«Мулань» на Чеховском фестивале

Фестиваль театр

В рамках Чеховского фестиваля на сцене Театра имени Моссовета спектакль «Мулань», совместный проект тайваньских Театра перкуссионной музыки «Джу Перкашн Груп» и Национального оперного театра Го Гуан. Кирилл Шамсутдинов отметил, насколько доступной восприятию отечественного зрителя древнекитайскую поэму сделали мелодии и в особенности ритмы этой постановки.

Знаменитая в Азии «Джу Перкашн Груп» под руководством Джу Цзун-чина регулярно приезжает со своими шоу на Чеховский фестиваль еще с 2003 года. Но на этот раз труппа привезла в Москву плод совместных усилий с оперным театром Го Гуан, перкуссионно-хореографическую музыкальную драму с элементами национальной оперы — жанровую принадлежность спектакля сформулировать короче не получится.

В основе спектакля — китайская поэма VI века. В ней рассказывается о том, как нежная дева Хуа Мулань (Цветок Магнолии) завербовалась в войска вместо престарелого отца. Несмотря на строгие взгляды на место женщины в древнекитайском обществе, амазонка успешно провоевала десять лет, достигла высот в армейской иерархии, победила всех врагов и вернулась домой героиней, сменив генеральский доспех на платье.

Древний сюжет дает авторам современных его трактовок большой простор для идейного и тематического наполнения. Затрагиваются темы патриотизма и долга, бесчеловечности войны и так далее, вплоть до гендерного равенства — именно об этом, скажем, самая известная картина по мотивам поэмы, полнометражный мультфильм «Мулан» студии Диснея, вышедший на экраны в 1998 году.

Композиционно «Мулань» «Джу Перкашн Груп» — это набор зарисовок из жизни воительницы и ее войска, перетасованных в максимально гармоничную последовательность, хотя и в ущерб нарративу. Торжественные сцены триумфа перемежаются с пасторалью из детских воспоминаний Мулань, похоронная и свадебная церемонии соседствуют, как соседствуют тревожные полковые трубы, тонкий традиционный вокал и элегический шелест маримб. И все это на фоне бряцания гонгов, кимвалов и барабанов всех мастей, топота, стука и шорохов.

Барабанные палочки, тарелки и погремушки в танце становятся солдатскими клинками, детскими игрушками и знаменами в руках плакальщиц. В самом ярком номере два десятка артистов синхронно фехтуют на шестах, как в сценах из кино о быте шаолиньских монахов — они держат хореографический строй, стукаясь посохами в четком соответствии с партитурой. Столь же убедительна и сцена лихой попойки братьев по оружию, во главе с их любимым генералом встречающих в биваке новый год накануне битвы. И безусловно, сама битва, в которой под полыхающим небом и на фоне барабанного грохота Мулань столкнулась с неприятелем в поединке-танце.

Ритм — понятие международное, а визуально спектакль — минималистская стилизация в традициях китайской оперы с псевдонациональными костюмами и узнаваемыми пластическими формами: длинные фазаньи перья из султана на шлеме Мулань в ее танце рифмуются с каллиграфией на фоне, боевыми и праздничными вымпелами и полевой травой, которую сейчас колышет ночной ветер, а на рассвете растопчут тысячи копыт лихой китайской конницы. Цветовая гамма — яркие мазки яростного красного, лирического синего и траурного белого.

Это история о войне, но и о возвращении с войны, потому размышления о мире занимают так много места. Диалоги ведутся на родном для артистов языке, но не нужно быть китаистом, чтобы понять суть даже самой литературной части спектакля — беседы дамы-генерала Мулань с простоватым толстым конюхом накануне битвы. Здесь и «поле с конем», и «маэстро» Титаренко с механиком Макарычем, хотя больше всего сцена напоминает задушевный диалог Василия Ивановича с его верным Санчо Пансой. Разве что вместо «Черного ворона» — китайский напев и международный стук.