Михаил Трофименков о «Битве за Алжир» Джилло Понтекорво

В Программе восстановленных фильмов ММКФ будет показана "Битва за Алжир" Джилло Понтекорво, величайший — после "Броненосца "Потемкин"" — фильм о революции, манифест одновременно политического кино и национально-освободительной борьбы

Показ на ММКФ реставрированной копии шедевра Джилло Понтекорво 1966 года — событие, но не сенсация. Сенсацией был его показ в Пентагоне 7 августа 2003 года для офицеров отдела спецопераций и конфликтов малой интенсивности, к которым американское командование тогда "идеалистически" относило только разгоравшуюся иракскую бойню. Министр обороны Дональд Рамсфельд еще до этого дважды отсмотрел "Битву": перед вторжением в Ирак и после перехода регулярных военных действий в партизанскую стадию. Приглашение на показ в Пентагоне, вдохновенно сочиненное безымянным поэтом в погонах, гласило: "Дети стреляют в упор в солдат, женщины подкладывают бомбы в кафе, и вот уже все арабское население сливается в безумной горячке. У французов есть план, и они добиваются тактического успеха, но терпят стратегическое поражение. Вам это ничего не напоминает?"

"Конечно, напоминает",— могли бы ответить на это зрители. Как уже ответили в 1970-х годах на этот вопрос латиноамериканские офицеры, обучавшиеся антипартизанской борьбе в аргентинском Высшем военном колледже, "Школе Америк" в зоне Панамского канала, бразильском Центре обучения войне в джунглях. Во всех этих школах антиимпериалистический фильм использовался самыми что ни на есть "цепными псами империализма" как учебное пособие.

Впрочем, как к пособию к нему относились и палестинские и ирландские боевики, Андреас Баадер, создавший в ФРГ "Фракцию Красной армии", и другие левые радикалы 1970-х. То есть непосредственные преемники подпольщиков, воевавших за независимость Алжира от Франции в 1954-1962 годах и впервые обосновавших и применивших тактику городского террора против европейского населения колонии. Все они, как и Понтекорво, верили, что кино — тоже оружие всемирной гражданской войны. Но забывали, что "убивает не оружие, а те, кто им пользуются". Победа "Битвы" как киношедевра, увенчанного венецианским "золотом", обернулась ее поражением как пособия для городских партизан. Враги перехватили "Битву" и поставили ее себе на службу. Оружие оказалось обоюдоострым по вине режиссерской честности Понтекорво.

Один из титанов "золотого века" итальянского кино, он мастерски владел не только кинокамерой, но и динамитом. Сама по себе семья Понтекорво, состоятельных евреев из Пизы, феноменальна. Одним из семи братьев и сестер Джилло был Бруно (Бруно Максимович) — выдающийся физик, в середине 1930-х вошедший в группу Энрико Ферми и одновременно в советскую разведсеть. Поработав над созданием атомной бомбы в США, он в 1950 году перебежал в СССР, работал в Дубне, стал советским академиком. Еще один брат Гвидо — знаменитый генетик, открывший парасексуальность грибов.

Джилло, бежав от фашистов во Францию, в 1941-м вступил в компартию и вернулся на родину. В 1941-1943 годах под псевдонимом Барнабе он руководил Сопротивлением в районе Милана: о подвигах его молодцов в Италии снимут фильмы. В 1956-м, после венгерских событий, он порвал с компартией, но коммунистом остался. К тому времени он уже работал в документалистике. А в 1957-м дебютировал в игровом кино фильмом "Большая синяя дорога" о рыбаке, уставшем от нищеты и эксплуатации и освоившем неведомый доселе итальянцам способ рыбной ловли при помощи гранат.

Славу ему принес фильм "Капо" (1960) о девушке, узнице нацистского концлагеря, сумевшей скрыть от палачей свое еврейство, устроившейся капо, но героически погибшей, помогая массовому побегу заключенных. Благодаря статье выдающегося кинокритика и режиссера "новой волны" Жака Риветта фильм стал синонимом "онтологической непристойности". Риветта вывел из себя мелодраматический наплыв камеры на тело героини, повисшее на колючей проволоке. Понтекорво отнесся к этой нотации всерьез и больше не позволял себе эстетизации событий, трагических по определению.

"Битву" он снимал не просто по горячим следам войны. Он снимал ее на алжирской государственной студии, которую возглавлял Ясеф Саади, экс-руководитель террористического подполья в городе Алжир. Собственно говоря, сама битва — это не битва за страну Алжир, а противостояние подполья города Алжир, утвердившегося в Касбе, старинном, мусульманском квартале, и французских парашютистов, ставших первой в истории армией, на которую были возложены чуждые ей полицейские функции. Саади сыграл в "Битве" самого себя, как и большинство участников событий, согласившихся сняться у Понтекорво. В фильме только один профессионал — Жан Мартен, сыгравший полковника Матье, героя Сопротивления, оказавшегося в амплуа гестаповца. Но и Мартен в Алжире скрывался, заочно осужденный на родине за помощь алжирскому подполью на французской территории.

Понтекорво показал в деталях "работу" подполья. Как, например, просачиваются из Касбы в европейские кварталы девушки, скрывающие под европейскими нарядами бомбы, которые взорвутся в барах и на дискотеках. Но так же детально он показал и "работу" карателей. Пожалуй, Матье — главный герой, к которому Понтекорво относится с уважением как к серьезному, убежденному врагу, отнюдь не садисту, вынужденному действовать садистскими методами.

Широчайшая практика пыток, применявшихся парашютистами, возмутила французскую общественность, что во многом предопределило победу алжирского сопротивления, наголову разбитого на поле брани, но победившего в войне за мировое общественное мнение. Сами алжирцы к пыткам относились, как ни цинично это прозвучит, с пониманием: без пыток террористическое подполье не разгромить. Понтекорво, верный своей квазидокументалистской эстетике, сформулировал на экране рецепты антипартизанской борьбы, включая пытки. Что и сделало "Битву" источником вдохновения для карателей всего мира. Подумать только. Сними он патетический плакат с умирающими под красными и зелеными знаменами, но не сдающимися "молодогвардейцами", "Битва" быстро канула бы в небытие, как не стала бы и фактором мировой политики. Честность, проклятая режиссерская честность подвела его.

Двумя последующими игровыми фильмами Понтекорво не то чтобы опровергал "Битву". Он просто продолжил исследование революции и пришел к неутешительным выводам. В "Кеймаде" (1969) восстание рабов на карибском острове разжигал неотразимый и загадочный "бледнолицый" (Марлон Брандо). Когда же революция побеждала, он списывал ее вождя в расход. Коммивояжер революции оказывался агентом британских монополий, использовавшим народный гнев, чтобы заменить старомодный колониальный гнет прогрессивным, неоколониальным. Еще горше была "Операция "Чудовище"" (1979) о сенсационной операции баскских партизан, в 1973-м взорвавших испанского премьер-министра Карреро Бланко. Уникальность покушения состояла вовсе не в том, что взрыв зашвырнул автомобиль адмирала на крышу многоэтажного дома, а в том, что, ликвидировав преемника Франко, они открыли дорогу демократической эволюции Испании после смерти каудильо. Но герой "Операции" продолжал свою, уже вредоносную войну и после установления демократии и нелепо погибал.

Ни "Кеймада", ни "Операция" такого резонанса, как "Битва", не получили, что справедливо с эстетической точки зрения и печально — с политической. Печальная реальность современного мира объясняет это: "Битва" не просто остается актуальным кино — ее актуальность возрастает день ото дня. Кто в этом сомневается — спросите в Пентагоне.

ММКФ, Программа восстановленных фильмов

«Каро 11 Октябрь», 26 июня, 18.30 Государственная Третьяковская галерея, 28 июня, 16.00