Владимир Соловьев — о том, как в Молдавии следят за журналистами

Корреспондент “Ъ” в Молдавии и главный редактор интернет-портала NewsMaker.md Владимир Соловьев, будучи в Кишиневе, стал объектом слежки. О том, как это было и с чем может быть связано, он рассказал в колонке, написанной для “Ъ” и NewsMaker.

«Ты параноик»,— сказал я депутату молдавского парламента от Либерально-демократической партии (ЛДПМ) Вадиму Пистринчуку. Мы встретились поздно вечером 3 апреля в пиццерии Andy`s Pizza на Телецентре. Депутат Пистринчук заметил: «Странно, что за нами никто не следит». Вот тут я и назвал его параноиком.

Мы проговорили в тот вечер около часа. Я спрашивал о причинах выхода из ЛДПМ очередной группы партийцев, Пистринчук делился своими соображения. Закончив разговор, мы собрались уходить. Когда выходили, рядом с пиццерией припарковался автомобиль Kia Sportage с номером GBR 757. Из него вышли двое — мы едва не столкнулись с ними в дверях. Но они передумали входить, вернулись к машине и оставались возле нее, пока мы прощались с депутатом.

Этот же автомобиль утром 4 апреля стоял уже у офиса редакции NewsMaker на улице Щусева. Четыре человека в черных куртках и темных очках стояли в разных местах улицы так, чтобы был хорошо виден вход в офис. Эти люди особо не прятались. Может быть, даже хотели, чтобы я их заметил.

Я видел этих четверых каждый раз, когда выходил на улицу покурить. Я пошел выпить кофе — Kia появлялся у кафе. Я возвращался в офис — возвращался и Kia. Они следовали за мной до вечера.

На встречу с моим другом адвокатом Штефаном Глигором решил поехать на троллейбусе. Два из четырех пассажиров Kia и здесь составили мне компанию. Один сел так, чтобы видеть меня, а второй — спиной ко мне. Через заднее стекло троллейбуса я видел все тот же Kia.

Автомобиль припарковался неподалеку от кафе Times на Иерусалимской улице, где мы со Штефаном решали, что со всем этим делать. Мужчины сначала кучковались у машины, а потом рассредоточились по Иерусалимской.

Мы со Штефаном решили, что самым правильным будет вызвать полицию. Я набрал 902 и описал дежурному ситуацию. По вызову пришел участковый из полицейского участка №4 района Рышкановка — он находится неподалеку. Я повторил рассказ и ему, показал преследовавшую меня весь день Kia и указал на людей, которые в этот момент уже двинулись к своей машине.

Дальше все происходило быстро. Водитель резво запрыгнул за руль и завел двигатель. Я попытался открыть переднюю пассажирскую дверь, но она уже была предусмотрительно заблокирована. Пока обходил автомобиль сзади, чтобы подойти к нему с водительской стороны, Kia резко сдал назад — я едва успел отскочить, чтобы не оказаться под колесами. Автомобиль со свистом рванул с места и скрылся.

Метрах в ста я заметил одного из тех, кто следил за мной. «Черная куртка» удалялась. Я догнал «прохожего» и не давал ему уйти, пока не подоспел участковый. В участке я написал заявление, а Штефан Глигор дал свидетельские показания. Задержанного полицейские попросили написать его версию событий. Она была короткой: он случайный прохожий, ни за кем не следил, а меня впервые видит. После этого его отпустили.

Владельца Kia полиция установила. С ним я надеюсь увидеться в суде. Его действия подпадают под ст. 78 (2) «Акты преследования» Кодекса о правонарушениях: «Систематическое преследование лица, вызывающее тревогу, страх за личную безопасность или безопасность близких родственников, вынуждая изменить образ жизни, совершенное путем:

a) выслеживания лица;

b) установления контакта или попытки установления контакта с лицом при помощи любых средств или посредством другого лица, влечет наложение штрафа в размере от 30 до 60 условных единиц или назначение наказания в виде неоплачиваемого труда в пользу общества на срок от 20 до 40 часов или в виде ареста за правонарушение на срок от 10 до 15 дней».

Но, может, никакого суда и не будет. В 2014 году, перед парламентскими выборами, со мной приключилась похожая история. За мной следили, и я обратился в полицию, предоставив фото автомобиля, который появлялся в тех местах, где я назначал встречи. В полиции мне тогда ответили, что ничем помочь не могут. Если и сейчас финал окажется таким же и правоохранительные органы не выяснят, кто и на каком основании установил за мной слежку, это и будет ответом на вопрос, кому она нужна.

В Молдавии прослушки и слежка стали нормой. Политики редко говорят с журналистами по телефону и просят использовать всевозможные мессенджеры. Часто встречаются тайком, а на встречи стараются не брать мобильные телефоны. Комментарии журналистам если и дают, то исключительно на условиях анонимности.

В стране сегодня не найти оппозиционера, который не жаловался бы на слежку, прослушку или давление. Напуганы даже те, кто имеет отношение к власти, а власть сегодня — это правящая Демпартия и ее лидер Владимир Плахотнюк. Недавно я встречался с одним из близких к этой партии людей. Он подобрал меня на своем автомобиле посреди улицы и попросил сесть на заднее сиденье — за тонированные стекла. За время нашего с ним более чем часового разговора он ни разу не остановился и все время колесил по городу.

Или вот еще история. Не так давно я договорился о встрече с западным дипломатом. Мы увиделись в его рабочем офисе на территории посольства. Перед началом разговора он положил свой мобильный телефон в специальный чехол. Заметив вопросительный взгляд, сказал, что не просто опасается прослушки, а точно знает, что его прослушивают. И даже знает кто. Говорил он не о всемогущих российских спецслужбах, а о местных специалистах.

Знакомый сотрудник молдавских правоохранительных органов еще год назад предупредил меня, чтобы я аккуратнее говорил по телефону.

«С наружкой я тоже ... Обычно они ходят в дни, когда встречаюсь с кем-нибудь из Приднестровья или с бизнесменами даже средней руки»,— написал мне сегодня коллега из издания, специализирующегося на расследованиях.

Две недели назад журналиста NewsMaker Евгения Шоларя по возвращении из Венеции в Кишинев задержали при прохождении погранконтроля в аэропорту. Его попросили пройти на «обстоятельный контроль по второй линии». «Ищем любые записи, блокноты, документы, бумаги...» — говорили между собой сотрудники погранполиции.

При обыске они упоминали некую госструктуру, «заказавшую» его тщательный досмотр. Назвать ее они отказались. Обыскав багаж и вывернув карманы Шоларя, пограничники выдали ему документ о том, что «незаконных бумаг» не найдено.

Журналистка Наталья Морарь в прошлом году рассказывала, что ее пытались шантажировать съемкой интимного характера. То есть кому-то важно знать не только, с кем встречаются журналисты, о чем говорят по телефону, но и с кем они спят.

То, что произошло со мной, я связываю исключительно со своей профессиональной деятельностью. Бизнесом я не занимаюсь, денег никому не должен, и никто не должен их мне. Наружное наблюдение, очевидно, это оценка работы редакции NewsMaker и газеты «Коммерсантъ».