Григорий Ревзин о ситуации вокруг Музея архитектуры

Музеи кадры

В Европе собрания архитектурных проектов, рисунков, моделей и архитектурной фотографии, как правило, являются частью или музеев изобразительных искусств, или музеев декоративно-прикладного искусства. Отдельные музеи архитектуры (Франкфурт, Вена) немногочисленны и камерны. Это делает Музей архитектуры имени Щусева с его миллионом единиц хранения крупнейшей институцией такого профиля в мире. Музей расположен в самом центре города, на Воздвиженке. Сравнительно недавнее блистательное "царствование" в музее Давида Саркисяна (он умер в 2010 году) превратило музей в один из самых значимых культурных центров Москвы. Все это вместе, несмотря на узкий профиль музея (архитектура неинтересна массовому зрителю), ставит его в один ряд с важными федеральными музеями страны.

В прошлом году директор музея Ирина Коробьина подала в отставку из-за конфликта со своим заместителем Павлом Кузнецовым. Министерство культуры приняло отставку и объявило конкурс на пост директора, соискатели должны были представить концепцию развития музея. По итогам конкурса Елизавета Лихачева стала новым директором. Этому назначению активно противодействовали сотрудники музея, обратившиеся с письмом к министру и 21 марта разместившие специальную петицию на change.org с просьбой не назначать Елизавету Лихачеву.

Елизавета Лихачева родилась в 1978 году, но базовое образование искусствоведа получила лишь три года назад (ранее работала в органах ФМС). Она не успела пока заслужить научного авторитета, неизвестна специалистам по истории и теории архитектуры, не имеет репутации в архитектурных кругах и среди музейщиков. Если бы речь шла о поселковом краеведческом музее, решение министра можно было бы рассматривать как похвальное продвижение молодых кадров, но появление такой фигуры во главе статусного федерального музея смотрится несколько экзотично. Эта мысль и изложена в петиции.

Помимо этого в петиции утверждается, что Елизавета Лихачева сыграла главную роль в превращении Дома Константина Мельникова в филиал музея. Это присоединение было осуществлено путем силового захвата 20 октября 2014 года. Из дома выбросили внучку Мельникова Екатерину Каринскую: несколько недель дом держали в осаде силами оплачиваемого музеем ЧОПа, после чего не пропустили госпожу Каринскую обратно в дом, когда она наконец вышла на улицу. По этому поводу два года ведется судебное разбирательство, легально филиал функционировать не может.

С моей точки зрения, эти действия закрывают возможность обсуждения вопроса о дирекции филиала в терминах культурной политики, переводя его в чисто уголовную плоскость. С другой стороны, многие авторитетные специалисты, в том числе бывший президент Академии архитектуры Александр Кудрявцев, бывший президент Союза архитекторов Андрей Боков, ректор МАРХИ Дмитрий Швидковский, в 2014 году поддержали действия дирекции открытым письмом.

В тот момент, однако, никто не называл Елизавету Лихачеву главной фигурой захвата. Дом Мельникова частично принадлежал нынешнему владельцу компании ПИК Сергею Гордееву, он подарил свою долю государству в лице музея и параллельно рекомендовал Павла Кузнецова в качестве первого заместителя директора музея. Директором в этот момент была Ирина Коробьина, которая формально и возглавляла операцию. Можно предполагать, что без помощи Сергея Гордеева музей никогда бы не смог осуществить операцию захвата, требовавшую существенных юридических и финансовых ресурсов (оплата ЧОПа, адвокаты). Однако сам Сергей Гордеев в разговоре со мной категорически отрицал свою причастность к данной акции уважения к гению Мельникова путем выбрасывания его внучки из родного дома. В любом случае госпожа Лихачева, если и принимала в этом участие, то не играла первой роли — по итогам директором филиала стал Павел Кузнецов, а она — лишь его заместителем.

Сама Елизавета Лихачева назвала появившуюся против нее петицию анонимным пасквилем. Что несколько странно, поскольку петицию подписали в том числе нынешний исполняющий обязанности директора музея Ирина Чепкунова и еще 1000 человек, включая сотрудников других центральных музеев. Госпожа Лихачева категорически отвергает обвинения в некомпетентности. В качестве доказательства своей состоятельности она приводит два курса лекций, которые подготовила и провела в лектории музея. Это давняя традиция музея, восходящая к деятельности общества "Знание". Обычно лекции поручают начинающим сотрудникам, их может посетить любой желающий, купив абонемент за 4 тыс. 400 руб. или разовый билет.

Программа развития музея, представленная Елизаветой Лихачевой, предполагает создание "открытого депозитария" музея по образцу филиала Государственного Эрмитажа в Старой Деревне в Петербурге, реконструкцию основного комплекса музея в усадьбе Талызиных и создание постоянной экспозиции музея (на сегодняшней день эта экспозиция находится в зачаточном состоянии). Эти меры, за исключением открытого депозитария, присутствовали в концепциях и других соискателей — они самоочевидны. Что касается депозитария (как и реконструкции музея), то источники финансирования не названы, из-за чего планы выглядят нереалистичными. Однако программа получила активное одобрение директора Музея современного искусства "Гараж" Антона Белова, бывшего членом жюри, что, несомненно, говорит в ее пользу. Возможно, некоторые финансовые механизмы действия программы (в особенности развитие Дома Мельникова) от публики пока скрыты.

Выбор министерства выглядит не столь скандальным, если учесть, что несомненных претендентов на должность директора не было. Возможно, сказалась специфика репутации музея, сложившаяся после описанных событий, или специфика репутации министра Мединского, но так или иначе в списке претендентов не было фигур, безусловно соответствующих статусу федерального музея. Никто из музейщиков, архитекторов с именем или академических специалистов не захотел иметь дела с этим казусом, что выглядит симптоматичным. Очевидной кандидатурой была исполняющая обязанности директора музея Ирина Чепкунова, заслуженный сотрудник музея с ученой степенью и многими публикациями. Но ее слабость в том, что она выступает изнутри коллектива, подписавшего петицию,— министр не может идти на поводу у специалистов. Интересной кандидатурой выглядел архитектор Алексей Комов, автор конструктивистских инсталляций в духе деревянных сооружений, которыми в свое время наводнил парк Горького Сергей Капков (но, на мой взгляд, артистичнее). Казалось, он имеет шансы, поскольку в основном его проекты реализуются в Крыму, что политически правильно. Кроме того, его поддерживал Союз архитекторов. Однако он слишком раскованный, слабоуправляемый человек. Остальные претенденты отличались от Елизаветы Лихачевой менее яркой репутацией, но не степенью академической, архитектурной или музейной известности.

Возможно, именно эта яркость и стала решающим аргументом в ее пользу. Назначение Елизаветы Лихачевой — это, несомненно, акт эпатажа по отношению и к коллективу музея, и к корпусу музейных директоров, и к архитектурной, академической и художественной общественности. Поскольку сам Владимир Мединский на посту министра культуры — это акт перманентного эпатажа деятелей культуры, выбор является логичным и последовательным. Политика министерства в этом случае напоминает практику прошлого века, когда директорами музеев, театров, усадеб, библиотек могли становиться матросы, бойцы РККА, комсомольская молодежь от станка. Иногда эти кадры проявляли себя неожиданно — возьмите хотя бы Екатерину Фурцеву. Возможно, у Елизаветы Лихачевой есть перспективы.