Виктор Агаев, о том какие коррективы в расстановку сил в ЕС вносит победа Эмманюэля Макрона

В лице Эмманюэля Макрона, чья инаугурация состоялась в Париже, на президентских выборах во Франции победила Германия. Что же меняет эта победа для ЕС и для немцев, которые потихоньку втягиваются в свою предвыборную кампанию?

Если бы президента Франции выбирали немцы, Эмманюэль Макрон стал бы им почти без интриги. В ФРГ ему готовы были отдать свои голоса 73 процента избирателей (опрос Civey), а Марин Ле Пен — всего 20. При этом за Макрона — свыше 90 процентов электората основных партий ФРГ (СДПГ, ХДС/ХСС и "зеленых"). За него даже 71 процент тех, кто голосует обычно за левых в Германии, и это особо яркий контраст, потому что во Франции настоящие левые выборы в основном бойкотировали. Абсолютно и категорически не нравится Макрон в ФРГ лишь сторонникам национал-популистской АдГ (партия "Альтернатива для Германии").

Что же касается того, как будут складываться отношения лидеров двух стран, то спрогнозировать это несложно, даже не дожидаясь их встречи 25 мая (она запланирована на саммите НАТО в Брюсселе). Ангела Меркель уже сформулировала, что видит в успехе Макрона "желание французов придерживаться центра, избегать крайностей, к чему стремится и она сама". Немцы, в том числе и правительство ФРГ, называют победу Макрона победой Европы. Появилась шутка: "Во Франции победила женщина. Но не Меркель, а Европа". Это, так сказать, немецкий ответ на реплику, брошенную Марин Ле Пен в ходе теледебатов в прямом эфире будущему победителю президентской гонки: мол, после выборов, господин Макрон, Францией все равно будете править не вы, а женщина: либо я, либо Ангела Меркель.

В принципе, уже одной этой "шпильки" достаточно, чтобы почувствовать, насколько конфликтно стали бы строиться отношения между лидерами двух крупнейших стран ЕС, приди к власти Ле Пен. В отличие от нее, для большинства немцев этот сюжет — табу: они слишком дорожат теми германо-французскими отношениями, которые с большим трудом выстраивались после 1945 года и которые, памятуя о веках непрерывной вражды, любят называть "опорой ЕС".

Не случайно уже много лет действует ритуал: новый канцлер, президент, глава МИД первым делом едет в Париж. И наоборот: Макрона уже ждут в Берлине. Да и уходящий президент, Франсуа Олланд, завершая мандат, первым делом попрощался с Меркель.

Макрон пишем, неоЕС в уме

Макрон, по общему мнению немецких экспертов, "единственный, кто способен помочь нам удержать Евросоюз от распада". Выступая несколько месяцев назад в Берлинском университете, он прямо заявил, что доверяет Германии и хочет "намного больше Европы". И даже видит в этом историческую необходимость.

Тезис этот в Германии подхватили и принялись развивать. Скажем, комментатор еженедельника Zeit Штеффен Добберт расшифровывает "историческую необходимость" следующим образом: "У людей уже нет нужды сидеть всю жизнь на одном месте. Благодаря интернету и цифровым технологиям они включены в общеевропейские процессы. Многие еще боятся их, не понимают открывающихся возможностей, верят Ле Пен, Петри, Вилдерсу (лидеры немецких и голландских национал-популистов.— "О"), которые обещают защиту, покой и порядок. Но вернуться в прошлое никому не удавалось. История движется только вперед. Макрон понял и принял это".

Вслед за комментатором Zeit многие его коллеги спешат присягнуть на верность аксиомам евростроительства, которые пошатнулись было под натиском евроскептиков. Теперь, после избрания Макрона, считают они, удастся укрепить "франко-германскую ось", вновь раскрутить маховик Евросоюза или нового общеевропейского проекта.

Немцев греет и то, что Макрон поддерживает предложения Меркель об укреплении внешних границ Евросоюза. Благодаря этому, подчеркивает он, удалось бы избежать ограничений свободы перемещения внутри ЕС, чего требуют, например, венгры с поляками. "Франция не может изолироваться. Я за сильную Францию в Евросоюзе, который способен ее защитить",— говорит новый французский президент. Акцентируя это, германские эксперты в деталях приводят его программу: Макрон предлагает разместить на внешних границах Союза до 5 тысяч сотрудников общей погранслужбы, которую возможно создать на базе агентства Frontex (служба ЕС по обеспечению безопасности внешних границ, создана в 2004 году.— "О"). А еще он намерен набрать не менее 10 тысяч человек в полицию, армию и разведку, модернизировать сотрудничество с IT-корпорациями, чтобы эффективнее бороться с экстремизмом в интернете... Эксперты, правда, признают, что пока непонятно, в какой мере это реальная программа действий, а в какой — отголосок острой предвыборной борьбы, в которой было принципиально важно выбить козырь безопасности из рук все той же Ле Пен.

Симпатичны немцам и взгляды нового французского президента на ЕС. В отличие от Ле Пен, Вилдерса, АдГ, требующих отказаться от евро, Макрон — а он, напомним, позиционируется как эксперт в финансовой сфере — настроен укрепить еврозону (19 стран ЕС, использующих общую валюту — евро), создать парламент еврозоны, министерство финансов и отдельный бюджет. Он предлагает проводить наряду с единой финансовой политикой еще и единую экономическую политику, установить общий социальный минимум. Не стоит забывать, что Франция вторая по численности населения страна ЕС, а после "Брексита" она будет и на втором (после ФРГ) месте по объемам экономики. Он за введение в еврозоне специальных мер, необходимых для защиты европейской промышленности от нечестной конкуренции, в частности, со стороны Китая.

Позиционно, словом, Макрон для Германии - идеальный французский президент. Хотя есть и оговорки.

Основной аргумент Макрона в пользу немецких инвестиций во Франции: иначе Ле Пен имеет реальные шансы стать президентом через пять лет. Или даже раньше

Франция как милое пугало

Все высказываемые им идеи, надо признать, не новы. Частично они совпадают с тем, что давно предлагают немцы. Беда в том, что для реализации этих проектов в ЕС нет денег. Многое, правда, до сих пор блокировали британцы, и в Брюсселе рассчитывают, что после "Брексита" в 2019 году можно будет начать "модернизацию" (термин уже в ходу). Макрон, однако, считает, что так долго ждать не следует: "Если мы не начнем ее сейчас, то к власти придет Ле Пен, а это грозит "Фрекситом"".

Такая постановка вопроса связана прежде всего с тем, что для Франции серьезной проблемой является внешнеторговый профицит Германии, то есть превышение немецкого экспорта над импортом. (В марте этот профицит и вовсе поставил рекорд за полвека.) Немцы этому, разумеется, рады, но конкуренты обвиняют их чуть ли не в демпинге. Меркель и ее министры доказывают, что успех объясняется качеством немецкой продукции. А (относительно) дешева она благодаря политике европейского Центробанка, который от немцев не зависит. Мол, сейчас это им выгодно, но не всегда же так было. Да и будет так не всегда.

Макрон советует немцам ради снижения этого профицита снизить налоги, повысить зарплаты, активнее инвестировать во Франции, да и вообще повсюду. Глава МИД и бывший министр экономики ФРГ Зигмар Габриэль на днях признал справедливость критики: "Франция сделала возможным мировое лидерство Германии по объемам экспорта. В ответ Берлин должен поддержать Францию, например создать германо-французский инвестиционный фонд".

Кстати, говоря это, Габриэль отвечает немецким евроскептикам. Они уверяют, что ФРГ — дойная корова ЕС. "Хватит рассказывать сказки: Германия — крупнейший получатель выгод от евроинтеграции",— отметил Габриэль на днях. Как один из лидеров СДПГ он намерен сделать все, чтобы президентский срок Макрона (беспартийного неолиберала) стал успешным. "Если он сформирует новое политическое движение, то станет самым влиятельным человеком во Франции и одним из важнейших политиков в Европе",— уверен комментатор Zeit.

Хотя Берлин и обещает поддержку Макрону, но отказываться от политики жесткой экономии бюджетных средств он ради этого пока не готов. Напомним: эта линия стала в ЕС определяющей прежде всего под давлением ФРГ. Кстати, именно она и объясняет во многом взлет антиевропейского популизма в странах Европы, включая Францию.

Логика немцев проста: нельзя жить постоянно в долг. "Во Франции этот подход давно воспринимается как догматический, несовременный, раздражающе морализаторский, а главное — тормозящий развитие экономики",— пишет парижский корреспондент журнала Wirtschaftswoche Карин Финкенцеллер. Она уверена, что без бюджетных средств, то есть без новых кредитов, Макрон да и немцы сами не смогут оживить экономику, сократить безработицу, улучшить систему образования и здравоохранения.

Макрон будет пытаться убедить в этом немцев. Его основной аргумент: иначе Ле Пен имеет реальные шансы стать президентом Франции через пять лет. Или даже раньше. Аналогичное развитие ждет и Нидерланды, и Австрию, другие страны ЕС.

"Пора понять, что все это во многом предопределено политикой ФРГ",— констатирует группа известных немецких политиков, политологов, экономистов, профсоюзных лидеров, опубликовавшая на днях манифест, во многом перекликающийся с идеями Макрона. Авторы признают: в ЕС реально существует страх перед гегемонией немцев. А потому только они и могут помочь Евросоюзу стать более демократичным, социальным, сбалансированным. Движение в этом направлении должно начаться с улучшения сотрудничества и взаимопонимания Германии и Франции.

Сентябрьский рубеж

Впрочем, предупреждает Клеменс Фюст, руководитель Мюнхенского института экономики (Ifo), обольщаться немцам не стоит: чтобы изменить что-либо всерьез, а не на словах, Макрону нужна партия и большинство в Национальной ассамблее — нижней палате парламента, которую французы изберут в июне. Чтобы победить, президент, за которым пока нет ни партии, ни депутатов, должен как-то повлиять на большинство населения, которое пока тоже отнюдь не на его стороне.

Остается добавить, что и в ФРГ сейчас все завязано на парламентские выборы, намеченные на сентябрь. Пока что в Германии сторонники ЕС — фавориты опросов. Но все понимают: любое неосторожное высказывание Меркель и Макрона, или скачок числа беженцев, или (не дай бог!) какой-то теракт — и ветер может перемениться. В ФРГ есть силы, родственные "Нацфронту" Ле Пен, и они с нетерпением ждут ошибок родного истеблишмента.

Хуже того. Популярный в Германии политтехнолог Марио Мюнстер, оценивая выборы во Франции, обращает внимание на то, что роль и влияние традиционных партий сокращаются на глазах. Деление на правых и левых уже потеряло смысл. Возраст, образование, уровень благосостояния — все это больше не играет определяющей роли. Никакие социологические анализы не помогают объяснению причин, по которым голосуют сегодня. Все стало зыбким, и повсюду растет разочарование в политиках. Все больше тех, кто готов подписаться под словами философа Славоя Жижека, экс-югославского диссидента, ныне — кумира левых в Европе: "Политика в тупике. Неважно, кто победит на выборах — после них все равно будет хуже, чем было до них".