переставляет с места на место заместитель главного редактора Дмитрий Бутрин

Существует определенная категория новостей, которые звучат достаточно громко сами по себе и вроде бы являются исчерпывающими в своих формулировках, но немедленно рассыпаются в набор неопределенностей уточняющими вопросами. Новость о принятии правительством принципиального решения об объединении Резервного фонда и Фонда национального благосостояния (ФНБ) — из этой группы: понять ее неверно невозможно (фонды и впрямь объединяются), но никакого решения по существу еще, видимо, нет.

Только в арифметике от перестановки мест не меняется сумма: в случае с двумя фондами все не так. Напомним, откуда вообще в России появились несколько суверенных фондов. С момента создания в 2004 году и до 2007 года фонд был один, именовался Стабилизационным фондом и был точным аналогом своего преемника — Резервного фонда. ФНБ появился в 2008 году для аккумуляции внеплановых доходов от экспорта нефти, которые, как предполагало правительство в 2007 году, не потребуются для финансирования дефицита бюджета РФ, если он появятся. Для ФНБ после довольно жарких дебатов была определена довольно абстрактная цель — долгосрочная поддержка пенсионной системы (в 2007 году в послании президента он еще назывался Фондом будущих поколений), но на практике в нем были аккумулированы «сверхсверхдоходы» за полтора года (2007-й и первое полугодие 2008 года) без каких-либо определенных целей — их просто не успели определить до нефтяного обвала 2008 года. Тем не менее ФНБ сразу отличался от Резервного фонда тем, что имел возможность неконсервативного инвестирования — поэтому лишь часть ФНБ входит в состав международных резервов РФ, а Резервный фонд — полностью.

Главный вопрос — что к чему присоединяется при слиянии, пустой Резервный фонд (с 2018 года, как уже писал “Ъ”, его активы составляют 0 руб., согласно бюджетным проектировкам) к непустому ФНБ (в котором есть активов на 4,2 трлн руб.) или наоборот, ФНБ к Резервному фонду. Пока вроде бы речь идет о том, что «денежная» часть ФНБ, то есть та часть, которая является резервами ЦБ (в рублевом эквиваленте — 1,7 трлн руб.) станет фактической частью Резервного фонда. Следует отметить, что в бюджетных проектировках на 2018–2020 годы все ровно наоборот: в Резервном фонде — 0 руб., в ФНБ — 4,2 трлн руб., включая 1,7 трлн руб. условными наличными. Но не в названии дело, резервные активы останутся резервными активами, как их ни назови. Какой статус после слияния ФНБ и Резервного фонда будут иметь 2,4 трлн руб., которые проинвестированы (значительной частью через ВЭБ) в виде кредитов ФНБ? Какой они будут иметь статус и как учитываться? Будет ли будущий объединенный фонд иметь возможность инвестировать не в валютные активы по нормам резервов ЦБ? Если бы ответы на эти вопросы уже существовали, вряд ли бы объявлялось только о «слиянии фондов», из которого на самом деле мало что следует.