Что обнаружили следователи в важнейшем монастыре страны

Во время Февральской революции началась волна арестов наиболее одиозных приближенных царской семьи и деятелей из окружения Григория Распутина, включая митрополита Петроградского и Ладожского Питирима (Окнова). Он немедленно выразил желание уйти на покой и был отпущен на свободу. Но в мае 1917 года началось расследование хищений при реконструкции Александро-Невской лавры, в ходе которого выяснились многие поразительные детали жизни митрополита.

Евгений Жирнов

"Снабжать деньгами начальствующих лиц"

Всякие радикальные перемены во власти в России сопровождаются разоблачениями, подчеркивающими необходимость происходящих в стране изменений. Не стала исключением из правил и Февральская революция.

Допрашивали тогда многих и по разным делам. В мае 1917 года, например, началась проверка хозяйственных дел одного из самых известных монастырей России — Александро-Невской лавры. Ревизия очень быстро превратилась в расследование дела о крупных хищениях, к которым, как утверждали свидетели, был причастен митрополит Петроградский и Ладожский Питирим (Окнов). Директор канцелярии обер-прокурора Святейшего синода тайный советник В. И. Яцкевич 25 мая 1917 года рассказывал судебному следователю по особо важным делам Петроградского окружного суда статскому советнику П. А. Александрову о финансовой нечистоплотности митрополита:

"Я состою директором канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода с 1910 года, а до этого, начиная с 1888 года, провел в разных должностях в той же канцелярии (так в тексте.— "История"). Прежде чем дать вам какие-либо указания на состояние дел в Александро-Невской Лавре, я долгом считаю сообщить вам сведения о личности бывшего в последнее время Митрополитом Петроградским и Священно-архимандритом этой Лавры Преосвященного Питирима. Еще в 1907 году, когда мне пришлось быть по делам служебным в г. Вильне (Вильно — ныне Вильнюс.— "История"), покойный Архиепископ Литовский Никандр говорил мне, что Преосвященный Питирим не прочь был снабжать деньгами начальствующих лиц, могущих помочь в деле служебного возвышения. Это обстоятельство уже в то время указывало мне на особую черту характера Питирима — на способность путем искательства добиваться карьеры... Как усматривается из ревизорского отчета по Тульской епархии бывшего обер-секретаря Святейшего Синода Мудролюбова, Преосвященный Питирим, находясь на Тульской кафедре, опустошил тульский архиерейский дом при посредстве своего любимчика келейника, бывшего в свое время ужасом Епархии и притчей во языцех всего города Тулы, а подробности этого дела могут быть извлечены непосредственно из имеющегося в Святейшем Синоде дела с ревизорским отчетом".

После служения в Курске, где его образ действий, как рассказывал Яцкевич, не изменился, архиепископ Питирим был переведен на Северный Кавказ:

"Из Курска Преосвященный Питирим был переведен во Владикавказ. Здесь около него появляется ныне всем ведомый в качестве секретаря... Иван Зиновьевич Осипенко. Чтобы оформить положение его во Владикавказе, для него, Осипенки (так в тексте.— "История"), было очищено место секретаря при Епархиальном Преосвященном... Одни считают Осипенко сыном Питирима, а другие усматривают между ним и Питиримом еще более "близкие" отношения".

Но настоящий карьерный взлет начался после знакомства архиепископа Питирима с Распутиным:

"По моим сведениям,— говорил Яцкевич,— знакомство Питирима с Распутиным началось во время его состояния на самарской кафедре (около 4-5 лет тому назад). В центральных учреждениях Св. Синода определенно говорят, что это знакомство состоялось в квартире бывшего обер-секретаря Св. Синода Петра Васильевича Мудролюбова. Есть все основания утверждать, что назначение Преосвященного Питирима в Экзархи Грузии совершилось благоволением Распутина. Я имею документ, утверждающий, что избрание Питирима в Экзархи совершилось, вопреки всяким ожиданиям ведомства православного исповедания, вне всякого порядка, бывшим царем. В зимнюю сессию 1915 года Преосвященный Питирим был вызван в Петроград личным волеизлиянием бывшего царя. Бывший в то время обер-прокурор Волжин, представлявший предварительно на благовоззрение царя список предположенных в сессию Преосвященных, выражал опасения приказа вызова (так в тексте.— "История") Питирима и не ошибся в своих опасениях. В списке рукою бывшего царя начертан "Питирим", вместо зачеркнутого другого. В конце 1915 г. скончался Митрополит Киевский Флавиан. Волжин высказывал опасения, что заместителем его будет навязан Питирим, и высказывал мысль, что могут настоять на переводе в Киев Владимира (митрополита Петроградского и Ладожского Владимира (Богоявленского).— "История") и постановления на его место Питирима. Готовясь к одному из докладов бывшему царю, на котором предполагалось обсудить вопрос о митрополичьей кандидатуре, Волжин ознакомился со всеми делами, касающимися деятельности Преосвященного Питирима. Эти сведения им доложены были бывшему царю, но через самое короткое время весь доклад Волжина был известен Питириму".

"Происходила у нас в Лавре картежная игра"

Директор канцелярии обер-прокурора Святейшего синода дал показания и о жизни митрополита Питирима в Петрограде:

"Сделавшись Митрополитом Петроградским, Питирим окружил себя компанией лиц определенной окраски, обычным посетителем Лавры и митрополичьих покоев был Гришка Распутин и его "присные". Первые митрополичьи именины были отпразднованы в присутствии следующих лиц: архимандрита Филарета, епископа тобольского Варнавы, ныне уволенного на покой, Осипенко, П. В. Мудролюбова, Н. В. Соловьева (казначея Синода) и Гришки Распутина (эти сведения мне сообщены Преосвященным Варнавою).

Определенно говорили о происходивших в стенах Лавры оргиях с участием цыганских певиц и плясуний, выходивших из Лавры особым ходом через Владимирскую церковь. Точно так же говорят и о том, что Распутин во всякое время проникал в Лавру особым ходом с проулочка около Лавры".

Положение петроградского митрополита не отличалось прочностью, и когда его начали критиковать в Государственной думе, он прибег к испытанному методу защиты:

"К концу 1916 г.,— вспоминал Яцкевич,— после думских речей о митрополите Питириме в ведомстве православного исповедания определенно говорили, что Питирим сделал незаконное позаимствование лаврских средств (75.000 рублей) для платы долговых обязательств перед Гришкою Распутиным, как за получение кафедры, так в особенности за благодарность за последовавший в то же время рескрипт с похвалами деятельности и с пожалованием Предносного Креста. Эти деньги взяты в качестве одной трети валового лаврского дохода, вместо обычно получаемой митрополитами одной трети кружечного лаврского дохода".

Слова тайного советника Яцкевича подтверждали на допросах и многие другие свидетели. Иеродиакон Пантелеймон, например, 13 июня 1917 года сообщил:

"У Питирима по вечерам собирались гости. Бывало, как я замечал, как только приходит Распутин, так сейчас покои освещались, и было видно, что собиралось у Питирима многолюдное общество — офицеры, дамы, сестры милосердия. Иногда, чтобы это не бросалось в глаза, опускались шторы... Происходила у нас в Лавре картежная игра, занимались непотребством".

Определенно говорили о происходивших в стенах Лавры оргиях с участием цыганских певиц и плясуний

Следователи заинтересовались и назначенным митрополитом Питиримом наместником Александро-Невской лавры архимандритом Филаретом, о котором смотритель келий лавры иеродиакон Игнатий рассказывал 14 июня 1917 года:

"О. наместник Филарет играл при митрополите Питириме большую роль, и недаром он и назначил его наместником. Между тем Филарет по своим нравственным качествам никоим образом не заслуживал этого места, так как не мог служить братии должным примером. Именно все мы знали, что у него имеется сожительница Гущина и, по словам многих, у него был даже от нее сын".

А главным источником дохода этого ближайшего соратника митрополита издавна служили строительные работы:

"Филарет,— говорилось в показаниях иеродиакона Игнатия,— подозревался братией в бытность его экономом в том, что он не особенно осторожно обращается и с денежными суммами, т. е., устраивая сделки с подрядчиками, получает от них известные проценты; эти слова я могу подкрепить тем, что Филарет почему-то стремился лишь один, без всяких помощников, управлять довольно большим имуществом Лавры и, хоть ему полагался помощник эконома в лице иеродиакона, он не считал нужным назначить такового, а уверял, что справится один. Так он один был эконом, без помощника года три-четыре, в каковое время производились самые капитальные ремонты Лавры к двухсотлетнему ее юбилею, и мне думается, что делал он это неспроста и, что несомненно, приобрел от этого материальную выгоду. Не могу не указать также на то обстоятельство, что в бытность Филарета экономом он был председателем строительной комиссии по постройке новой Ризницы. Постройка этой Ризницы всем известна и стяжала, можно сказать, скорее печальную известность, а именно: первоначально на ее постройку, по расчетам архитектора, было ассигновано около 150.000 рублей, между тем как после того, как возводится лишь фундамент и первый этаж, денег этих уже не хватает; ассигновывается на дальнейшую постройку новая сумма, но и ее не хватает, так как появляется желание выстроить Ризницу в три этажа вместо предполагаемых двух; приходится вновь производить ассигнования, и таким образом ризница вместо 150.000 рублей обходится чуть ли не в 500.000 рублей...

Филарет заведовал также постройкой лаврского дома на Невском проспекте, лет пятнадцать-шестнадцать тому назад, и о характере этой постройки также ходили не совсем хорошие слухи... Слухи ходили, что архитектор, строивший этот дом, да он же, кажется, строил Ризницу, построил и себе домик. Понятно, что и Филарет, по слухам, не остался обиженным и построил себе дачу в Парголове".

"Не менее десяти процентов"

Как следовало из показаний иеродиакона Игнатия, отец Филарет не брезговал и обыкновенной подделкой счетов:

"На ваш вопрос, какие мне еще известны злоупотребления в Лавре, отвечаю, что о. иеромонах Герасим и о. иеродиакон Валентин сообщали мне следующее: подрядчик по столярной части Николаев подал счет о. эконому на четыре тысячи рублей (4.000 рублей), между тем как этот же счет оказался впоследствии представленным в Духовный Собор (орган управления лаврой при настоятеле.— "История") уже в четырнадцать тысяч рублей. Этот счет касался ремонта квартир о. наместника, Гущиной, б. о. казначея Гедеона, о. эконома Афанасия, о. благочинного Стефана".

А взятки с исполнителей работ были вообще обычным делом. Подрядчик К. Данилов на допросе 30 июня 1917 года рассказывал:

"Обыкновенно ремонтными работами заведовал лаврский эконом; при мне таковым был о. Филарет. Все счета я предъявлял через о. эконома в Духовный Собор на утверждение, а деньги выплачивал мне казначей. После того как обыкновенно я получал деньги за свои счета, я являлся немедленно к о. Филарету и давал ему деньгами, в качестве подарка, не менее десяти процентов с полученного счета.

Если же я опаздывал на один, другой день и не приносил о. эконому Филарету этих, в виде подарка, денег вовремя, о. Филарет был страшно сердит, ругался неприличными словами при встрече и сильно нажимал, так что по всему видно было, что хочешь не хочешь — а деньги на подарок скорей давай. Так за мою работу по подрядам в Лавре пришлось дать в виде взяток о. эконому Филарету не менее 10.000 рублей".

За мою работу по подрядам в Лавре пришлось дать в виде взяток о. эконому Филарету не менее 10.000 рублей

О том же дали показания и другие подрядчики.

Итогом расследования стало окончательное удаление от дел архимандрита Филарета, временно отстраненного от управления Александро-Невской лаврой перед началом ревизии. Собранных показаний, казалось бы, с избытком хватало для того, чтобы пресечь любую попытку бывшего митрополита Петроградского и Ладожского вернуться на сколько-нибудь значимый церковный пост. Сосланный в монастырь в Пятигорске он жил в забвении и нищете. Могло ли дело о хищениях в Александро-Невской лавре перерасти в громкий судебный процесс, сказать трудно. Ведь довольно скоро произошла еще одна радикальная перемена власти, и разоблачать стали тех, кто еще недавно сам был разоблачителем.