Как Владимир Путин выступил на экономическом форуме против американской телеведущей

2 июня в Санкт-Петербурге Владимир Путин подвергся, казалось, беспрецедентной атаке американской телеведущей Меган Келли; о том, удалось ли ему выйти из-под ударов и в чем он при этом признался,— специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников с Петербургского международного экономического форума.

До пленарного заседания он выступил на российско-американском бизнес-диалоге, где поразил присутствующих фразой:

— Я хочу вернуть вам шайбы (ему предлагали заняться наладкой этого диалога.— А. К.).

— Я вас прошу от имени президента России и от имени моей страны, и прошу донести это до администрации президента США и до самого президента США: помогите наладить нормальный политический диалог!

Это не была, таким образом, мольба о помощи, как потом об этом стали говорить. Это Владимир Путин скорее принял вызов и, справедливости ради, ответил на него.

Но за полчаса до начала пленарного заседания в зале говорили, уже, казалось, только об этом.

Здесь на небольшом пятачке между первым рядом кресел и сценой толпились несколько десятков человек, большинство из которых я видел и накануне ночью на Гороховой, 47. Теперь этих людей было нелегко узнать: бейсболки джинсовые и кожаные куртки они сменили на вручную, конечно, пошитые костюмы. То есть, наоборот, стали, с другой стороны, очень уж узнаваемыми.

Но были и новые лица. Так, я увидел лидера КПРФ Геннадия Зюганова, который раньше на таких мероприятиях замечен не был. И он, конечно, совершил сейчас грандиозный рывок по сравнению с главными своими конкурентами — Владимиром Жириновским и Сергеем Мироновым, которые не догадались тут появиться.

Геннадий Зюганов выглядел здесь экзотично, так что внимание ему было обеспечено. И он им пользовался. И что он говорил! Я спросил, произвел ли на него впечатление форум, и если да, то какое.

— О! — воскликнул он.— Они про изоляцию говорят, а 130 стран приехали! Я вчера в панельной дискуссии участвовал, вместе, между прочим, с Герхардом Шрёдером!

Да он, Геннадий Зюганов, похоже, гордился этим обстоятельством.

— Блестяще! Про «Северный поток» говорили, ведь труба-то грандиозная! Она связала нас на десятилетия! Это такая труба!..

Геннадий Зюганов, казалось, осваивает новую для себя реальность — и она производит на него неизгладимое впечатление! Да что там — просто ломает этого человека! Передо мной стоял сейчас самый яростный попутчик Владимира Путина. Никакой активист «Единой России» с таким восторгом не смог бы рассказать про этот кейс.

Но все-таки гвозди бы делать из этих людей. Ведь Геннадий Зюганов на форуме послушал и Алексея Кудрина — и все стало, похоже, более или менее на привычные места в его голове:

— Кудрин же предлагает продать последнее — и сидеть сторожем на этом! Не выйдет!

Если не считать Алексея Кудрина и, очевидно, Германа Грефа, неумолимо приближавшегося к нам (впрочем, в этой толчее в конце концов главу Сбербанка блокировали еще на дальних подступах), Геннадия Зюганова все устраивает, и еще как:

— Настрой-то мне нравится! Идет какой-то важный процесс! И он сейчас что-то скажет!

Было понятно, о ком он. Не о премьер-министре Индии, конечно,— а он тут был почетным гостем и участвовал в пленарном заседании вместе с Владимиром Путиным и президентом Молдавии Игорем Додоном.

А здесь, на пятачке, блистала между тем глава Роскино Екатерина Мцитуридзе, насчет которой видно же было, что только что из Канна: и этот неизбежный загар, эта словно вылинявшая от солнца белоснежная блузка, перехваченная алым поясом, ведущим к черной юбке… Все это, конечно, оказалось единым платьем, а поди знай… Да не просто платьем, а, как она доверчиво рассказала, теплым платьем, ведь по этим разрезам в последнюю очередь можно предположить, что это и есть теплое платье…

В общем, мимо Екатерины Мцитуридзе мало кто тут, на пятачке, проходил, и Александр Жуков живо интересовался, почему режиссер Андрей Звягинцев не выиграл Гран-при, а она объясняла, что войти в пятерку из 19 фильмов — это и есть успех…

Видел я тут и гендиректора ТАСС Сергея Михайлова, который накануне блестяще поработал модератором на встрече Владимира Путина с главами международных информационных агентств. В какой-то момент он предлагал им в следующем году встречаться на татами, потому что каждый, кому он давал слово, оказывался обладателем черного пояса по дзюдо или мастером спорта по самбо — ну просто все подряд… Их по такому принципу и отбирали на эту встречу, что ли…

Сергей Михайлов настаивал, что вчера был самый сильный состав участников (конечно, с таким-то количеством поясов) и что, к сожалению, за бортом дискуссии осталось не меньше десяти глав информагентств — больше людей на встрече, чем было, не могло быть: каждому пришлось бы давать слово, и из одного этого разговора тогда состоял бы весь день господина Путина…

Алексей Мордашов, Вагит Алекперов, Игорь Сечин, Игорь Шувалов — здесь, на пятачке, были все. Оживление, царившее тут, было как обычно лихорадочным, люди общались друг с другом с какой-то преувеличенной энергичностью, нарочито наслаждаясь обществом друг друга и так же лихорадочно посмеиваясь друг над другом или просто даже хохоча.

Но вот и пленарное заседание должно было начинаться, и все вдруг сразу утихло.

Модератором дискуссии в этом году выбрали американскую телеведущую Меган Келли. Сразу следует сказать: она справилась со своей задачей даже лучше, чем прошлогодний модератор, тоже американский тележурналист. То есть она как будто бы очень сильно вывела из себя Владимира Путина, а на самом деле позволила говорить ему то, что вздумалось, то есть что буквально в эту секунду и пришло в голову.

Президент выступил с такой речью, про которую думали как про яркую и обновительную (и она может стать, если что, и частью предвыборной).

Владимир Путин говорил о цифровой экономике, о цифровом обучении населения, о том, что это основа, которая «позволит создавать качественно новые модели развития бизнеса, по моим представлениям, правда, он должен был говорить об этом с гораздо большим энтузиазмом, а для этого — верить сам в то, что говорит.

Владимир Путин заявил, что в российской экономике (и безо всякой, между прочим, цифровизации) началась новая фаза подъема, что инфляция, как ожидается, по итогам года будет ниже целевой, то есть ниже 4%, что «складывается ситуация, когда рост инвестиций опережает рост ВВП» (да откуда же взялись эти инвестиции? Или такой рост ВВП, что даже такие инвестиции способны его опередить?). В 2019–2020 годах, предположил Владимир Путин, есть намерение выйти на опережающие темпы роста ВВП, «а значит, выше мировых» (если он кого-то в зале этим и испугал, то только американскую журналистку).

Неожиданно Владимир Путин упомянул про необходимость укреплять независимость судей (видимо, Владимир Путин чувствует, что тылы, мягко говоря, не прикрыты) и что для этого надо для начала улучшить их подготовку… Что надо, для конца он не пояснил.

Затем была предъявлена идея инфраструктурной ипотеки — с возможностью получения «инфраструктурного кредита от частных инвесторов, чтобы пользователи инфраструктурными объектами могли постепенно его гасить…»

Президент декларировал намерение продлить неизменность налоговых условий инвесторам в российскую экономику и после 2025 года (до сих пор крайним назывался именно этот срок).

И даже он сказал, что крупнейшие государственные корпорации должны создать подразделения, которые будут работать со стартапами, а также должны быть венчурные фонды, которые эти стартапы будут финансировать.

— То есть президент прямо дал понять, что стартапы будут, если надо, насаждаться в госкомпаниях — если кто-то еще не понял всей пользы, приносимой ими, или такой, какую они когда-нибудь будут способны принести.

Длительной следует назвать речь премьер-министра Индии господина Моди. Он коснулся всех главных завоеваний индийского народа и его экономики, среди которых главнейшем является кино, то есть Болливуд: «Кто же из русских людей не знает Раджа Капура!» — воскликнул индийский премьер и призвал всех, кто тут есть, инвестировать в индийскую экономику, чтобы, значит, Болливуд выглядел еще уверенней на фоне чахнущего на глазах (прежде всего господина Моди) Голливуда.

Выступил еще и канцлер Австрии Кристиан Керн, который, в отличие от прошлогоднего представителя ЕС, итальянского премьера Маттео Ренци, выглядел уныло корректно и покорно, словно находился сейчас в Брюсселе, на саммите НАТО, а не Санкт-Петербурге, на ПМЭФ, участники которого уже побывали на концерте Юрия Шевчука, и им же теперь было с чем сравнить человека, который хочет и может возжечь, с канцлером Австрии.

Больше всех остальных спикеров присутствующих приободрил президент Молдавии Игорь Додон. Он обрушился с испепеляющей критикой в адрес ЕС, то есть не мигая смотрел на мирного канцлера Австрии и говорил о провалившейся ассоциации Молдавии с ЕС: «Потеряли две трети нашего экспорта… Усилилась коррупция, было гладко на бумаге, да забыли про овраги… А нам ходить по ним пришлось!»

Еще несколько минут — и зал аплодировал, казалось, каждому его слову. Владимиру Путину до такого успеха было очень далеко (впрочем, выяснилось, что минут пятнадцать).

— Стали исправлять! — продолжал Игорь Додон.— Вспомнили Конфуция и стали строить свой путь вместе с теми, с кем у нас общая история! А у нас общий Дмитрий Кантемир, который строил, между прочим, этот город, Санкт-Петербург, у нас общая православная церковь, у нас общая победа в Великой Отечественной войне, которую у нас никому не отнять.

Игорь Додон купался в аплодисментах зала.

И высылка российских дипломатов из Молдавии преследовала только одну цель:

— Помешать президенту Додону! — рассказывал Игорь Додон.— Не выйдет!

И насчет ЕС тоже:

— Нас просто сотрут в порошок! И нашу историю, и нашу веру!

Аплодисменты. И я понимал, что многие присутствующие в зале готовы уже подняться и идти, чтобы не дать стереть в порошок… Да они сами уже готовы были стереть кого-нибудь в порошок. Я, например, уже чувствовал в себе такого рода потребность…

Нет, Игорь Додон не мог, конечно, не выиграть свои президентские выборы — с такими-то данными.

— И не надо заставлять нас принимать ваши законные ценности! — обратился он уже непосредственно к австрийскому канцлеру.— Хватит нам играть роль пешек в геополитических баталиях!

Канцлер, по-моему, сделал вид, что понимает, кто сейчас с ним разговаривает.

Но тут, слава богу, инициативу в свои руки взяла Меган Келли, которой организаторы, видимо, предложили задавать любые интересующие ее вопросы, так как предполагалось, что Владимир Путин готов именно к такому разговору, а главное, способен его поддержать. И ему оставалось только продемонстрировать это.

Меган Келли даже не подозревала, что в таких случаях, как этот, именно такого рода модератор становится основным мальчиком (в данном случае, конечно, девочкой) для битья и что она со всей своей бесцеремонностью, которая обязательно должна была проступить, только подставится под беспощадные удары — то ли палкой, то ли вовсе плетью. Но уж высечена будет обязательно. И слава богу, что она об этом не подозревала, потому что, не подозревая, не позволила в конце концов с собой сделать это. А так только об этом бы и думала, и непременно сломалась бы.

Она спросила Владимира Путина, что делать с проблемой неравенства доходов в России. Дело в том, что она говорила, по ее словам, с русскими людьми, которые вынуждены слишком много денег тратить на продукты потребления, прежде всего на туфли.

— Что с этим делать? — с некоторыми признаками гнева спросила Меган Келли у Владимира Путина.

Впрочем, проблема, о которой она сейчас упоминала, была скорее международной, да и вообще заграничной, из мира, где живет сама Меган Келли: именно там ее любят обсуждать журналисты и политики, которые сами находятся по ту сторону баррикады, с какой могут думать обо всех этих проблемах даже с удовольствием.

— Надо реализовать программу, о которой я только что рассказал,— равнодушно ответил Владимир Путин.

Он-то готовился, видимо, к другим вопросам. Но все-таки он вдруг добавил:

— Вот у вас, я знаю, трое.

Конечно, он успел прочитать объективку на американку.

— Если бы вы были российской гражданкой, мы бы вам выплатили семейный капитал,— обнадежил ее Владимир Путин.— Но это не все, что мы можем сделать для наших граждан. Мы должны помочь им вкладывать в экономику, а не в потребление.

Американская телеведущая спросила у Владимира Путина, что он как европейский лидер думает про заявленный американским президентом Дональдом Трампом выход из Парижского соглашения по климату.

— Я не отношусь к числу европейских лидеров, во всяком случае они так не считают! — задиристо начал отвечать российский президент, хотя его пока еще даже не задирали.

— Вы читали Парижское соглашение? — спросил ведущую Владимир Путин.— Нет, не читала… Я вижу…

Она его, конечно, интересовала. Он дразнил ее.

Российский президент рассказал, что смысл этих соглашений — не допустить роста средней температуры по планете на 2 градуса:

— В Москве, говорят, дождь даже снег! Теперь все можно свалить на Трампа и на американский империализм… Но мы этого делать не будем!

Он добавил, что США ратифицировали все свои обязательства по Парижскому соглашению и обязались внести в «Зеленый фонд» человечества $100 млрд в помощь развивающимся странам.

— Но куда пойдут эти деньги, кто будет ими распоряжаться — это не ясно! И надо провести модернизацию производства, думать, что делать с рабочими, которые будут выбывать из системы производства…

То есть он перечислил все, что могло раздосадовать господина Трампа, и тут добавил, что соглашение-то на самом деле рамочное и что из него можно не выходить, «но пленку назад теперь не прокрутишь».

— Но он (Дональд Трамп.— А. К.) ведь не отказался работать над этим соглашением.

Надо не шуметь по этому поводу, а работать, ведь если страна-эмитент не будет соблюдать это соглашение, то тогда вообще ничего не будет!

На тот же вопрос уже отвечал господин Моди, но тут в голове Владимира Путина вспыхнул, видимо, еще более яркий ответ, и он буквально перебил коллегу:

— Мы еще можем договориться! Донт ворри! Би хеппи! — воскликнул Владимир Путин, обращаясь к Меган, конечно, Келли.

Она поощрительно кивнула, давая понять: да, я вижу, что вы решили показать, что знаете слова общеизвестной американской песни…

Меган Келли поинтересовалась, как Владимиру Путину междусобойные ссоры вокруг НАТО.

— Ссоры? Вокруг НАТО? — переспросил российский президент.— В том смысле, что НАТО может развалиться? Если так, то это нам поможет… Но что-то пока не чувствуется!

Через пару минут он уже спрашивал ее, «каким местом своего тела они думают». Это он припомнил конференцию по борьбе с терроризмом в Москве, куда приехали представители 95 стран, признававшиеся потом, что из Брюсселя и Вашингтона на них давили: не надо ехать в Москву.

Нарендра Моди, отвечая на вопросы ведущей, был многозначителен и банален, Игорь Додон полон отваги («ассоциация с ЕС? Зачем цепляться за поезд, теряющий вагоны, я про “Брексит”…»).

Между тем ведущая приступила к коренным вопросам современности. Она сказала, что все «17 агентств американской разведки» сделали заключения, что Россия вмешивалась в президентские выборы в США и это были «беспартийные профессионалы разведки» (а не проигравшие демократы, как накануне объяснял, по ее словам, Владимир Путин).

— Это что, все неправда?! — воскликнула она.

— А вы читали те отчеты? — с тем же выражением лица, условно говоря насмешливым, переспросил ее российский президент.

Он своими словами пересказал миниатюру Аркадия Райкина про безнадежно сшитый пиджак, к которому зато были крепко пришиты пуговицы, а значит, претензий никаких быть не должно, «просто носить невозможно…»

— Но даже в этих отчетах ничего конкретного! — констатировал Владимир Путин.

То есть он утверждал сейчас, что он-то все эти отчеты семнадцати разведок прочел внимательно.

— Адреса, явки, фамилии — где это все? — начал Владимир Путин о своем любимом.— А насчет независимых источников… Нет независимых источников…

Он объяснял и в этот раз, что проблема шире и что в мире не так много стран, которые обладают привилегией суверенитета. Германия, например, не обладает, что бы ни говорила Ангела Меркель, в том числе и после этого пленарного заседания (а Владимир Путин был уверен, что она станет говорить, и был прав).

— Суверенитет-то ограничен! — пояснил он.— А в рамках военно-политических союзов он официально ограничен! Ничего нельзя, кроме того, что разрешено! А где начальство? Оно там, далеко! (В Вашингтоне, естественно.— А. К.)… А мы своим суверенитетом дорожим.

Меган Келли улыбалась со странной покровительственностью, словно поощряя Владимира Путина к дальнейшей раскрепощенности. Но его уже совершенно не надо было и поощрять.

А я уже даже думал, что если так пойдет, то и концерт Шевчука померкнуть может. На таком-то фоне. По силе магического воздействия на аудиторию. Боже, как скромен я был в своих оценках…

— IT-адреса,— сопротивлялась американка,— отпечатки пальцев…

— Какие отпечатки пальцев?! — хохотал Владимир Путин.— Эти IT- адреса!.. Да можно сделать так, что дети ваши с них послали! Ваша девочка трехлетняя совершила атаку!..

Отрывки из объективки на ведущую даже пугали.

Владимир Путин полностью отнес заслугу в победе на президентских выборах в США на счет Дональда Трампа, чужого ему было не надо:

— Я сам иногда думал: ну перебирает мужик, честное слово!.. Но оказалось, он прав! (А значит, есть о чем подумать на собственных выборах.— А. К.)… Конечно, демократам трудно признать: «Это мы не догнали…» Легче сказать, что это русские виноваты!.. Это мне вообще антисемитизм напоминает: во всем евреи виноваты!.. Ну, при чем здесь русские?.. Не мы же это делали по-любому!.. Пре-кра-ти-те!

— Но даже президент Трамп говорил: Россия стоит за этим! — восстала, казалось, из пепла, а вернее, из пекла американка.

— Вот пристала! — смеялся Владимир Путин, кивая на нее залу.

На самом деле именно такой она и нужна была ему сейчас. Кто, если не она, мог помочь ему раскрыться до конца? Да, все-таки она нужна была ему еще пока.

— Мы все,— продолжал Владимир Путин,— должны брать пример с американских журналистов. Меган демонстрирует высший пилотаж!.. Я только что привел пример!.. Вот только что сказал!.. И опять — дезинформация!

— А вот Бразилия, например… — пролепетала Меган Келли.

— Покажите тексты!.. Трамп вообще разве говорил, что это Россия? Я в этом не уверен!

— Мне кажется, он сказал…

— Ей кажется! Слушайте, это же серьезный вопрос мировой политики, а вам кажется!

Он уже почти добил ее и мог, такое впечатление, прямо сейчас покончить с этим, но, видимо, в последний момент решил, что она ему еще нужна, и продолжил вдруг спокойно, улыбаясь:

— Ваши коллеги забрались с ногами в нашу внутреннюю политику!.. Жвачку жуют… Заканчивайте: и вам легче будет, и нам!

И все-таки он был в этот день какой-то особенно беспощадный, хоть и время от времени словно одергивал себя.

А она уже спрашивала индийца, и тот отвечал, медленно и печально:

— Вы таких лиц называете: господин Трамп, госпожа Меркель… мне кажется, я не тот судья, который тут нужен…

— О, индус! С ним непросто! — веселился Владимир Путин.— Древняя философия! У Додона спросите!

Господин Додон алчно рассмеялся.

— Это мы люди простые! О чем спрашивают, о том и говорим! —не мог успокоиться Владимир Путин.

Он удивлялся вопросам о контактах российского посла с республиканцами (а ведь американка не сдавалась и спрашивала):

— Наш посол с кем-то встречается! А что ему еще делать?! Ему за это деньги платят! Ему что, ходить во всякие заведения, за посещение которых его потом с работы выгонят?!

Владимир Путин знал о чем говорил: такие заведения интересовали его, когда он сам работал за границей (см. книгу «От первого лица»).

— О чем эти разговоры? Да ни о чем! Просто общие слова!.. Мало ли! Зеро! Вообще ничего!.. Ну что вы так! Ну таблетку вам дать, что ли, какую-нибудь? Есть у кого-нибудь таблетка?!

Вот это было уже совершенно лишнее. Эта граничило с унижением. Вернее, было за гранью. Меган Келли в ответ могла порекомендовать таблетку ему.

Владимир Путин почувствовал, что зашел уже очень далеко:

— Ответ: нет! Никаких договоренностей не было! Даже к снаряду не подходили!

Он еще долго говорил про Украину — тоже по просьбе американки. Впрочем, словами, которые уже были много раз им произнесены.

— Пока внедряется право сильного, кулачное право,— повторил он, разумеется, про политику США — и на Украине, и в Йемене,— будут появляться такие проблемы. Странно: у него энтузиазм, кажется, уже иссякал, а она методично продолжала задавать свои на самом деле незамысловатые вопросы (их набор в таких случаях-то не больше десяти штук, и она просто не все еще перечислила. А Владимиру Путину все свои ответы перечислять, кажется, надоело).

И про санкции он тоже вынужден был высказаться:

— Ничего хорошего нет, но сказать, что это смертельно… Это как австрийский канцлер цитировал Марка Твена — слухи о смерти сильно преувеличены.

— Критический журнализм жив! — неожиданно воскликнул австрийский канцлер.

И про Сирию они поговорили («Вы поддерживаете злого человека?» «Мы защищаем там не столько президента Асада, сколько государственность!», то есть Владимир Путин уже соглашался, что Башар Асад, может, и правда злой человек: «Асад совершал ошибки? Да, немало! А кто там головы отрезает?.. Это люди, которых надо поддержать?..).

В последний раз Владимира Путина взбудоражил вопрос о применении химического оружия в Сирии. Он категорически отказал в этом Башару Асаду и добавил, сначала уклончиво, а потом ясно и твердо, что это провокация:

— Зарин мог быть применен, но не Асадом. Почему сразу не поехали на аэродром? (С которого предположительно стартовали самолеты с химическим оружием.— А. К.) На место применения этого удара? Почему не поехали? Потому что боялись, что вскроется эта фальсификация! Нельзя использовать никого из этой враждебной современной цивилизации среды!.. Вы сами потом станете их жертвами.

Меган Келли не была похожа на жертву, тем более на жертву Владимира Путина. Более того, она произнесла, на мой взгляд, главную фразу этого дня:

— Я, президент Путин, хочу дать вам последнее слово.

После этого, очевидно, должен был быть зачитан приговор.

Владимир Путин, казалось, нашел в себе силы напоследок развеселиться:

— Господин Додон говорил, что надо уходить от однополярного мира. А нет, американка сидит, командует! Мне последнее слово дала!

После этого он его произнес.

Андрей Колесников