Глава Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ Елена Омельченко рассказала Марии Башмаковой о появлении нового политического субъекта

Руководитель Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ Елена Омельченко убеждена: у "нового политического субъекта", уличный дебют которого изумил страну, свои особенности. Мы обязаны их понимать

— После воскресных акций заговорили о том, что на политическую арену неожиданно вышла новая страта — люди сильно до 25. В том числе школьники. Можно ли говорить об этом как о некой новой реальности?

— О новой реальности говорить однозначно можно. Мы были свидетелями того, что это произошло. Хотя подсчетов, статистики я еще не видела, но, судя по фото и моему впечатлению, старшеклассников, младшекурсников было много. Трудно стопроцентно определить возраст. Однозначно: мы стали свидетелями новой политической реальности, нового политического субъекта — молодежь, которая раньше не попадала в поле зрения и не считалась вовлеченной в политику.

— Сейчас звучит неожиданный тезис: это произошло потому, что молодежью никто не занимался, что ее не слушали. Справедливо ли это? И если да, то кто и как должен слушать молодежь?

— Не согласна с тем, что молодежью никто не занимается. Правда, в рамке политических программ ею занимаются односторонне и формально, на мой взгляд, представляя ее как однородную легкоуправляемую массу, мобилизуемую, как это происходило в начале 2000-х. Сейчас молодежь очень изменилась — директивно через практики патриотического воспитания молодежью заниматься вряд ли можно. А вот с тем, что молодежь не слышали, согласна! Требуются серьезные исследования, интервью, наблюдения без паники и желания найти "кукловодов" и главных "виноватых". У молодежи очевидный запрос на правду и на ответы, которые они хотят услышать. И важно, чтобы сейчас прозвучали именно ответы, а не началось закручивание гаек или придумывание новых широкомасштабных молодежных программ. Нужен тонкий подход, понимание мировосприятия этих молодых.

— И в чем же особенность?

— Они отказались от политики в официальном, официозном формате, но политически оказались включенными и грамотными. Для молодых ключевое слово "правда", вышли ее искать и те, кто далек от коррупции,— дети из благополучных семей. Среди них были разные ребята. У кого-то родители набрали кредитов, у кого-то бабушка недовольна пенсией и ценами на продукты. Молодые включены в эту повседневность, и они видят и отслеживают эти проблемы. А существующие публичные ответы их не устраивают, потому что им не объясняют, почему происходит такое жесткое расслоение, они воспринимают это как несправедливость. И еще важный момент: это поколение живет не только в "цифре", что показал их выход на улицы. Социологи и политики несколько преувеличивали значимость "цифры" как пространства, в которое уходят старшие подростки. На самом деле соцсети предполагают важность встретиться лицом к лицу, что и случилось. То есть "цифра" является определенной платформой, но молодые хотят прямого разговора. Для поколения Z крайне важно получить ответ, и неполучение ответа они воспринимают как личную обиду.

— Вы согласны с тем, что при всем этом для многих митинг — это игра, тусовка?

— Согласна. Мы, изучая молодежные солидарности, обратили внимание на то, что удовольствие, получаемое от гражданского участия, тесно сопряжено с риском, когда ты вовлекаешься в коллективное дело, но не сливаешься с толпой. Это интересный феномен: они более индивидуалисты (это поколение), но продвинутые. Хотят, чтобы их не только слышали, но и видели. Это воспитано телефоном, Instagram. Это очень позитивное поколение: растущая популярность здорового образа жизни — это тренд. Надо быть в теме: не пить, не курить, фитнес, помогать бездомным и животным. Получается новая формула гражданства, которая очень-очень значима для продвинутых молодых — тех, кто вышел на митинг. И политическая активность — часть их картины мира. Они хотят, чтобы правда была правдой, а поток коррупции и лжи был остановлен. Думаю, многие в недоумении из-за того, что их не слышат, не понимают, да еще и в полицию везут.

— Что бы ни говорили сегодня, но заходы именно на новое поколение последние годы делались и государством, и политическими партиями, и даже Церковью. Получается, все делалось неправильно — масса осталась неуправляемой. Почему?

— Ну-у-у... Можно ли говорить обо всей молодежи? Надо помнить: молодежь очень разная. Те, кто вышел на улицы,— меньшинство, продвинутая молодежь, те, кто видит в этом смысл. Есть и другая молодежь — конформистски ориентированная. Но не надо забывать: сегодня это меньшинство, но завтра какие-то идеи, может, и в зачаточном виде, смогут быть характерны уже для многих. В том числе и через общую практику вовлеченности в сети.

Надеюсь, власти хватит здравого смысла обойтись без закручивания гаек и формирования нового типа врага в лице этих "новых молодых". Не хотелось бы, чтобы эта коллизия перешла в серьезный поколенческий конфликт. Нельзя потерять связь со своей молодежью!

— Эффективны ли в принципе надежды на то, что может сработать массированная промывка мозгов? Ведь и советский опыт, и упражнения 2000-х ("Наши", "Молодая гвардия" и пр.) позитивной отдачи не дали...

— Не сработает. Советский опыт — другая обстановка, другая ситуация, система, среда. Невозможно и то, что было в начале 2000-х. Тогда не было такого вовлечения в "цифру", было сильное различие между столичной и нестоличной молодежью. Почему еще не сработает: это новое поколение принципиально не коллективисты, принципиально не массовка. Они вышли, но каждый сам за себя. Это вопрос самопрезентации, индивидуальности. Митинг — индивидуальный выбор. А советский выбор, эксперименты с массовыми молодежными проектами — все же массовка. У нынешних молодых во время присоединения к группе не происходит полного растворения и потери индивидуальности. Это очень важно.

Елена Омельченко, руководитель Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ
Существующие публичные ответы молодых не устраивают, потому что им не объясняют, почему происходит такое жесткое расслоение, они воспринимают это как несправедливость

Беседовала Мария Башмакова

Дети

Школа протеста

Максим Лосев, 17 лет, 11-й класс, райцентр Погар, Брянская область

Максим прославился еще до митинга: 17 марта его прямо с урока забрали в полицию за создание группы в поддержку акции. К одноклассникам Максима пришла директриса школы Кира Грибановская, чтобы отговорить от похода на митинг. Эффект получился прямо противоположный: видеозапись воспитательной беседы появилась в Сети и стала хитом, а анонимные брянские школьники записали обращение с призывом идти на митинг. "Мы хотим видеть Россию европейской державой",— говорилось в нем.

"Родители меня поддерживают,— заявил журналистам Максим.— Одноклассники положительно реагируют".

Между тем в Сети появилась петиция за скорейшую отставку директора школы Киры Грибановской, под которой подписались 25,7 тысячи человек. Есть и петиция за то, чтобы она осталась — под этой 162 подписи.

Антон Андрющенко, 16 лет, 9-й класс, Белгород

Антона тоже вызвали к директору школы еще накануне митинга, но славу ему принесла речь с трибуны. "Сейчас молодежь знает, что единственный выход — это капитализм, а не неофеодализм, как в России",— говорил он. Теперь Антон ждет конца каникул, после которых школьная администрация решит, что с ним делать дальше. "Естественно, никакого официального основания для исключения у них нету, тем более что я олимпиадник по истории,— рассказывает Антон "Огоньку".— В день акции у нас в школе устроили праздник здоровья с обязательным присутствием. А в других школах были пробные экзамены: ЕГЭ и ГИА, причем ребят держали по три часа за закрытыми дверями. Из нашей школы на митинг пошли пять человек, а в толпе дежурили завуч, социальный педагог и секретарь. Мой знакомый из 11-го класса им попался".

Антон собирается поступать в гимназию с углубленным изучением иностранных языков. Он мечтает о дипломатической карьере. А его страницу "В контакте" украшает статус "Я люблю Чацкого, и это не лечится!!!!!!!!!".

Глеб Токмаков, 12 лет, 5-й класс, Томск

Появившаяся на YouTube запись выступления на митинге принесла томскому пятикласснику ошеломительную известность.

"Главное поменять саму систему власти, систему образования, систему здравоохранения,— заявил 12-летний оратор.— Я учусь в школе, и меня удивляет, почему школа настолько политизирована. За то, что ты не нарисовал какую-то картинку про нашу власть, могут поставить двойку".

В школе провели беседу с родителями, но родители и сами были против похода сына на митинг. Отец Глеба Сергей Токмаков связался с журналистами и рассказал, что долго отговаривал его от участия в мероприятии, но Глеб ушел на митинг со скандалом.