Выбор Игоря Гулина

Алексей Конаков Вторая вненаходимая

В исследованиях советского андерграунда есть очевидная диспропорция. Если о неофициальном искусстве изданы обильные тома, то тесно связанная с ним литература подполья остается явлением крайне малоописанным. Выходят мемуары, сборники интервью, книги, посвященные паре канонизированных фигур (Бродскому и Пригову), но внятных текстов, предлагающих целостную картину неофициальной литературы, практически не существует. В этом смысле маленькая книжка молодого петербургского филолога Алексея Конакова — очень важное событие. Герои: Игорь Холин, Леонид Аронзон, Павел Улитин, Евгений Харитонов и другие. Не самые известные, но и не самые забытые, не самые полярные, явно выбранные на вкус автора. И тем не менее их соположение позволяет Конакову дать убедительную панораму подпольного письма. Самая важная черта его книги — неофициальные авторы интересуют его не как новаторы языка или героические борцы с обыденностью. Это лишь следствия. Важнее — они представители определенного антропологического типа, позднесоветского человека со всеми материальными и идеологическими условиями его повседневного существования. Именно внимание к идеологии и к материальности — два главных условия анализа Конакова. Речь, конечно, не о том, как бараки или лозунги создают пищу для, к примеру, поэзии лианозовцев. Скорее о том, как условия выживания в советском мире порождают практики литературного существования. Так, дефицит становится не только темой Пригова, но и методом, определяющим его станковое многописание. Бегство жителей ленинградских коммуналок в пригородные парки для занятий сексом "на пленэре" становится основой аронзоновского мифа о любовном рае. И так далее. У конаковского анализа, часто виртуозного, есть издержки — скажем так, его зачарованность теорией, иногда будто бы подчиняющей себе материал. Но это, безусловно, одна из лучших книг о позднесоветской культуре, написанных за последнее время.

Издательство Транслит

Николай Пророков Стихи разве дом

Совсем другого рода книга, но тоже связанная с советским поэтическим андерграундом. Если в исследовании Конакова речь идет о вполне себе классиках, то покончивший с собой в 1972 году Николай Пророков — фигура, полностью выпавшая из истории литературы. Первая небольшая публикация поэта случилась полгода назад, теперь вышло полное собрание его текстов. Такие открытия всегда увлекают. Они вновь проявляют двоякую природу литературного андерграунда — одновременно системы связей, незримых институций, в которых создавались судьбы и репутации, и просто общности всех ищущих и пишущих на русском языке. Пророков принадлежал второй, но не первой. Его тексты моментально узнаются как поэзия 60-х — с общими для времени интонациями, влечениями и влияниями. Однако у него не было литературных знакомств — не было людей, которые сделали бы его талантливые стихи частью общей литературной жизни поколения. Были бурная богемная молодость, относительно успешная карьера на радио, семейные и любовные драмы, смерть в эталонно-романтические 27 лет. И были стихи: частью — обыкновенно подростково-восторженные, частью — очень особенные и, скажем так, трезвые. Главное свойство его поэзии: она зависает между двумя полюсами — навязчивой фантазией о большой культуре, заклинаниями великих (лейтмотив — воображаемая полулюбовная связь с Ахматовой) и абсолютно частным, не видимым никому делом. Пророков становится настоящим поэтом именно тогда, когда говорит ни с кем и понимает, что его никто не слышит. Сложно не фантазировать о том, как сложился бы его путь, если бы у этих стихов нашлись понимающие читатели помимо нескольких близких друзей автора. С другой стороны, эфемерная красота этого маленького корпуса стихотворений именно в том, что они располагаются как бы на самом краю литературности. Там, где стихи — только естественная потребность говорить.

"Под вечер шамкали / шаги соседей, / и запах щей, / как свежий ветер, / врывался в комнату, / чтоб волосы трепать / и путать мысли. / Под фонарем / ершист и светел / отрезок дерева в окне. / Назавтра / щей не стало — / прокисли. / Но свежий ветерок рассольника / все так же волосы трепал / и путал мысли".

Издательство Культурный слой

Розалинд Краусс Путешествие по Северному морю: искусство в эпоху постмедиальности

Небольшая книжка Розалинд Краусс, одного из важнейших современных теоретиков искусства, вышла в 1999 году. Положение, которое описывает Краусс, сейчас не то что не выглядит новым, а кажется вечным, незыблемым. Тем интереснее увидеть его корни, понять, что стоит за формой существования, материальной природой современного искусства. Речь о моменте, когда искусство теряет свой медиум. О том, как произведения перестают быть не только картинами или скульптурами, но и фильмами, объектами, любыми классифицируемыми вещами. И о том, как эти вроде бы ускользающие от поточного производства феномены легко обретают свое место на рынке. Название книги Краусс — фильм бельгийского художника Марселя Бротарса. Его работы здесь в центре внимания. Бротарс — иронико-меланхолический пионер постмодерна, один из первых художников, сознательно отказавшихся от модернистских амбиций в поиске чистоты медиума — абсолютной живописи минимализма, чистого кинематографического эффекта авангардного кино. Этому фетишизму истины он предпочитает сознательную установку на фикцию, вместо движения к очищению искусства выбирает скольжение по его меняющимся функциям и обличьям. Краусс показывает, как эта переменчивость, непостоянность и становится новым парадоксальным медиумом искусства.

Издательство Ad Marginem — МСИ "Гараж" Перевод Алексея Шестакова

Горожанин: что мы знаем о жителе большого города?

Новый сборник издательства "Стрелка" — 11 статей, с разных сторон описывающих жителя современного большого города. Издание это — шаг от все больше становящейся в России отдельной, изолированной дисциплиной урбанистики обратно к смешению типов знаний и способов говорить. Авторы — архитекторы и социологи, психологи и лингвисты, экономисты и философы. Горожане как современное первобытное племя, как политический субъект, как существа, каждый день вынужденные приспосабливаться к несоразмерным человеку географическим масштабам, как безмолвные объекты заботы градостроителей и как партнеры по созданию новой среды. Даже если не увлекаться урбанизмом, книгу эту любопытно почитать, чтобы ощутить остранение, почувствовать, чем мы являемся для людей, создающих пространство нашего повседневного существования.

Издательство Strelka Press