Елена Стафьева о фестивале моды и фотографии в Йере

Festival International de Mode et de Photographie, самый важный и самый уважаемый в профессиональной фэшн-среде конкурс молодых дизайнеров, в этом году прошел в 32-й раз. Тут, в Провансе, собираются все — журналисты, фэшн-скауты, фэшн-консультанты, артистические директора больших домов моды и просто веселая толпа фэшн-студентов и людей из индустрии без определенных занятий. И все пытаются понять — а в этом году как? Мода уже умерла или еще нет? Мода — это еще модно или уже нет? Мы все еще любим моду или мы все еще ненавидим моду?

— Все 30 лет, когда слышу слова "я ненавижу моду", я говорю одно и то же: ненавидишь? ну тогда иди отсюда! — Жан-Пьер Блан, основатель фестиваля и директор виллы Ноай, где он неизменно проводится, характерно присвистывает и показывает на дверь.— Мы любим моду, мы продвигаем моду, разную моду, не только какой-то один дом или одного дизайнера. Мы любим в моде все и всех — дизайнеров, моделей, визажистов, парикмахеров, сценографов и дизайнеров звука.

Жан-Пьер помнит всех, кто участвовал в конкурсе за эти годы — и мы обсуждаем с ним, как они в 2001 году нашли Нину Неретину и Дониса Пуписа из Nina Donis, которые тогда получили гран-при за лучшую коллекцию mix (то есть мужскую и женскую вместе).

Насчет "мы любим всех" — чистая правда: в Йере атмосфера полнейшего дружелюбия, просто какая-то фэшн-аркадия. За общим ланчем на поляне у подножия виллы рядом сидят Паскаль Мюссар из дома Hermes, президент ассоциации "Вилла Ноай", Бруно Павловский, президент fashion-направления Chanel, генерального партнера фестиваля, представители LVMH и Бертран Гийон, арт-директор Schiaparelli, президент жюри этого года. То есть лань возлежит подле льва, и они рады друг другу. Быть в Йере — важно всем, сколько бы вокруг ни жаловались на кризис моды, на давление конгломератов, на усталость и стресс.

О том, есть ли специфическое ощущение кризиса моды и меняется ли Йер год от года, я спрашиваю Софи Фонтанель, многолетнего фэшн-директора французского Elle, а сейчас фэшн-консультанта и звезду инстаграма. Софи, как и многие в индустрии, ездит сюда который год, а в этом году входит в жюри конкурса фэшн.

— Мне кажется, ничего не меняется,— отвечает Софи после паузы.— В Йере всегда есть этот микс вещей, которые можно просто носить, с разным crazy staff — и в этом году тоже. Бывают штуки, на которые ты смотришь и просто офигеваешь. А бывают немного скучные, но красивые вещи. Йер просит дизайнеров показать, на что они способны, насколько безумными они могут быть. В прошлом году была пара дизайнеров, которая делала одежду из срезанных цветов, трав и пластика. Совершенно сумасшедшую и очень красивую.

Софи по понятным причинам не говорит о своих фаворитах этого года, но называет свой любимый аутфит — коричневое пальто из искусственного меха с полиуретаном Vanessa Schindler.

О Ванессе — маленькой, тихой, очень скромной девушке из Швейцарии — говорят все. То, что именно Ванесса выиграет конкурс, понятно уже на пресс-показе, когда дизайнеры выходят с моделями и рассказывают про свою коллекцию: идея, источники, материалы, исполнение. Модели Ванессы в нарядах, где к прозрачным тканям словно приклеились ракушки или сквозь них проросли актинии, а на рукавах и обуви будто бы выросли плавники, вызывают оживление и в жюри, и среди прессы. Ванесса учится в фэшн-школе в Женеве, работает с полиуретаном и превращает в своем ателье просто ткани в такие фантастические штуки (а в этом году фестиваль впервые сотрудничает со знаменитой текстильной выставкой Premiere Vision). Этот эффект человека-амфибии, эти удлиненные обтекаемые силуэты смотрятся очень неординарно и современно. И ее вещи бесспорно красивы, причем очень актуальным образом (тут надо отметить, что к моменту показа в Йере венецианская выставка "Treasures" Дэмиена Херста с его губками, ракушками и кораллами еще не открылась).

Вечером того же дня проходит фэшн-шоу — и тут уже коллекции участников могут увидеть все, кто приехал на фестиваль. Профессиональное шоу с подиумом, музыкой и светом — это испытание, но те, кого я отметила утром, проходят его нормально. Финская девушка Мария Коркейла (Maria Korkeila), сделавшая мужскую коллекцию в сияющем желтом, использовала фотографии из Playboy 70-х: парни идут в жакетах с моделями топлесс на груди, и в этом есть и ирония, и очень своевременная рефлексия по поводу гендерных ролей (Мария получит специальное упоминание жюри). Француженка Марин Серр (Marine Serre), которая грамотно и даже не без тонкости играет с мусульманскими мотивами, смешивая традиционную мусульманскую одежду, new look и спорт (она получит право сделать лимитированную коллекцию для сети магазинов Galeries Lafayette). Специальный Prix Chloe получает немка Гезине Ферстерлинг (Gesine Foersterling). Специальный приз Chanel — уже четыре года Chanel дает возможность своему лауреату поработать с ателье дома — достается тоже Ванессе Шиндлер (как и приз зрительских симпатий). Эта коллекция будет показана здесь же в следующем году. А в заключение шоу мы увидели коллекцию японца Ватару Томинага (Wataru Tominaga), который получил этот приз Chanel в прошлом году и сделал коллекцию вместе с ателье вышивки Lesage. Ничего архаичного, никакого торжественного кутюра, который подспудно ожидаешь: бодрая смесь цветов, принтов, немного в стиле Comme des Garcons, и силуэтов streetwear. Lesage, который делает вышивки всем большим домам моды, отлично справился и с таким ультрамолодежным стилем.

Дизайнеры в этот раз если и имеют что-то общее, то прежде всего стремление всячески экспериментировать с тканями и фактурами: полиуретан, плетение, вмонтированный мех, сложные вышивки и аппликации и непременная смесь разных фактур в пределах одного лука. Не было практически ни единого наряда, сделанного из ткани одного вида. Есть и некоторые oversize и overstyle, но без всякого перехлеста, совершенно не раздражающие и скорее из разряда того самого crazy staff, которого и ждут в Йере.

— Я хочу это носить / я хочу это снимать / я хочу на это смотреть — что-то из этого должно срабатывать — так формулирует задачу, стоящую перед конкурсантами, еще один член жюри, стилист, фэшн-консультант Камиль Бидо-Ваддингтон. Этот принцип сейчас вполне универсален и работает не только в Йере.

Чего, против ожидания, в этом году не было, так это уже привычного стиля "районы, кварталы, жилые массивы" — то есть лысых парней в трениках и майках. Он как-то плавно перебрался в фотографическую часть конкурса, и главный приз там получил Драг Соден, работающий с эстетикой ирландских пэтэушников, вполне человеческих, симпатичных и даже трогательных, похожих на героев фильмов Майка Ли. И такой расклад моды и фотографии (причем речь идет не о фэшн-фотографии) кажется вполне удачным.

В этом году впервые проводился еще и конкурс аксессуаров (при поддержке Swarovski), жюри которого возглавил знаменитый дизайнер обуви и украшений Пьер Арди. Гран-при получила швейцарка Марина Шедель — самый авангардный участник конкурса, делающая совершенно сумасшедшего вида обувь, похожую на котурны из материала, похожего на слоеный картон.

В целом же атмосфера на вилле Ноай все эти дни была именно той, какую и ждешь на фэшн-конкурсе,— богемной, веселой, творческой в самом точном смысле слова, и при этом без всякого видимого снобизма. С концертами музыкальных групп, с выставками (коллекция Schiaparelli, инсталляция Пьера Арди, фотографии Тима Уолкера и пр.), вечеринками и pop-up-магазином, продающим книги, украшения и мини-коллекции массовых марок, сделанные специально к фестивалю. Кроме того, на самой вилле Ноай была устроена прекрасная камерная выставка рисунков Жана Кокто. Близкий друг первых владельцев виллы Шарля и Мари-Лор де Ноай, знаменитой богемной пары меценатов и любителей искусства, он провел на этой вилле не одно лето (как и Сальвадор Дали, Ман Рей, Луис Бунюэль и еще много кто).

Сама вилла Ноай, которую в 1923 году построил Робер Малле-Стивенс, памятник архитектуры функционализма, предшествовавший будущим хитам Ле Корбюзье, в прочее время открыта для публики как музей. Но если и можно придумать какую-то жизнь для памятника такого рода, то это именно подобный фестиваль. Примерно такая жизнь в ней и протекала при прежних хозяевах, и то, что Жан-Марк Блан придумал для нее 32 года назад, оказалось идеальным форматом — и для современной моды, и для истории культуры, и для профессионального сообщества.