Борис Акунин в эфире «Ъ FM» — о реакции власти на выступления молодежи

На этой неделе прозвучало предложение запретить детям до 14 лет доступ в социальные сети. Законопроект внес в Госдуму единоросс Виталий Милонов. Также стало известно о возможной вынужденной продаже Михаилом Прохоровым холдинга РБК. Могут ли эти события могут быть частью одной тенденции? Происходит ли столкновение двух поколений? Одно — у власти, другое — между компьютером и улицей? Поколения «Первого канала» и поколения «ВКонтакте»? Говорит ли происходящее о том, что власть не определилась, что делать с молодежью? Обозреватель «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер обсудил ситуацию с писателем Борисом Акуниным.

— Милонов, как известно, выступил с инициативой запретить вход в соцсети детям до 14 лет, а также ввести обязательную паспортную регистрацию для всех пользователей соцсетей. Что вы думаете об этой инициативе?

— Во-первых, я вообще не хочу обсуждать этого фрика. По-моему, единственное, что ему нужно от жизни, — чтобы про него говорили. Давайте мы этого делать не будем. А если говорить более широко, за последние годы наша Дума приняла такое количество удивительных законов, что поразить чем-нибудь еще нас, думаю, будет трудно.

— Тем не менее, сама партия на этот законопроект отреагировала крайне отрицательно. Ничего подобного, скорее всего, принято не будет, но шум в обществе поднялся. Я разговаривал с молодыми людьми, которые подчеркивали, что если вдруг нечто подобное будет утверждено, тогда-то они и выйдут на улицы. Как вам такая реакция?

— 26 марта, ко всеобщему удивлению, много молодых и совсем молодых людей вышли на улицы, причем в самых разных городах, далеко не только в Москве. То есть причин для недовольства уже существует достаточно. Если этих причин станет больше, значит, количество недовольных тоже увеличится.

— На ваш взгляд, почему эти ребята вышли на улицы? Вышли они за Алексея Навального или против власти? Что ими двигало? Я знаю, что вы разговаривали с разными людьми на этот счет, и у вас сформировалась своя точка зрения.

— Помню, как вы звали меня на передачу, посвященную этому событию, и я отказался, ответив, что я не знаю, как это случилось. Меня это застало врасплох, как и многих, включая и самого Навального, как мне говорили. Я у себя в Facebook задал вопрос о митингах, о том, почему в них приняла участие молодежь, и получил очень много ответов, в том числе умных, в том числе от известных людей. Самыми интересными были письма, которые мне пришли в личку. Мне писали молодые люди из самых разных городов, начиная с Владивостока, и объясняли, почему они вышли на улицы. Они не оставляли общедоступных комментариев, потому что кто-то из них стеснялся, а кто-то просто опасался «засветиться», ведь в Facebook человека легко вычислить.

Результаты этого коллективного объяснения показались мне очень интересными и важными. Если суммировать, то у меня сложилось общее впечатление от их ответов — нынешний режим власти существует без смены уже так давно, что за это время он врос корнями повсюду, создалась новая обширная номенклатура, особенно в регионах, в которых очень крепко сидят чиновники, представители спецслужб и так далее, вся эта путинская аристократия, у которой уже подросли дети, и их надо пристраивать на места.

И вот молодые парни, у которых нет таких возможностей, смотрят, как у них на глазах все места с перспективой, с хорошей зарплатой достаются кому-то другому — этим новым мальчикам и девочкам-«мажорам». Кроме того, всякие нувориши кичатся своим богатством, раздражают всех тем, что им можно то, чего другим нельзя. Это порождает недовольство среди молодежи. Вещь это очень серьезная еще и потому, что решить эту проблему невозможно, пока не поменяешь всю политическую систему в стране. Эта ситуация будет только усугубляться.

— Ровно об этом же я говорил в эфире «Коммерсантъ FM», когда протестное движение только начиналось. Уже тогда было очевидно, что социальных лифтов не существует, в том числе и потому, что все хлебные места в госкорпорациях, в спецслужбах, Сбербанке, ВТБ, «Газпроме» и так далее занимают дети новой номенклатуры. Тогда был протест, но ни во что серьезное, глобальное он не вылился. Почему, на ваш взгляд, сейчас это может представлять угрозу, если тогда с этим так легко справились?

— Потому что застой с тех пор «подрос» еще на семь лет, ситуация усугубилась очень сильно. Если вы помните, тогда на улицы выходили в основном москвичи. Если выходила и молодежь, то столичная, и ее, в общем, было не так много. Сейчас самое интересное не то, что много людей вышло в Москве, а именно то, что многие вышли в провинции, потому что там с перспективами для молодежи дело обстоит еще хуже. Для власти эта ситуация потенциально опаснее, чем московские беспорядки, потому что в столице собрано какое-то нечеловеческое количество ОМОНа, всяких «хватательных» служб, а на всю страну их столько нет и ни в коем случае не хватит. Поэтому если социальное напряжение и недовольство молодежи будет возрастать и усугубляться, возможны самые разные варианты.

— Что касается проблемы поколения «Первого канала» и поколения «ВКонтакте», на ваш взгляд, что власть могла бы сделать и может ли вообще что-то сделать для того, чтобы правильно аккумулировать энергию молодого поколения?

— Думаю, что будут, несомненно, какие-то еще гонения на соцсети, потому что этот режим совершенно не терпит никаких сред общения, которые он не контролирует. Что касается того, возможно ли решить проблему молодежи — нет, невозможно, потому что для того, чтобы ее решить, придется открывать какие-то новые каналы, новые возможности, новые перспективы, а режим зашел уже так далеко, что он кажется нереформируемым.

Не появится никаких новых «лифтов» для молодежи, кроме каких-то очередных околокремлевских комсомолов, куда опять кинутся какие-то свои, близкие деточки, которые займут все места. В любом случае, это какие-то очень узкие лестницы, по которым много народу не поднимется, а многие, самые достойные, и не захотят туда лезть и пихаться. Я не вижу здесь никаких перспектив. Понимаете, главная проблема российского государства в нынешнем формате — это удивительная неэффективность. Они, на самом деле, не умеют решать никакие проблемы, и уж тем более такую сложную, как эта.

— Вспомним конец 1980-х гг., когда тоже казалось, что государство неспособно ничего решить. Тем не менее, именно сверху была спущена известная «оттепель», на телевидении появились одна за другой программы «Взгляд», «До и после полуночи», «12 этаж». Какие-то клапаны были открыты, молодежь стала смотреть телевизор и обсуждать свои проблемы на разных мероприятиях. Телевизор стал одной из тех площадок, где эти проблемы обсуждались. Почему, на ваш взгляд, сейчас все-таки, если не революция, то такая эволюция сверху запущена быть не может?

— Потому что в те же самые годы жил Владимир Путин и все это наблюдал собственными глазами. С его точки зрения, все это закончилось, если я правильно его цитирую, «величайшей геополитической катастрофой XX века — распадом Советского Союза». Он воспринимает это как трагедию. Думаю, что, с его точки зрения, причины этой трагедии именно в том, что Горбачев устроил «гласность и перестройку», и все разболтались.

— С другой стороны, я думаю, что он все-таки как человек умный понимает, что не это было главной причиной, а решающими стали экономические, геополитические проблемы?

— Он умен, но я не уверен, что до такой степени. Он, думаю, не понимает, как и очень многие у нас стране, что Советский Союз развалился, потому что это оказалась неконкурентоспособная и неэффективная система, прежде всего, экономически. Я думаю, что, во всяком случае, та партия, которая у власти, уверена, что СССР развалился, потому что власть проявила недостаточную твердость, выпустили вожжи. Путин же многократно говорил, что он не допустит, как он говорит, «Майдана». Для него все это «Майдан». Я, правда, не вижу здесь никаких перспектив ни для демократизации, ни для либерализации, ни для гласности. Нет, думаю, что этого не будет.