, когда учитель научить не может, отчего и растут ряды репетиторов, школа рапортует — а вот, пожалуйста, у нас олимпийцы. Для школы это важно: если ученик занимает призовое место на олимпиаде (чьими стараниями — неизвестно), то школа получает дополнительное финансирование. Поэтому и олимпиад сейчас — не сосчитать. А в этом году в школах даже стали проводить... платные (!) олимпиады.

Но кто бы объяснил, каким образом участие детей в олимпиаде свидетельствует о качестве образования? Ведь в городском этапе выступают один-два ученика от школы. И разве школа учит детей для того, чтобы они побеждали в олимпиадах? Но Москва приравняла к качеству обучения именно это — участие в олимпиадах. И только ответы на социологические опросы "Как вы оцениваете качество российского школьного образования?" (12 процентов респондентов — как хорошее, 32 процента — плохое и 44 процента — среднее, опрос ФОМ, 2016 год) показывают — может, в вопросах методологии наши люди не сильны, но хорошее от плохого отличить в состоянии. По данным международных исследований PISA (исследование проводится раз в три года), последние три цикла наши школьники занимают места между 34-м и 40-м — сползание вниз пришлось аккурат на время стартовавшей школьной оптимизации. А вот в 2006-м, например, мы были на 27-м месте.

И нынешние реалии печальны: на самом деле уже не существует многих московских школ, которые занимают верхние строчки рейтинга лучших (см. "Огонек" N 49 за 2016 год). Как не осталось и "плохих" школ, одним росчерком пера скрывшихся в тени более успешных. Что же осталось? Бренды. А бренды, как утверждают маркетологи, это не предприятия, не торговые марки и даже не продукты. Это всего лишь некие схемы в головах потребителей, которые позволяют продавцам извлекать дополнительную прибыль при грамотно выстроенной рекламной стратегии. Сейчас новые директора "оптимизированных" школ на курсах повышения квалификации изучают именно маркетинг. А одна из тем курса — "Управление брендами"...

Заработать на оптимизации

Прежняя структура школьного образования не была идеальной. И правы, наверное, многочисленные эксперты: она тормозила развитие отрасли. Но, взявшись устаревшее радикально реформировать, ДОГМ дальше простых решений не пошел: круто сломав административный каркас прежней системы, во главу угла поставили калькулятор, а не содержательный компонент нововведений. До повышения качества образования дело так и не дошло, потому что эта задача, даже в плане ее постановки, никакого отношения к системам финансирования школ или управления ими не имеет.

В ДОГМ любят ссылаться на то, что, мол, "сделали образование доступным". Но на недоступность школ в столице никто вроде и не жаловался. Родители, наоборот, готовы возить детей в лучшие школы. Иное дело — финансовые показатели. Борьба за них — главный и, похоже, единственный итог пятилетних столичных новаций.

Чтобы выйти на нужный уровень "эффективности", резали, как говорится, по живому, а учителей увольняли по принципу "двух не": сначала несогласных, за ними неугодных. Больше всего пострадала сфера дополнительного образования — музыкальные, художественные студии, различные кружки при школах...

Оптимизация в отношении учителей обернулась большой проблемой. Алексей Семенов, действительный член двух академий (РАН и РАО), профессор МГУ, в недавнем прошлом ректор МПГУ, 20 лет руководивший Московским институтом открытого образования (Институт повышения квалификации учителей), говорит: "Требование повышения средней заработной платы учителя приводит к "выдавливанию" работников, "ухудшающих общие показатели": гениальных учителей с малой (например, по причине возраста) нагрузкой, совместителей — реальных вузовских ученых, психологов, логопедов и так далее, снижающих суммарную зарплату учителей. Исчезают дополнительные занятия, в которых участвует только пара учеников".

Между тем исследования показывают: качество образования мало зависит от размера школы, будь это маленькая школа или огромный комплекс. Для качественного обучения нужно что-то другое. Вот, например, в Пекине есть школа-комплекс "Первое октября" (это день создания КНР). В ней 4174 ученика, и у каждого свое индивидуальное расписание занятий. Нет традиционных классов, нет классных руководителей, у каждого ученика свой научный руководитель. Занятия проходят по 400 дисциплинам, действуют 272 кружка. Об этом "Огоньку" рассказала профессор Национального института образовательных наук Цзянь Сяоянь, отметив: в Китае все школы восточной части страны одинаково получают 7800 юаней в год на ученика (около 70 тысяч рублей), в западной части — поменьше...

Значит, дело не в деньгах и не в структуре управления, а в чем-то другом. Может быть, в отношении к детям. Но об этом пусть думают специалисты. Кстати, в Китае считают, что директор может уроки не вести, но он должен быть педагогом в первую очередь. В случае московской оптимизации это, похоже, не критерий вовсе.

Факт: в столице произошла почти полная смена руководителей образовательных организаций. Алексей Семенов отмечает парадокс: "С одной стороны, в управлении образованием утверждаются принципы социальной справедливости, демократизма и прозрачности. Но с другой — исчезают человеческие отношения. Директор не может знать всех учителей в лицо. Что уж говорить о детях! Он тоже принимает решения на основе "объективных данных". Итог: личный авторитет руководителя, формируемый в совместной работе и общении, заменяется административным авторитетом менеджера. Возможно, конечно, в будущем утраченные человеческие связи в новом виде будут восстановлены, и директора лучших школ станут почти столь же "важными фигурами" для образовательной и иной власти, как это было раньше... Однако иметь личные отношения с пятью сотнями учителей для директора уже практически невозможно".

Кто приходит на смену прежним директорам? Сложить некий портрет нового администратора сейчас невозможно, и однозначных оценок у экспертов нет. Известно, впрочем: примерно третья часть новых руководителей хоть и с педагогическим образованием, но не с опытом — работали не в школе, а на административных должностях. Только 6,4 процента из новых директоров проходили специальную подготовку до аттестации, остальные начинают учиться уже после назначения (в основном это люди до 40 лет). Процедура аттестации сложная, двухступенчатая. Поскольку место доходное, конкурс — шесть человек на место.

Алексей Семенов так оценивает итоги московской оптимизации: "Любое радикальное изменение (в соответствии с "общей теорией изменений") приводит к ухудшению. Вопрос в том, насколько это ухудшение катастрофично. По каждому направлению процесса я могу выделить позитивные и негативные факторы. И пока не ясно, когда первые начнут компенсировать, а затем и преодолеют вторые. Вопрос о том, в какой степени в сравнении с тем, что было, формирующаяся система может допускать и поддерживать ростки новых позитивных изменений внутри самих школ, остается открытым".

Родители сетуют: устраивали ребенка в хорошую школу, а после слияния сильные учителя ушли, вместо них ведут уроки учителя из слабой школы

Далеко от Москвы

Если в Москве оптимизация завершилась, то в регионах она только началась, и все коллизии — впереди (занятно, что города-миллионники не спешат перенимать московский опыт — уж слишком он, мягко говоря, неоднозначный). В регионах оптимизация проходит в соответствии с распоряжением правительства РФ N 722-р от 30 апреля 2014 года о плане мероприятий (дорожной карты) "Изменения в отраслях социальной сферы, направленные на повышение эффективности образования и науки до 2018 года". И главное в этих образовательных дорожных картах — ликвидация школ и детских садов, которые региональные начальники посчитают неэффективными. До 2018 года планируется закрытие 3639 школ и детских садов в селах. В том числе предполагается закрывать учреждения дополнительного и среднего профессионального образования, а также дома и интернаты для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Постановление предусматривает, что к 2018 году увеличится число детей на одного педагога в детских садах с 11,2 в 2014-м до 11,8 в 2018-м. В школах этот показатель увеличится с 11,7 до 12,8 ребенка на одного педагога.

Очень странное понимание доступности и высокого качества образования, о которых заявлено на первых страницах того постановления. В Европе, например, сейчас идут в другом направлении: там в школах — 8 детей на одного педагога, а в детских садах — 5.

Но все сомнения исчезнут, если вспомнить, что во главе угла стоит калькулятор, а не содержательная сторона самого образования. И тут самое время вспомнить о том, что еще в апреле 2015 года Счетная палата РФ подготовила доклад о первых результатах этой странно затеянной оптимизации. В нем говорится: "Мероприятия по оптимизации системы образования были начаты без должного анализа сети, учета планируемых к открытию учреждений, а также оценки потребностей населения" — точнее, увы, не скажешь.

В докладе СП подчеркивается, что, несмотря на сокращение образовательных учреждений, в 36 регионах расходы не сократились, а наоборот, выросли. В то время как повышение зарплаты учителям оказалось мизерным — на 0,74 процента в целом по России. В Белгородской, Ярославской областях и Республике Мордовия учителям не добавили ничего. Что получилось после старта оптимизационных мероприятий в итоге? 9,5 тысячи населенных пунктов, имеющих до 1,5 тысячи жителей, не имеют сегодня детских садов. 877 из них находятся на расстоянии более 25 км от ближайшего садика. В трети этих сел и деревень нет общественного транспорта. В 6 тысячах населенных пунктов нет школ. Из 940 деревень детям приходится добираться до школы более 25 км...

Все эти цифры — из упомянутого доклада СП, выпущенного весной 2015-го. Реакция? Да никакой. И стоит ли удивляться, что летом 2016 года родители учащихся протестовали против закрытия школ в Тюменской, Псковской, Саратовской, Воронежской, Ивановской и многих других областях. В Карелии дело дошло до разгона родительской демонстрации ОМОНом. К протестующим выходили образовательные начальники, что-то обещали исправить, но оптимизацию сворачивать никто и не думал, а постановление 722-р никто не отменял и не корректировал.

В 2007 году "Единая Россия" в своей предвыборной программе выдвинула идею "Школа — социокультурный центр села" (учителя и директора сельских учебных заведений писали потом никем не читанные доклады на эту тему). Сейчас сюжет обсуждается вновь, о чем министр образования Ольга Васильева говорила в сентябре как о важном повороте образовательной стратегии. Но как совмещается "социокультурный центр" с массовой ликвидацией его основы, глава ведомства не говорила. И, увы, никто не говорит.

...В 1915 году в России был разработан проект школьной реформы. Было записано: территория школьного округа в селах не должна превышать 3 версты (чуть больше 3 км). Реформу, правда, завершить не успели (грянула революция, за ней Гражданская война), но задачу доступности образования для всех детей 100 лет назад ставили. Сегодня мы поступаем ровно наоборот...