Алексей Кудрин предлагает начать ее с трансформации госкомпаний и реформы РАН

Программа Центра стратегических разработок (ЦСР) по переходу РФ к цифровой экономике, переданная президенту Владимиру Путину, оказалась существенно масштабнее, чем усиление существующей инфраструктуры. Она предполагает расходование на «цифровую революцию» около 30% ВВП в год, создание центра трансформации госкомпаний при президенте и сети спецагентств в правительстве, две новые госпрограммы, реформу РАН и университетской среды. Старт реализации «цифровой революции», по мнению ЦСР, потребует новых «майских указов» президента, аналогичных указам 2012 года.

В распоряжении “Ъ” оказались материалы ЦСР, описывающие центральную, и наиболее оригинальную, часть плана экономических реформ, переданного главой центра Алексеем Кудриным в конце мая президенту Владимиру Путину. Она посвящена форсированному переходу экономики к новой технологической революции в 2018–2024 годах. По данным “Ъ”, в июне значимых событий вокруг доклада ЦСР «Российская технологическая революция» не происходило. Общие положения доклада “Ъ” описывал 1 июня. Впрочем, при изучении документа, имеющего статус «рабочих материалов для обсуждения», масштаб предлагаемых реформ оценить было сложно, тогда как сам текст содержит оценку их стоимости: совокупные средства, которые из всех источников предлагается потратить в процессе, составляют в 2018–2024 годах 185 трлн руб., или около 30,8% ВВП в год. Сама цифра может поразить любое воображение, более трезвая оценка — до 40–45% активности государства, госкомпаний и их партнеров из частного сектора в избранных секторах экономики (это почти все ключевые сектора, включая АПК и транспорт) необходимо осуществлять в рамках проекта рывка к новому типу экономики.

Доклад ЦСР является одним из наиболее здраво оценивающих среднесрочные перспективы экономики РФ в свете усилий, предпринимаемых ведущими экономиками мира (США, Китай, Великобритания, Германия, Франция, Япония, Южная Корея) в рамках «четвертой промышленной революции» после кризиса 2008 года и вероятного достижения пределов производительности труда в предшествующее десятилетие. Так, доклад констатирует, что в настоящее время основой для старта изменений в промышленности являются так называемые платформенные компании, которые предположительно будут после 2025 года центром большинства новых промышленных решений: в РФ это три компании, в КНР — 64, в США — 63, в Великобритании — 9. При этом, несмотря на все проблемы, потенциал быстрого перехода к «цифровой экономике» оценивается как достаточно высокий (так, в РФ крайне развит «цифровой» потребрынок — на одного человека в стране сейчас 2,8 подключенного к сети устройства против 2,5–2,6 в Германии и Франции), однако «дверь» для промышленности и других секторов в новый тип экономики «стремительно закрывается». Главная идея ЦСР, на взгляд “Ъ”, в том, что при высокой централизации экономики, высокой доле присутствия государства в ней и в существовании более или менее эффективной «вертикали власти» есть не только осознаваемые авторами доклада проблемы, но и возможности. Полуадминистративное и управленчески адекватное перенаправление до трети ВВП на цели стремительной трансформации из сырьевой экономики, будущего аутсайдера новой структуры глобальной промышленности, в одного из лидеров считается ЦСР возможным — хотя определение программы как «революции» точно описывает предполагаемый характер потенциального сопротивления ее реализации.

Помимо уже описывавшейся “Ъ” (и в целом принятой в Белом доме) концепции «технологических консорциумов» РФ с участием ведущих западных игроков в схеме ЦСР есть важные детали. Политически «цифровую революцию» (вернее, ее первый этап, до 2024 года) предлагается оформить серией новых «майских указов» 2018 года. При президенте предлагается создать два новых полномочных органа: федеральное агентство или центр по трансформации госкомпаний и президентскую комиссию по переходу к цифровой экономике. План предполагает подчинение деятельности госкомпаний и госкорпораций целям «цифрового перехода» под давлением «президентской ветви власти», а также через приватизацию и вовлечение их в создаваемые технологические консорциумы.

В структуре правительства программа потребует создания группы специализированных научно-технологических агентств. Частью проекта является преобразование Российской академии наук (РАН 2.0) в институт развития, а также создание группы целевых фондов и специальных институтов по поддержке высокорисковых разработок и исследований. В качестве базового инструмента для консорциумов в новых производствах предлагается «специальный инвестконтракт» (развитие существующего института). На уровне федерального бюджета усилия по «цифровизации» должны быть описаны и реализованы принципиально новой госпрограммой (ГП) «Российская технологическая революция», а также заменой существующей ГП «Развитие науки и технологий до 2020 года» на новую ГП «Научно-технологическое развитие» с 2018 года. Для получения части финансирования предлагается реанимировать старую идею «инфраструктурных облигаций» — впрочем, основная доля инвестиций в проект должна быть частной: ЦСР предполагает, что сама по себе реализация такой масштабной программы вызовет оживление инвестиций, в том числе внешних (напомним, одной из идей ЦСР вне этого плана является нормализация внешней политики РФ). Отметим, что вне зависимости от реализуемости программы ЦСР главная ее проблема — предположение о том, что централизованный административный ресурс в РФ в состоянии переориентировать инвестиции в описываемом масштабе. Практика последних лет не дает оснований говорить, что это реалистично.

Дмитрий Бутрин