Станислав Кучер — о пробуждении политической активности граждан

На Охотном ряду прошли слушания по поправкам в закон о реновации. В это же время сначала у стен Думы, а затем у дверей администрации президента провели несанкционированную акцию протеста около 150 противников реновации. Обозреватель «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер считает, что в истории со спорами вокруг этого проекта все стали свидетелями и участниками уникального прецедента.

Одни только поправки о праве граждан судиться с властями и требовать как альтернативу равноценное, а не равнозначное жилье позволяют сделать вывод: похоже, это первый случай за последние 17 лет, когда «по просьбам трудящихся» проект федерального закона переписывается чуть ли не до неузнаваемости. Если бы так же переписывались другие законопроекты — например, закон о защите чувств верующих — смею предположить: мы бы жили в несколько иной стране с качественно другими отношениями в тандеме власть – общество.

Почему так произошло?

Напомню: после того, как Дума приняла законопроект в первом чтении, сырым, несовершенным, а то и просто неприемлемым его назвали очень многие политики и эксперты, не только оппозиционные. Просто оппозиционеры обличали закон публично и жестко на всех доступных им площадках, а чиновники и депутаты, единороссы в том числе, позволяли себе его критику в ограниченных аудиториях – на заседаниях профильных комитетов и комиссий, не вынося сор из избы. При этом наиболее дальновидные представители партии власти прекрасно отдавали себе отчет в том, что происходит. «Они не понимают, что сейчас начнется. Народ по-прежнему не готов защищать свободу слова или совести, но за свои квадратные метры, поверь, он оторвет задницу от дивана! — сказал мне в те дни депутат нового созыва, в прошлом — мэр крупного города. – Поправки необходимы, и они будут приняты. Вопрос, сколько шума для этого потребуется».

Этот человек как в воду глядел. Волна народного возмущения выплеснулась сначала в соцсети, затем в актовые залы школ, где проходили собрания жильцов, потом – на московские улицы. После 20-тысячного митинга на проспекте Сахарова публичная дискуссия перенеслась на федеральные телеканалы. В прямом эфире моей программы вице-мэр Москвы по градостроительной политике Марат Хуснуллин признал: московское правительство было застигнуто врасплох такой политической и гражданской активностью москвичей. Я понимаю, что автор концепции реновации, до того момента вообще не дававший подробных интервью, стал публично разъяснять детали проекта не потому, что вдруг соскучился по общению с журналистами. После заявления Путина о необходимости учитывать интересы москвичей заметно активнее стал высказываться и сам мэр, и его замы. Кто кому и когда дал команду – не так важно. Важно, что начался разговор между властью и людьми. Не фиктивный, с подготовленными вопросами и ответами, а настоящий, в котором попотеть пришлось всем. И этот разговор стал возможным благодаря не политическим лидерам, а — прежде всего — вчерашним «аполитичным» обывателям, москвичам, которые нашли способ показать власти, что с ними нужно считаться.

Я рад, что проект Собянина стимулировал пробуждение политической и гражданской активности горожан, стал огромным шагом в борьбе с юридической и экономической безграмотностью, привел к тому, что тысячи москвичей смогли оценить реальные и потенциальные возможности муниципальных депутатов, которых даже в 90-е никто особенно не воспринимал всерьез.

Ничего еще не закончено, еще будет второе чтение, потом третье, еще будут митинги и много жестких споров. Но уже сейчас миллионы москвичей и десятки миллионов россиян в других городах поняли: от них на самом деле зависит очень многое. В частности, то, насколько быстро власть усвоит простой урок: если на выборах граждане проголосовали за определенного кандидата, это еще не значит, что они отдали ему абсолютное право распоряжаться своим городом или своей страной. И, прежде чем предпринять нечто, что напрямую коснется их благополучия и настроения, этому чиновнику очень полезно популярно и честно рассказать избирателям, что, зачем и как он собирается делать. По-моему, эта нехитрая мораль стала если не откровением, то внезапным открытием для очень многих граждан — от обывателей до членов правительства. Не только московского.