Олимпийские игры столкнулись с дефицитом потенциальных хозяев

Очередная кампания по выборам страны—хозяйки Олимпийских игр сделала актуальным вопрос о привлекательности главного спортивного состязания. На летнюю Олимпиаду 2024 года осталось всего два претендента — Париж и Лос-Анджелес, и это уже не первый случай, когда конкуренция в борьбе за еще относительно недавно пользовавшийся повышенным спросом основной актив Международного олимпийского комитета (МОК) крайне невысока. Эксперты полагают, что падение интереса обусловлено в первую очередь растущей стоимостью проведения Олимпийских игр при неочевидных выгодах от них.

Гонка с выбыванием

Столица летней Олимпиады 2024 года будет названа на сессии Международного олимпийского комитета в Лиме в сентябре, но интерес к кампании, пожалуй, достиг своего пика именно на стыке зимы и весны. И интерес этот обусловлен причинами, которые выглядят довольно тревожными.

Стартовала эта кампания еще в 2015 году, и тогда казалось, что концовка у нее будет захватывающей. Свои заявки на право принять Олимпиаду подали пять крупных городов, каждый из которых является известным центром туризма и обладает достойным спортивным бэкграундом,— Гамбург, Рим, Будапешт, Париж и Лос-Анджелес. Однако прогнозам насчет финиша сбыться было не суждено. Еще в ноябре 2015 года референдум, организованный в Гамбурге, показал, что более половины жителей города возражают против Олимпиады, и немецкая заявка была отозвана. В сентябре 2016-го мэр Рима Вирджиния Раджи объявила о том, что из гонки выбывает и итальянская столица. Мысль об Олимпиаде в этом городе, по ее словам, была "безответственной", учитывая сложное финансовое положение города и страны в целом. Наконец, в феврале 2017 года примеру Гамбурга и Рима последовал Будапешт. Движение Momentum Movement выпустило петицию с требованием устроить референдум для аннулирования олимпийской заявки. Буквально за месяц она собрала более 200 тыс. подписей, и заявочный комитет сдался, не дожидаясь голосования рассерженных, как выяснилось, перспективами увидеть Олимпийские игры вживую горожан.

Так что остались только два кандидата. При этом и о них надо кое-что знать. Лос-Анджелес был отнюдь не фаворитом предварительного внутриамериканского отбора. На самом деле за Олимпиаду собирался биться Бостон, а калифорнийский вариант в качестве экстренной замены возник, только когда в июле 2015 года он снялся по причинам, схожим с теми, на которые ссылались позже европейские претенденты: Олимпийский комитет США хотел все-таки остаться в кампании. А в Париже несколько дней назад была запущена та же процедура, что и в Будапеште,— сбора подписей за антиолимпийский референдум. Пока он вроде бы идет ни шатко ни валко, но в любом случае количество "выживших" после "чисток" участников гонки смотрится более чем скромным и резко контрастирует с привычным для тех, кто следил за этими кампаниями давно, хотя бы с начала нынешнего века. Как правило, право принять Олимпиаду пользовалось повышенным спросом, и МОК приходилось даже разбивать отбор на этапы, чтобы к решающему голосованию на сессии проредить круг соискателей статуса (см. справку).

Применительно к Олимпиаде 2024 года ни о каком ажиотажном спросе на нее речь не идет. А напрочь отметать предположение о том, что не идет речь и о новом устойчивом тренде, заставляет история с соседними с ней зимними Олимпийскими играми. Те, что состоятся в 2022 году, тоже сулили большой конкурс. Но в результате до финальной схватки дотянули лишь два города — выигравший ее Пекин и Алматы. Львов, Краков, Стокгольм и даже столица обожающей зимние виды Норвегии Осло предпочли сойти с дистанции, либо посчитав, что Олимпиаду не смогут потянуть, либо тянуть не захотев.

Реальность против прогнозов

Многие западные эксперты, собственно, видят в происходящем именно тренд, а ситуация с Олимпийскими играми 2024 года уже породила целый ряд исследований, авторы которых пытаются докопаться до истоков проблемы. Впрочем, особенно глубоко копать не приходится.

Скажем, на прошлой неделе яркое исследование опубликовало британское издание The Guardian. Суммируя, по сути, выводы всех предыдущих, оно говорит о "фундаментальном" факторе, снизившем востребованность Олимпиад, которые "на протяжении уже трех десятков лет продаются не просто как фестиваль спорта, а как гигантская инфраструктурная программа", как "экономическое лекарство, способное поднять кризисные городские районы, привить нации склонность к здоровому образу жизни и способствовать привлечению туристического потока".

Между тем, по мнению The Guardian, формула не работает. В исследовании содержится ссылка на книгу "Going for the Gold: The Economics of the Olympics" американских экономистов Роберта Бааде и Виктора Матесона. В ней, изучая экономическую составляющую Олимпийских игр разных лет, они приходят к выводу, что реальность после их окончания совершенно не соответствует ожиданиям. Это относится и к даже признанным вполне успешными Олимпиадам. Например, зимняя Олимпиада в Солт-Лейк-Сити создала от 4 тыс. до 7 тыс. новых рабочих мест — как минимум вчетверо меньше, чем было спрогнозировано. При этом госзатраты, связанные так или иначе с ее проведением, вплотную приблизились к $1,5 млрд. Таким образом, каждое появившееся благодаря Олимпиаде рабочее место обошлось США примерно в $300 тыс. Расходы, по мнению Роберта Бааде и Виктора Матесона, едва ли оправданные.

При этом после 2002 года полная, скажем так, стоимость Олимпиад, в которую включаются расходы на все сопутствующие ей инфраструктурные проекты, неуклонно росла (см. справку). А две — пекинская 2008 года и сочинская 2014-го — подвигли страны-организаторы Китай и Россию на такие расходы, которыми относительно недавно можно было закрыть целый десяток Олимпийских игр. Профессор экономики Ливерпульского университета Дэвид Форрест, принимая во внимание эту тенденцию, выносит абсолютно однозначный приговор: "Спортивные экономисты совершенно солидарны в том, что право стать хозяином Олимпиады означает неизбежный экономический ущерб. Разве что вы слишком высоко цените удовольствие, которое получает местное население от вечеринки". Все же аргументы насчет эффективности Олимпиад он объявляет придуманными промоутерами и консультантами заявок, заинтересованными в их продвижении.

Разумеется, авторы такого рода публикаций для иллюстрации своих выводов используют чересчур яркие и чересчур актуальные картинки. В свежайший хит интернета превратились фотографии стадионов, на которых соревновались спортсмены, приехавшие в августе 2016 года на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро. Они находятся в плачевном состоянии — словно были заброшены четверть века назад. Типичный пример объектов, которые на олимпийском сленге именуются "белыми слонами",— нужных исключительно на время Олимпийских игр, а потом стоящих неприглядными памятниками когда-то бурлившему на них празднику, которые не приносят деньги, а, наоборот, пожирают их.

Политический фактор

Впрочем, не все настолько очевидно, чтобы применительно к сегодняшней ситуации употреблять термин "кризис". Свои аргументы находятся и у тех, кому все-таки кажется, что паниковать в связи с отказами городов и стран от Олимпиад не стоит.

Главный — опять же, как ни странно, экономический. Современные Олимпиады стоят дорого. Но такой же бесспорный факт, что и, по крайней мере моментальная, что ли, отдача от них становится все более солидной, а финансовые отчеты МОК — все более и более впечатляющими. Посвященный четырехлетнему циклу отчет — с 2013 по 2016 год — зафиксировал доходы $5,6 млрд. Привязаны они в первую очередь к центральному активу МОК — Олимпийским играм (на этот период пришлись лондонские 2012 года и сочинские 2014-го) — это ведь под них заключаются телевизионные и спонсорские контракты. 92% из суммы доходов головная организация отдает — национальным олимпийским комитетам, международным спортивным федерациям, а также оргкомитетам Олимпиад.

Другое дело, что смело проецировать успехи МОК на хозяев Олимпийских игр не выходит. Последние наверняка предпочли бы относительно небольшим траншам из общего пирога сохранение всех международных маркетинговых прав: выиграв Олимпиаду, они их лишаются чуть ли не на десять лет — права переходят во владение МОК. Но возможности зарабатывать у оргкомитетов остаются — на продаже билетов, внутренних лицензионных прав, договорах с национальными спонсорами. Сочи, между прочим, эти статьи принесли $2,7 млрд.

В сравнении с общими 50-миллиардными расходами, сопровождавшими подготовку к первой для России Олимпиаде,— немного. Однако вынесенные американскими и британскими учеными в статье в The Guardian приговоры все же выглядят дискуссионными. В конце концов, надежной методики, которая позволила бы выяснить, как скажется Олимпиада на развитии страны и города в длительной перспективе — не через десять или даже 15 лет, а, допустим, через полвека, еще не изобретено. Все строится, как ни крути, на ощущениях, наблюдениях, на зыбких материях — вроде упоминаемого критиками "эмоционального подъема" и "здоровья нации". И в самом деле, кто знает их цену? А ощущения и наблюдения в каждом конкретном случае разные. И если греки до сих пор клянут афинскую Олимпиаду 2004 года, оставившую после себя стадо "белых слонов", то вот у британцев по поводу лондонской Олимпиады чувства иные, куда более светлые. И в России отношение к сочинскому мегапроекту сейчас скорее положительное, чем негативное.

Один из крупнейших отечественных экспертов по олимпийскому движению Александр Ратнер, советник самого популярного президента МОК Хуана Антонио Самаранча, уверен, что тезис о катастрофической потере Олимпиадами привлекательности не соответствует реальности. "Во многих случаях в отказы вовлечена политика,— сказал он "Ъ".— Та или иная политическая сила использует Олимпиаду, версию о ее "неэффективности" как способ вставить палки в колеса своим оппонентам, получить на ней дивиденды. Так было и в Будапеште, и в Риме. Не удивлюсь, если и во время президентских выборов во Франции также будет применен "олимпийский аргумент". Хотя практика свидетельствует: на Олимпиадах зарабатывают все без исключения участники процесса".

Существует "олимпийский кризис" или нет, МОК события нынешнего десятилетия явно беспокоят. Вскоре после избрания на пост президента структуры Томас Бах анонсировал программу Agenda 2020, направленную во многом на сокращение стоимости Олимпийских игр за счет серии поблажек по сравнению с прежними правилами. Теперь ясно, что МОК готов развивать эту тему. Еще в конце прошлого года он решительно указал на недопустимость увеличения раздувающегося на глазах бюджета следующей летней Олимпиады — в Токио в 2020 году. А на днях на фоне снятия будапештской заявки Томас Бах в интервью Stuttgarter Nachrichten сообщил о том, что планируются и дальнейшие изменения в регламенте с целью облегчить жизнь тем, кто заявляется в олимпийскую гонку. К примеру, начиная с 2026 года как лицензированные для Олимпиады будут рассматриваться любые стадионы, принимавшие состязания уровня чемпионата мира или Кубка мира. Строить, иными словами, придется меньше.

Алексей Доспехов, Афсати Джусойти