В каких местах земного шара пытались завязать его Владимир Путин и Си Цзиньпин

14 мая президент России Владимир Путин в Пекине принял участие в начале работы форума «Один пояс — один путь». Этим поясом китайский лидер Си Цзиньпин хочет опоясать весь земной шар и завязать тугой узел в центре Поднебесной. О том, как у него это получается,— специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников из Пекина.

Резиденция председателя Китая огромна. Десятки тысяч гектаров. Это вообще не резиденция. Это город, который когда-нибудь раскопают потомки и будут возить сюда экскурсии, такие же, как сейчас возят в Запретный город. Тем более что этот город, конечно, и сейчас уже тоже Запретный, и гораздо более Запретный, чем любой другой.

Чтобы мы попали на встречу Си Цзиньпина и Владимира Путина, нас проверили четыре раза на территории резиденции, и проверили бы еще пару раз, но уже она начиналась, эта встреча.

До этого Владимир Путин, как только приехал, причем раньше, чем председатель КНР, то, ожидаючи в холле, увидел рояль и не устоял. То есть сразу, буквально без раздумий, словно только этот рояль и искал все эти дни, сел за него. Сначала это была «Московских окон негасимый свет». Потом «Город над вольной Невой…», и даже паритет между двумя столицами был соблюден, и неизвестно, невольно ли.

Могло ли это событие не затмить форум «Один пояс — один путь»? Могло. Но затмило, по крайней мере для российских информационных агентств и телеканалов.

К этому времени российский президент и китайский председатель уже успели побывать на открытии форума. Первым тут выступил по понятным причинам Си Цзиньпин. И выяснились подробности.

— Сегодня ведущие умы обсуждают великие возможности,— сказал он.

Уже сейчас все было ясно насчет амбиций китайского лидера. В зале сидели около тридцати глав государств и представители ста с лишним. И представительство тоже было высоким, а то и высочайшим. Похоже, Си Цзиньпин решил величием своей идеи Шелкового пути, который он не только готов был возглавить, но и уже возглавил, ни много ни мало обессмыслить все остальные объединения, существовавшие до этого, по крайней мере на территориях, оказавшихся теперь в опасной близости от Великого шелкового пути. Только сейчас, в этих невыносимо высоких стенах (сколько тут метров, в резиденции китайского лидера,— десять, двенадцать, пятнадцать метров? Очень, в общем, много), в этих широчайших, да просто бескрайних залах, человек, и даже такой, как сам Цзиньпин, должен чувствовать себя чуть не букашкой без прошлого и будущего, на фоне вечности, которую эти стены воссоздают, кажется, в натуральную величину.

— Великий шелковый путь,— говорил китайский председатель людям, которые, понимая, что это не, например, «семерка» (да какая «семерка» — тут слишком уж глобально для нее) и не «двадцатка» (и она тоже как-то местечково теперь выглядит), тем не менее приехали в Пекин, давая себе отчет в том, что потворствуют всевеликим амбициям одного только Си Цзиньпина,— это наш путь!

Эти люди приехали, потому что не могли не приехать. Потому что чувствовали бы себя неуютно, если бы остались… Холодком одиночества веяло бы… И оставалось бы только гадать, с кем без них будет Си Цзиньпин строить этот новый Великий шелковый путь — а ведь в том, что он будет великим, не сомневается ведь никто. И хотят быть причастными. И думают, что, может быть, все-таки с ними.

И когда председатель КНР открывает форум «Один пояс — один путь» и говорит, что пояс этот «включит и российскую инициативу Евразийского экономического союза, и казахстанскую, и монгольскую, и турецкую, и польскую», как же без нее, то все воспринимают это как должное и даже, кажется, с облегчением: нет, и их не забыли с их инициативами!

— Полным ходом идет сотрудничество с Лаосом, Камбоджей,— продолжает Си Цзиньпин, и светлеют лица лидеров Лаоса и Камбоджи: это их день, потому что про них тут говорят персонально и отчетливо.

А на самом деле по-особому относятся тут ко всем.

— Ну как же так…— пожимал плечами замминистра экономического развития России Станислав Воскресенский.— Такое впечатление, что они, встречая ночью в аэропорту, принимали меня за кого-то другого… Да, говорят, я на Тома Круза похож чем-то… Отдаленно… Так вот, может, они меня за Тома Круза принимали? Одна девушка у трапа руку подает, другая спрашивает, не хочу ли я воды, и уже протягивает, третья фотографирует меня… А я всего лишь замминистра! Можно представить, как они остальных встречают!.. Мы-то ведь с регулярного рейса, нас не сразу и заметишь…

И каждый тут, на этом форуме, должен был почувствовать себя хоть и микрочастицей, но все-таки великой микрочастицей этого прекрасного нового мира, который здесь с их, казалось, непосредственным участием создавал китайский председатель Си Цзиньпин.

Хотя ведь если разобраться, не происходило ровным счетом ничего такого. Ну, встретились и поговорили. И разъехались. Неизвестно, для того ли, чтобы встретиться когда-нибудь еще. Но попробуй скажи сейчас это хоть одному человеку, сидящему в зале. Он просто не поймет, о чем вы, потому что вы, в свою очередь, не можете понять, о чем он. А он — о том, что, как только что сказал Си Цзиньпин, «лиха беда начало».

— Будем с вами дальше двигаться к прекрасному будущему! — говорит он, и зал, кажется, про себя хором повторяет эти слова.

— Необходимо создать международные отношения нового типа! — продолжает председатель, и всем понятно: нет тут никакого преувеличения, это вообще самое уместное, что тут может прозвучать, и иначе и не стоило им начинать и заводиться…

— Надо создать отношения безблокового подхода,— продолжает председатель, и ясно, что НАТО, например,— это не его масштаб и что он в мыслях, конечно, о чем-то большем…

— Вдоль Великого шелкового пути была земля, где текли молоко и мед,— рассказывает он,— а сейчас названия некоторых стран звучат как синонимы кризиса и войны!

И хочется подставить ладонь под этот мед, и не хочется даже думать про ту войну.

А он уже про «общедоступность дивидендов» — и разве может быть что-то выше этого?!

— Надо обновить модель инвестиций и вообще модель финансирования в мире! — говорит председатель, и я вижу, как люди в первом ряду, то есть главы государств, кивают: надо — обновим!

Я чуть не в первый раз вижу председателя говорящим без бумажки: ему надо смотреть в глаза всем этим людям, а главное, надо, чтобы они видели его глаза. Тогда задуманное получится, и они уедут отсюда и в самом деле с искренней верой в то, что поучаствовали в строительстве нового мира, совершенно причем нового мира.

На встрече с Владимиром Путиным Си Цзиньпин более спокоен. Здесь, в зале, пока президент России играет на рояле (пытаясь, может, вернуть себе себя самого после часового сеанса этой всеобщей магии на форуме, а может, просто обрадовавшись, что тут стоит этот рояль, и даже, скорее всего, именно так), члены делегации готовятся к двусторонним переговорам. Все расставили себя по местам, все малочисленные группы предсказуемы, все — по интересам. Игорь Сечин беседует с Геннадием Тимченко, Олег Дерипаска — с Борисом Титовым, Алексей Миллер — с Кириллом Дмитриевым, Антон Силуанов — с Александром Новаком… Эти группы, хоть и на расстоянии двух шагов друг от друга, совершенно автономны, и вряд ли что-то может эту автономность, а скорее автономию нарушить. Впрочем, вот она нарушается: входит Сергей Лавров, и через полминуты рядом с ним уже и Олег Дерипаска, и Игорь Шувалов, и Антон Силуанов… Я считаю, сколько секунд остается до хохота из недр этой компании: по моим подсчетам, не больше десяти… Нет, четыре…

В начале встречи Си Цзиньпин дает понять: тут вам не форум.

Он уже слышал то, чем ответил ему Владимир Путин на этом форуме. Тот, в свою очередь, говорил про большую Евразию и что надо сложить потенциалы всех проектов — и Евразийского экономического союза, и Шелкового пути, и главное — Северного морского! Да, российский президент не согласился войти составной частью в Великий шелковый путь, а, наоборот, предложил, объединив их все, выйти на цивилизационный проект большой Евразии. Которая, будьте спокойны, включит в себя и Китай вместе со всем его величием. А уж кто будет лидером большой Евразии, решится, видимо, в рабочем порядке на каком-нибудь Всеевразийском форуме в Москве, лежащей посреди всего этого великого пока еще безмолвия.

По моим сведениям, Владимиру Путину предложили в тексте его речи похвалить разваленное Дональдом Трампом Транстихоокеанское партнерство, мыслью о котором столько лет жил Барак Обама, и это выглядело бы в меру жизнеутверждающе, а в меру цинично. Но Владимир Путин не стал плясать на костях Транстихоокеанского партнерства — разве не могло и оно, в конце концов, войти бы в состав его Евразийского проекта?

А пока, он сказал, надо упростить правила торговли друг с другом. Правда, кажется странным, что об этом говорит лидер страны, которая находится под экономическими санкциями, притом жесткими, если не жестокими.

В этот день у Владимира Путина оставались еще только две двусторонние встречи. Приоритет получили его товарищи, способные не только утешить, но и поддержать в трудную минуту, то есть президент Чехии Милош Земан и премьер-министр Греции Алексис Ципрас.

Перед началом переговоров с чешским президентом вошедшего министра иностранных дел Сергея Лаврова кто-то сразу спросил про историю с фотокорреспондентом ТАСС, который снимал встречу Дональда Трампа, Сергея Лаврова и Сергея Кисляка, а потом выяснилось, что американская администрация решила не публиковать фото этой встречи, а у нас все вышло, и был скандал, и пресс-секретарь американского президента успел сказать, что «с русскими трудно» и что «русские лгут».

— Так Белый дом сказал же все в конце концов,— пожал плечами Сергей Лавров…— Что договорились.

— О чем? — поинтересовался я.— Договорились давать? Или с самого начала договорились не давать?

— А вы о чем? — очень заинтересовался Сергей Лавров.

Я-то о фотографиях.

Чешский президент Милош Земан вошел в переговорную в резиденции российского президента вместе с Владимиром Путиным медленно, опираясь на трость. Он подошел к членам российской делегации, оглядел Сергея Лаврова с головы до ног и на русском сказал ему:

— О, господин министр иностранных дел, который курит так же, как и я… И президент, который всегда запрещает это…

— Не рекомендует, — поправил его господин Путин.

Милош Земан и правда сразу ухватил самую суть Сергея Лаврова.

Владимир Путин, когда все сели, словно бы застеснявшись, спросил, нужен ли переводчик…

— Не надо! — остановил его Милош Земан.— Тут все понимают!

Он показал на своих министров. Они вразнобой закивали.

— Все понимают…— продолжил президент Чехии.— Русский диалект. Или, может быть, диалект средней России…

— Русский литературный язык,— констатировал господин Путин, давая понять, что он и его министры, в свою очередь, ни на каком другом разговаривать и не умеют.

Минут через сорок Владимир Путин встретился и с Алексисом Ципрасом, и с главой Госсовета КНР. Но после такого начала, как утром на форуме, было очевидно: эта великая энергетика, которой заряжал зал Си Цзиньпин, уже, считай, растаяла. Утренние события не казались уже такими величавыми.

Может, кто-то и хотел тут войти в историю как объединитель Великого шелкового пути и Северного морского (слава объединителя двух церквей все-таки, наверное, давно уже греет не так).

Но всерьез сейчас обсуждали уже только «Турецкий поток».

На радость Алексею Миллеру, конечно.