Баланс интересов в оперных итогах "Маски"

Премия опера

В оперном разделе конкурса "Золотой маски" сенсаций не произошло, считает Юлия Бедерова.

По большинству прогнозов, лучшим спектаклем должен был стать один из двух: "Роделинда" Генделя в постановке Ричарда Джонса--Кристофера Мулдса в Большом театре или "Травиата" Роберта Уилсона--Теодора Курентзиса в Пермском театре оперы и балета. Выиграл Гендель, "Роделинде" же досталась и режиссерская "Маска". В свою очередь, "Травиата" превзошла удачливую конкурентку по количеству наград: у нее "Маска" за работу дирижера, приз за лучшую женскую роль (Надежда Павлова) и, пожалуй, единственно острое, даже игривое решение жюри оперного конкурса — "Маска" Роберту Уилсону за лучшую работу художника по свету. После победы Джонса в режиссерской номинации и Этель Иошпы в номинации "Лучшая работа художника" ("Саломея" в театре "Новая опера") ничего другого американскому мастеру уже не оставалось.

Победа легендарного драматического и оперного режиссера Роберта Уилсона в "световой" номинации хотя и звучит курьезом, но точна и справедлива. Свет в "Травиате", ставшей не только художественным, но также медийным и едва ли не общественно-политическим событием сезона, делает огромный объем работы. Из него главным образом сотканы сценическая архитектура и декорации, сшита эмоциональная партитура, в нем концентрируется смысл "Травиаты" как спектакля о хрупкости индивидуальных чувств в оковах социальной ритуальности (и буржуазного театра как ее точного воплощения). Без виртуозно выстроенной цепи световых событий, подчеркивающих, в какой космически трагической пустоте живут герои романтической оперы и как они похожи на китайских болванчиков, фарфоровых пастушек и трубочистов одновременно, тех, кому никогда не обнять друг друга на каминной полке, не стал бы возможен утонченный диалог театрального и музыкального текстов, сделавший пермскую "Травиату" выдающейся постановкой. Прихотливый и одновременно строгий по динамике и артикуляции курентзисовский оркестр представил Верди сухим и прозрачным, как будто отжатым, ажурным и в то же время непривычно многоплановым. А раскрытые купюры заставили по-новому, без инерции услышать подробно-номерной вердиевский текст как напряженно-тихую камерную драму.

В то же время у Курентзиса с "Травиатой" в конкурсе были сильные конкуренты. И если единственный мариинский спектакль в списке номинантов — неординарный по музыкальному качеству "Симон Бокканегра" — из-за нежелания театра согласовывать сроки показов к финалу выбыл из конкурса (впрочем, сам Гергиев все равно давно отказался номинироваться на "Маску"), то чуткость и тонкость работы дирижера Кристофера Мулдса в триумфальной "Роделинде" сделала для московского Генделя едва ли не больше, чем точность Курентзиса для пермской "Травиаты". Но тут, увы, у жюри уже не было запасного маневра, подобного "осветительскому" призу Роберту Уилсону.

Еще одной потерей из-за слетевшего с конкурса "Симона Бокканегры" стало неучастие Владислава Сулимского в состязании за лучшую мужскую роль. Так что еще до решения жюри стало понятно, что Сулимский с одной из самых важных и сильных мужских партий сезона не сможет конкурировать с восходящей звездой Театра Станиславского и Немировича-Данченко Липаритом Аветисяном, вошедшим в номинантский список с ролью де Грие в декоративно-обаятельной "Манон" Андрейса Жагарса.

Зато полный состав сильных соперниц, включая Ксению Дудникову (заглавная партия в екатеринбургской "Кармен"), Надю Михаэль (Катерина Измайлова Большого театра), Диляру Идрисову (Иола в "Геракле" Башкирского оперного театра), участвовал в соревновании с открытием пермской "Травиаты" — Надеждой Павловой. Последней, по мнению жюри, равных так и не нашлось, и победа певицы, сделавшей партию с удивительной вокальной и актерской смелостью, точностью и экспрессией, по всем признакам честна и непринужденна.

Традиционная дипломатия спецпризов жюри музыкального театра в этот раз коснулась еще одного регионального и уже потому героического Генделя — уфимского "Геракла". А не менее традиционно драматичная коллизия композиторской номинации после всей острой полемики, вызванной решениями последних сезонов, разрешилась предсказуемо статуарным выбором Эдуарда Артемьева за партитуру мюзикла "Преступление и наказание". В то время как партитура Александра Маноцкова, сочинившего драматургический каркас, ритм, звук, временную структуру и интонационную ткань новосибирской "Снегурочки" (в спектакле--триумфаторе номинации "Эксперимент" сложно услышать черты традиционного оперного жанра; к тому же, согласно универсальной формуле одного из членов жюри прошлых лет, "опера — это там, где поют"), путь к сердцу жюри нынешнего конкурса не нашла. Судя по всему, время оценивать непривычный репертуар или небывалый свет сегодня уже пришло, а вот время замечать новую музыку с ее прорывами и свободой — еще не настало.