Каким способом прокуратура самоустранилась от борьбы с "врагами народа"

С 23 февраля по 5 марта 1937 года в Москве проходил пленум ЦК ВКП(б), который положил начало новой, несравнимой с прежними волне репрессий. Но, несмотря на успешное проведение прокуратурой СССР политических показательных процессов, руководство страны отвело ей второстепенную роль в разоблачении "врагов народа", отдав главную НКВД. Как оказалось, это ловко организовал прокурор СССР Андрей Вышинский.

Евгений Жирнов

"Конечности ног в завивку"

11 декабря 1936 года прокурор СССР А. Я Вышинский выступил на рядовом в общем-то совещании — учебной конференции следователей с не вполне обычной речью. Выступления высокопоставленных руководителей о качестве работы подчиненных были в то время делом обыденным. В особенности с учетом сталинского тезиса о том, что кадры решают все. Так что его претензии к следователям прокуратуры не представляли собой ничего нового. Но прокурор СССР предложил слушателям взглянуть на ошибки в их работе с новой, экономической точки зрения:

"У нас велик процент дел, которые, не будучи рассмотренными по существу, возвращаются из суда на доследование или вовсе прекращаются. Количество дел, направляемых на доследование и возвращаемых из суда без рассмотрения, у нас более велико, чем это желательно. Процент дел по серьезным преступлениям, за которые угрожают суровые наказания, возвращаемых из суда по тем или иным основаниям, достигает примерно 45%. Некоторые товарищи не задумываются над тем, что это означает, не понимают, что этим наносится величайший ущерб всему нашему народному хозяйству и самому ценному элементу нашей социалистической страны, ценнейшему капиталу нашего социалистического государства — человеку. Очень много людей отвлекается без толку от работы из-за привлечения их к ответственности и очень часто вследствие заключения их под стражу. Очень много теряется времени людьми, которых вызывают в качестве свидетелей, отрывая от работы. В некоторых случаях следователи увлекаются экспертизами: эксперт вызывается по пустякам, и нередко ценного специалиста таким образом отрывают от его полезных занятий".

Вышинский приводил примеры некачественного ведения следствия и говорил о недопустимости искажения фактов дела и фальсификации показаний. Немало было сказано и о низком образовательном и культурном уровне следователей.

"До сих пор,— говорил Вышинский,— иногда бывало такое положение, что, если человека некуда было пристроить, его посылали в органы юстиции, если и в органах юстиции нельзя было человека пристроить, его посылали в следователи. В результате следователи составляют такие акты, что делается за этих следователей стыдно".

Прокурор страны привел и конкретный пример, подчеркивая все грамматические ошибки и несуразности в текстах:

Прошу произвести вскрытие на предмет установления беременности и других признаков насильственной смерти

"Один нарследователь составил такой документ: "При этом направляется трупп женщины не установленной личности. Прошу произвести вскрытие на предмет установления беременности и других признаков насильственной смерти" и т. д. и т. д. Очевидно, по мнению этого следователя, беременность является одним из признаков насильственной смерти. Вот дальше протокол осмотра трупа: "13 октября 1936 г. народный следователь Середино-Будского района Западной области Грибунов (запомните эту фамилию) и другие выбили на место обнаруженного труппа (слово "труп" он везде пишет через два "п"), в присутствии понятого произвели осмотр, причем установили ("у" с большой буквы). Между железнодорожной линией Москва--Киев ("киев" — с маленькой буквы) и проселочным трактом г. Середина-Буда. В лесу на расстоянии от железнодорожной линии 1,5 клм. в западную сторону и от проселочного тракта 1 клм. в восточную сторону разъезда Горожанко Зап. ж. д. 1 клм. около орехового куста лежит женщина не установленной личности прикрывши жакетом и головным платком, около трупа в южную сторону лежат клочки из газеты напечатанном на украинском языке. Около труппа имеются признаки малозаметных натоптанных человеческих следов. При осмотре вокруг труппа ничево ниобнаружено. Осмотр труппа: трупп женщины неустановленной личности на вид лет 22-23. Лежит головой на северо-восток ногами на юго-запад лицом в низ к земли, спиной в верх.— Ноги в прямом вытенутом виде конечности ног в завивку (нога на ногу). Левая рука согнутая под голову. Правая рука лежит в сторону согнутая (как согнута — следователь не пишет). В обеих кистей руки имеется сжатая земля и трава, при наступлении смерти хваталась за землю (почему при наступлении смерти, а не во время борьбы). На обеих руках имеются ссадины (царапины). Волосы растрепанные черные, а в волосах женский гребешок и две приколки. Трупп прикрыт женским жакетом суконной коричневого цвета с хорином черным старым воротником на старой изношенной подкладке, голова прикрыта шерстенным вязаным плотком, под головой и вязанной стального цвета грибы свежия, в кармане жакета 2 носовых белых платка и жолуди свежие... На ногах желтые старые туфли на высоких каблуках, черные шелковые чулки, одета в шерстяной джемпер желтого цвета. Затем одет бюст-галстух (вероятно, бюст-галтер), нательное белье: рубашка бумажного цвета и, наконец, панталоны белой материи. На шее имеется ссадина с кроводтеками. Затем платок вязанный, обмотанный вокруг шеи, сзади завязан крепко на 2 узла. На груди имеются синие пятна, как видно старые, не предусмотренные. Имеется золотая коронка на зубе, глаза закрывши, рот открывши. Трупп для исследования направлен в больницу". (Подписи) Следователь такой-то, понятой такой-то".

Услыхав разговор о Шекспире, заявляет, что, кажется, он "проходил" в 1933 г. по закону от 7 августа

Вышинский подчеркивал, что такие следственные дела — это крайнее проявление низкой квалификации:

"Вы скажете: это — редкий случай, это какой-то уникум из кунсткамеры. Конечно, такие документы не часто попадаются. Но достаточно одного такого документа, чтобы мы забили тревогу".

"Политически малограмотен, но классово выдержан"

Слова прокурора СССР, опубликованные в прессе, его подчиненные восприняли как руководство к действию и начали разоблачать неквалифицированных работников прокуратуры всех уровней. Районный прокурор В. Мыслов опубликовал свои заметки "О некоторых вопросах организационной работы", в которых писал:

"Несмотря на общий политический и культурный рост наших кадров, он все же не может нас удовлетворить в связи с возросшими требованиями. Грустным анекдотом звучат такие факты, когда работник прокуратуры крупного городского центра не знает разницы между кассационным и надзорным производством; когда другой товарищ, услыхав разговор о Шекспире, заявляет, что, кажется, он "проходил" в 1933 г. по закону от 7 августа".

А сотрудник прокуратуры СССР В. Зайцев писал о качественном составе прокуроров районов, городов, областей и республик:

"У нас уже имеется в прошлом опыт проведения аттестационной работы прокурорско-следственных работников. Однако нужно прямо сказать, что этот опыт по абсолютному большинству краев, областей и АССР дал неудовлетворительные результаты...

Прокурор Кара-Калпакской АССР т. Нуржанов представил аттестацию на народного следователя Н. Н. В этой характеристике говорится: "политически малограмотен, но классово выдержан". Вы думаете, что Нуржанов собирается послать аттестуемого на учебу или снять с работы за малограмотность? Ошибаетесь — решение т. Нуржанова другое: "Подлежит выдвижению на работу райпрокурора".

Прокурор Ойротской автономной области т. Гольберг представил аттестацию на прокурора одного аймака: "...Обкомом ВКП(б) т. Н. Н. за систематическую пьянку, дискредитацию прокуратуры с работы снят... У т. Н. Н. основной недостаток — это пьянка, при отсутствии этого вполне работать участковым прокурором может. Подлежит оставлению на работе следователя при условии, если т. Н. Н. в дальнейшем не будет повторять пьянство; при этом условии может быть после испытания переведен обратно на работу прокурором участка; при повторении же в дальнейшем пьянки безусловно будет исключен из партии и снят с работы в органах юстиции". Такая аттестация, пожалуй, больше всего аттестует самого облпрокурора — т. Гольдберга.

Или вот аттестация, представленная прокурором Хакасской автономной области т. Жаровым: "... прокурорскую работу знает, настойчив, но неповоротлив, требует постоянного подталкивания, недисциплинированный, без инициативен, авторитетом в Хакасской автономной области не пользуется. Как сын кулака подлежит немедленной замене с переводом из Хакасской области в другой район края". Как видно, по мнению т. Жарова, сын кулака, да еще, как он пишет в аттестации, неоднократно исключавшийся из партии, при переводе в другой район должен пользоваться авторитетом, поэтому он его и рекомендует перевести из Хакасской области.

Таких, с позволения сказать, аттестаций можно было бы процитировать не один десяток".

"Наоборот, объективность помогает"

Но одной критикой неквалифицированных сотрудников прокуратуры дело не ограничилось. Вышинский в своей речи на учебной конференции следователей неожиданно для слушателей начал говорить о значении суда в связи с принятием новой сталинской Конституции. Прежде позиция прокуратуры в отношении судов была практически однозначной: судьи своими придирками к мелочам мешают прокурорским работникам карать нарушителей советских законов. И вдруг прокурор СССР резко переменил позицию:

"Очень часто думают, что суд плохо судит, что он ошибается, что он не использовал всего, что мог бы использовать для вынесения правильного решения. Но часто это неправильно. При всех тех. недостатках, которые имеются еще в работе суда, не нужно забывать, что лимитирует работу суда следствие, что, как правило,— как общее и совершенно непоколебимое правило,— от состояния следствия зависит работа суда, зависит работа всей системы органов юстиции".

Однако еще более удивительными оказались, как тогда говорилось, политические установки, данные подчиненным прокурором СССР:

Некоторые думают, что объективность — это что-то вроде буржуазного предрассудка

"Некоторые думают, что объективность — это что-то вроде буржуазного предрассудка, аполитичности, надклассовости; что требование быть объективным — это значит "отрешись от классовой борьбы, от классовой политики". Это неверно. Объективность, как мы ее понимаем, не противоречит нашим интересам и задачам в классовой борьбе. Наоборот, объективность помогает правильно отображать действительность... Поэтому мы должны потребовать от следователя, чтобы он, работая со всей политической страстностью, был объективным. Что это означает? Раньше всего то, что он должен добросовестно обращаться с фактами. Если следователь поступается фактами, если он немножко кое о чем умалчивает, иногда кое-что приукрашивает или, как говорят, "натягивает" (а мастеров "натяжек" среди вас, простите, немало),— это уже ставит под сомнение достоинство следственного материала".

Те же требования присутствовали и в приказе прокурора СССР N777 от 15 декабря 1936 года, с которым ознакомили всех сотрудников прокуратуры:

"Бековский районный исполком (Саратовский край) неоднократно предъявлял к районному прокурору т. Зернакову незаконные требования о возбуждении уголовного преследования против ряда лиц, так:

1) происшедший в с. Нарышкине пожар районный исполком квалифицировал как вылазку классового врага против активиста-ударника Зорькова, предложив прокуратуре немедленно заключить виновных под стражу и организовать показательный процесс. Тов. Зернаков, однако, это незаконное требование отклонил и произведенным расследованием установил, что Зорьков — бывший псаломщик, активистом или ударником не был, что поджог совершен самим Зорьковым с целью получения страховки;

2) в машину, в которой проезжал председатель районного исполкома Евтушенко, был брошен камень 9-летним мальчиком. Евтушенко расценил это как теракт и требовал от прокурора немедленной организации над мальчиком показательного судебного процесса. И это незаконное требование т. Зернаковым выполнено не было.

Неисполнение этих и ряда других незаконных требований районного руководства последним было расценено как противодействие районному руководству, в связи с чем в течение 9 месяцев Зернаков дважды был исключен из партии. В партийном порядке дело это дошло до Бюро КПК при ЦК ВКП(б), решение которого опубликовано в газете "Правда" от 13 декабря 1936 г.

Отмечая особую стойкость, последовательность и энергию т. Зернакова и правильное понимание им своих прокурорских обязанностей в борьбе за социалистическую законность, премирую его двухмесячным окладом и выражаю т. Зернакову от имени Прокуратуры Союза ССР благодарность".

"Дело может провалиться"

Те же идеи легли в основу речи Вышинского на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б), где он выступил 3 марта 1937 года:

"Сплошь и рядом чувствуется, что в следственном производстве имеется целый ряд недостатков. А если подойти к делам ординарным, не привлекающим к себе столь большого нашего внимания, то окажется, что эти недостатки имеются сплошь и рядом. Это, на мой взгляд, объясняется основным недостатком, который имеется в работе следственных органов НКВД и органов нашей прокуратуры и который заключается раньше всего в тенденции построить следствие на собственном признании обвиняемого.

Наши следователи очень мало заботятся об объективных доказательствах, о вещественных доказательствах, не говоря уже об экспертизе... Но, повторяю, в большинстве случаев следствие на практике ограничивается тем, что главной своей задачей ставит получение собственного признания обвиняемого. Это представляет значительную опасность, если все дело строится лишь на собственном признании обвиняемого. Если такое дело рассматривается судом и если обвиняемый на самом процессе откажется от ранее принесенного признания, то дело может провалиться. Мы здесь тогда оказываемся обезоруженными полностью, так как, ничем не подкрепив голое признание, не можем ничего противопоставить отказу от ранее данного признания".

Затем прокурор СССР привел пример работы следователей НКВД.

"Я должен сказать,— говорилось в стенограмме его выступления,— что в аппарате НКВД, конечно, имеются прекрасные — и это в подавляющем большинстве — работники, понимающие и умеющие правильно решать задачи, поставленные перед нами нашей партией, но рядом с этим имеются люди, которые до сих пор так и не поняли, чего требует от них партия, как нужно работать. Вот несколько примеров. У меня в руках выписка из протокола от 19 декабря 1936 года. Я получил эту выписку от бригадвоенюриста прокурора Черноморского флота т. Войтека.

Эта выписка показывает, как ведется допрос некоторыми работниками НКВД. Допрашивается Дубс. Вопрос: "Ничем не прикрытая подлая ложь. Вы об этом знали так же, как знали об отравлении лошади". Ответ: "Я слыхал, что хотели украсть, а что украли, не слыхал". Вопрос: "Вы своими ответами сечете сами себя. Кажется, вы настолько обнаглели, что не чувствуете этого". Ответ: "Нет, не чувствую"... (Смех.) Вот как ведется допрос. Какое же это следствие? Какое это расследование? К чему клонится все дело? Чтобы получить от обвиняемого признание: "Да, я почувствовал". А на суде что будет делать прокурор, если подсудимый скажет: нет, я не чувствую? (Смех.)".

Нарком внутренних дел Н. И. Ежов возразить ничего не мог:

"То, что говорил здесь т. Вышинский, все это правильно, я могу привести и более разительные факты. К сожалению, у нас в низовых аппаратах очень скверно дело обстоит. Люди сидят замечательные, но люди малограмотные. В этом не только мы грешим, но не меньше грешат и следственные органы. Поправлять надо, и мы поправим".

По сути, Вышинский своими речами аргументированно доказал, что политические дела, где нет никаких доказательств вины обвиняемых, построенные только на их показаниях, не стоит вести в прокуратуре и отправлять в суд. Это не только неразумно, но и противоречит только что принятой сталинской Конституции. И при существующем уровне следователей и прокуроров эту ситуацию быстро не исправишь. Собственно, он подталкивал Сталина и его окружение к проведению репрессий, минуя прокуратуру и суд. Что, по существу, и было сделано введением "троек" и "двоек".

Прокурор СССР умело снял с себя немалую долю крайне неприятной работы и сопутствующей ей ответственности. Защищал он прежде всего себя. Областные, краевые и республиканские прокуроры входили в состав "троек", а прокуроры, по должности обязанные надзирать за следствием в органах НКВД, по большей части не видели очевидных нарушений закона. Утверждали прокуроры и заведомо ложные обвинительные заключения. Но когда началась реабилитация жертв политических репрессий, основная тяжесть ответственности легла на сотрудников НКВД. И за это сотрудники советской прокуратуры должны были благодарить ловкого царедворца Вышинского.