Госминистр Грузии по евроинтеграции Виктор Долидзе о преимуществах безвизового режима с Евросоюзом

Что дает Грузии интеграция с Евросоюзом, зачем грузинские военнослужащие участвуют в миссии ЕС в Центральной Африке и чего в Тбилиси ждут от России, государственный министр Грузии по евроинтеграции ВИКТОР ДОЛИДЗЕ рассказал спецкору ИД «Коммерсантъ» ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ.

— О том, что грузинские граждане будут ездить в Европу без виз, говорило еще предыдущее правительство Грузии. Почему процесс так затянулся?

— План действий по либерализации визового режима мы получили в феврале 2013 года. Одно из важных условий в этом процессе — подписание договора о реадмиссии с каждой страной—участницей Евросоюза. Он предполагает, что мы как страна берем на себя ответственность за возможных нарушителей границ и правил Евросоюза; участвуем в депортации нарушителей; осуществляем двустороннее взаимодействие между министерствами внутренних дел, консульское сотрудничество и так далее. Такие договоры наше государство начало подписывать еще пять—семь лет назад, а к концу 2016 года подписало их со всеми странами ЕС.

— То есть вы признаете заслуги предыдущего правительства в этом процессе?

— Конечно. То, что сделало нынешнее правительство, тоже надо отметить. Спустя два года после получения плана действий, в декабре 2015 года, Евросоюз представил отчет по поводу имплементации Грузией этого плана — этот отчет отмечал наши успехи, так что уже в 2016 году принципиальное решение о предоставлении Грузии безвизового режима было принято. Но для того чтобы мы наконец получили безвизовый режим, Евросоюзу нужно было разработать и принять механизм экстренной приостановки безвизового режима для третьих стран, с которыми у ЕС есть такой режим. Именно это в 2016-м и было сделано.

— Какие-то страны выступали против либерализации визового режима с Грузией?

— Были так называемые страны-скептики: Германия, Италия, Франция и Нидерланды в какой-то мере. Их скептицизм касался не Грузии, а Украины, поскольку нас с Украиной принимали в ассоциацию с ЕС одним пакетом. Нидерланды даже референдум провели по поводу договора об ассоциации с Украиной. Но своей хорошей работой и подготовкой мы заслужили кредит доверия Евросоюза. И они тоже должны были оправдать тот кредит доверия грузинского общества. Все вместе это стало хорошей почвой для положительного решения.

— Любой гражданин Грузии сможет поехать в страны ЕС без визы?

— Конечно. Любой, у кого есть биометрический паспорт. Из 180 дней наши граждане могут постоянно там находиться 90 дней. При этом они должны соблюдать все требования. Это важно, чтобы не сработал механизм приостановки безвизового режима. Я, честно говоря, не думаю, что будет столько нарушений, чтобы этот механизм был задействован. Я даже не помню, чтобы в истории ЕС были такие случаи.

— Какие нарушения могут быть, чтобы Европа приостановила этот режим?

— Ну если туда сразу поедут много людей и у них будут не в порядке документы или сразу много людей захочет там остаться незаконно.

— А как вы предупредите этот процесс? Многие люди, наверное, захотят поехать туда работать…

— Мы начали серьезную информационную кампанию, наше министерство ее координирует. Мы рассказываем, что люди должны сделать для того, чтобы они начали ездить в Европу без виз, и что они не должны делать, чтобы не нарушать правила и законы. Эта кампания включается в себя информирование граждан посредством социальной рекламы, встреч с населением. Радио, метро, СМИ, общественный транспорт — все это будет использовано для информирования.

— Европейские лоукостеры продают рейсы из Кутаиси в европейские города по низким ценам, это было предметом особых договоренностей?

— Да, билет стоит €35. Это чисто бизнес, в Европе очень много компаний продают дешевые авиабилеты. Но раз они решили, что с Грузией откроют такое авиасообщение, значит, мы на хорошем пути. Потому что все это расширяет наши бизнес-контакты и привлекает инвестиции. И мы очень довольны, что договор об ассоциации между Грузией и ЕС, а также договор о свободной торговле уже действуют. Это дает хорошие условия для нашего бизнеса. Сегодня грузинский мед, орехи, вино уже на европейском рынке. Я знаю американских и европейских друзей, которые, например, в Сигнахи начали уже виноделием заниматься. Раньше такое представить себе было невозможно. Туристический сектор хорошо развивается. Более 100 новых отелей у нас будет построено до 2020 года. Турпоток растет с каждым годом. Конечно, мы диверсифицируем нашу экономику. Самый большой торговый партнер для нас — это Европейский союз. Где-то около 30% общей внешней торговли Грузии приходится на ЕС. По статистике, за январь-февраль 2017 года экспорт в ЕС по сравнению с аналогичным периодом 2016 года вырос на 31%.

— Это связано с договором о свободной торговле между Грузией и ЕС?

— Да, договор о свободной торговле вступил в силу 1 июля 2014 года, а договор об ассоциации с ЕС — 1 июля 2016 года. Это расширяет возможности для нашего бизнеса, который может торговать со странами Евросоюза без пошлин. И этот договор дает право любому бизнесмену приехать в Грузию, открыть здесь бизнес и торговать с европейскими странами.

— Даже не гражданину?

— Даже не гражданину. Главное — чтобы его бизнес был зарегистрирован в Грузии. Это привлечет к нам инвестиции, процесс уже пошел.

— А с Россией торговля не развивается?

— С Россией у нас тоже идет торговля. В процентах я, честно говоря, не помню сколько. Но рынок Евросоюза — это 500 млн потребителей. Российский рынок, например, это только 150 млн. Так что это для нас очень серьезный вопрос. Если брать энергетический сектор, то Турция, Казахстан, Азербайджан, американцы вкладывают деньги в эту отрасль. И вот этот интерес очень важен для нашего государства, потому что он касается тех секторальных реформ, которые мы уже начали проводить.

— Какие реформы вы имеете в виду?

— Эти реформы записаны в нашем договоре об ассоциации с ЕС, они касаются и транспорта, и сельского хозяйства, и экономики, и прав человека. Мы уже начали эти реформы, и, если мы ускорим темпы, много чего добьемся. Я абсолютно уверен в этом, потому что есть хорошие примеры. Вот, например, Польша начала такой процесс в 1991 году, а в 2004 году они уже вошли в Европейский союз. Всего 13 лет им понадобилось. Для Хорватии это было где-то 11 лет. Эти примеры не надо копировать, но можно использовать этот опыт.

— То есть эти договоры увеличивают ваши европейские перспективы?

— Это действительно так, несмотря на то что в договоре не было вот этих двух слов «европейская перспектива». Европейская перспектива — это значит, ты уже становишься кандидатом в члены ЕС. Мы пока кандидатом не стали, но мы на пути.

— Вы провели много реформ, но кандидатом в члены Евросоюза так и не стали. Что должна сделать Грузия, чтобы стать кандидатом?

— Работать.

— Над чем конкретно?

— Вы знаете, политический контекст сегодня в регионе не очень простой. Я имею в виду и борьбу с терроризмом, и Сирию, и отношения с Россией… Я не думаю, что в этом контексте Европейский союз готов завтра или послезавтра сделать Грузию страной-участницей. Так что насчет сроков мы не загадываем. Главное для нас сейчас — провести реформы. Секторальные вопросы решить по развитию инфраструктуры, сельского хозяйства. Мы начали хорошую реформу образования, которая будет большим шагом вперед для дальнейшей европеизации нашей страны. И мы благодаря этим реформам как-то трансформируемся из постсоветского пространства в европейское — и в политическом, и в экономическом, и в энергетическом контексте. Это нелегко, но нам это нужно. В первую очередь это нужно простым людям. Потому что экономически они встанут на ноги. Наша конечная цель — стать полноправным членом Евросоюза и НАТО. Так что мы работаем и работаем хорошо, поэтому нам дали безвизовый режим. Мы надеемся, что такой же режим дадут и Украине. Где-то в июне или в июле. И это будет серьезный политический шаг со стороны Евросоюза.

— В ноябре в Брюсселе состоится саммит стран «Восточного партнерства». Вы чего-то от него ждете?

— Сейчас мы как раз думаем, какие программы и инструменты мы можем из этого извлечь. Я думаю, нам следует сконцентрироваться на более практических и прагматических элементах, которые можно извлечь из нашего сотрудничества с Евросоюзом.

— То есть никаких радикальных шагов не будет?

— Я не знаю, какой политический месседж мы можем получить, учитывая тот политический контекст, о котором я вам уже говорил. Но думаю, какие-то программы мы обязательно получим.

— Как вы оцениваете нынешние отношения Грузии с НАТО? Оппозиция говорит, что серьезных достижений на этом направлении нет…

— 17 января я был в Брюсселе, где обсуждалось исполнение Грузией ежегодного плана действий с НАТО за 2016 год, и наши усилия получили там высокую оценку. В феврале в Тбилиси находились эксперты НАТО, мы обсуждали нашу ежегодную национальную Программу сотрудничества НАТО—Грузия на 2017 год. В прошлом году состоялся четвертый визит Совета НАТО в Грузию, а в марте этого года нашу страну посетили представители военного комитета НАТО. В мае намечается сессия Парламентской ассамблеи НАТО в Тбилиси. Все это и многое другое указывает на позитивную динамику нашего сотрудничества с альянсом. Все идет хорошо, Грузия эффективно использует все форматы сотрудничества и интеграции с альянсом. Параллельно продолжается реформа Министерства обороны и других ведомств.

— Вы имеете в виду сокращение Минобороны на тысячу человек?

— В том числе. Это, конечно, непопулярная реформа для Грузии.

— Но этого требует НАТО?

— Это необходимо для повышения боеспособности и эффективности наших вооруженных сил. Мы идем к армии, которая меньше, маневреннее, боеспособнее. Конечно, сокращения — это всегда хорошая почва для критики со стороны оппозиции. Это было нелегко для правительства, для министра обороны, но это правильное решение.

— Сокращения начались с января, а чем будут теперь заниматься эти люди?

— Во-первых, этим людям выплатили внушительную компенсацию. Во-вторых, Минобороны способствует тому, чтобы облегчить им последующее трудоустройство.

— А что вы можете сделать для них, если у Грузии трехпроцентный рост экономики и растущая безработица?

— Это временные трудности, и ситуация уже начинает меняться. И Всемирный банк, и Международный валютный фонд оптимистично смотрят на экономический рост Грузии. Эти 3% сегодня характерны не только для нашей экономики. Посмотрите на регион, посмотрите на страны Евросоюза. Насчет следующего года у нас более оптимистичные прогнозы: будут первые результаты экономического сотрудничества с Евросоюзом, а кроме этого начались большие инвестиционные проекты. Например, начали строить новый порт Анаклия в Восточной Грузии — там появится инфраструктура, и со временем вырастет город. Многие люди смогут там работать. Наше экономическое развитие неизбежно приведет к тому, что рабочих мест станет больше, уровень жизни вырастет.

— На ближайший саммит НАТО Грузия поедет?

— Этот саммит назвали «НАТО—Трамп», он будет ознакомительный, новый президент США и члены альянса познакомятся друг с другом. Мы не будем там присутствовать, как и другие партнеры альянса, потому что это мини-саммит. Но мы серьезно работаем над тем, чтобы Грузия была одним из вопросов, которые они будут обсуждать. Вообще, Грузия все время в повестке дня у наших партнеров. Очень важно, что Черногория уже стала членом НАТО, это было позитивное решение со стороны альянса, и для нас это означает, что двери открыты. Еще на саммите в Бухаресте было заявлено, что Грузия и Украина станут членами НАТО, и это решение было подтверждено на всех последующих саммитах альянса, в том числе в Уэльсе и Варшаве. Это лишь вопрос времени.

— Грузинский контингент участвует в миротворческой миссии НАТО в Афганистане, а недавно ваши военные стали частью контингента ЕС в Центральной Африке. Зачем?

— В Афганистане наша страна представлена уже 870 военнослужащими, и мы продолжаем этот процесс. Грузия является там первой по численности среди стран, не являющихся членами альянса. И это для нас очень важно. Европейская миссия в Центральной Африке проходит в рамках общей политики безопасности и обороны ЕС (The Common Security and Defence Policy) и ориентирована на вопросы безопасности Европейского союза. В этом формате мы тоже хотели присутствовать. В феврале мы отправили туда 35 военнослужащих, будем поддерживать эту миссию. То, что Грузия участвует именно в европейском проекте безопасности, для нас очень важно. Это тоже часть нашей евроинтеграции, часть нашего вклада в европейскую безопасность. Мы не только потребители, но и поставщики безопасности.

— Если Россия отменит визы для грузинских граждан, станет ли это альтернативой безвизовому режиму с ЕС? И может это изменить вектор Грузии? Ведь в России граждане Грузии могут работать, а в Евросоюзе не могут.

— Я в первую очередь хочу сказать, что мы стремимся к равноправным, нормальным, дружеским отношениям с Российской Федерацией. Мы этого очень хотим. Но, к сожалению, реальность абсолютно другая. В ответ мы получаем то, что получаем. Продолжается оккупация нашей страны. Да, двусторонний переговорный формат, где Абашидзе и Карасин говорят об экономике, торговле, гуманитарных вопросах, нужный, и мы его продолжаем. Другой переговорный формат — Женевский — посвящен вопросам безопасности в конфликтных регионах, на оккупированных территориях. Он тоже важен. Но, к сожалению, ничего заметного в наших отношениях не произошло. Россия, я думаю, должна понять, что экономически сильная Грузия, стабильная Грузия, европейская Грузия — это гарант безопасности для всего Кавказского региона и для России в первую очередь. Но очень трудно сейчас объяснить это властям России, хотя весь мир пытается это сделать.

— Потому что Грузия идет в НАТО?

— Да, наверное, поэтому тоже. Но это ошибка — думать, что НАТО — враг, Грузия — враг. В начале 1990-х, когда начались негативные процессы в Абхазии, Южной Осетии, мы только декларировали, что Грузия идет в Европу и в НАТО, но никаких конкретных шагов не делали. У нас не было и сотой части того, что есть сейчас. Но Россия проводила враждебные нам действия, и мы все равно потеряли Абхазию и Южную Осетию. Так что мы стремимся к нормальным дружеским отношениям, но в ответ видим совсем другое.

— То, что грузинское правительство не делает резких заявлений в адрес России, это какая-то стратегия? Говорят, что ваш успех в Евросоюзе отчасти связан с тем, что вы перестали ругаться с Россией.

— Да, наши западные партнеры традиционно приветствуют прагматичный и конструктивный диалог с Россией. Мы так и делаем. Оппозиция нас за это даже критикует. Мол, мы отношения с Россией хотим наладить в ущерб Грузии, потому что это «большой брат» или как там они говорят. Но это не так. Михаил Саакашвили вел истерическую политику. Мы теперь ведем принципиальную, но конструктивную политику. И все наши партнеры говорят, что это очень хорошо. Что касается виз — если Россия отменит визы, то это будет только хорошо, я думаю. Мы в 2011 году открыли безвизовый режим для россиян. Очень много туристов к нам сейчас приезжает, никаких проблем, добро пожаловать.

— Вы надеетесь, что интеграция с Евросоюзом поможет вам наладить отношения с Южной Осетией и Абхазией?

— Мы очень надеемся на это. Молдавский эксперимент дал хорошие результаты, потому что тысячи молдаван, которые проживают в Приднестровье, взяли молдавские паспорта. У нас ситуации не абсолютно идентичны, но мы тоже должны быть более привлекательными для Абхазии и для Южной Осетии. Это означает, что мы должны всячески поддерживать и экономические, и торговые, и личные контакты между людьми. А если из-за безвизового режима с Европой они захотят официально стать гражданами Грузии, это будет замечательно.