Вдове Алексея Германа было 77 лет

Во вторник в Санкт-Петербурге на 78-м году жизни умерла сценаристка, главный редактор киностудии «Ленфильм» Светлана Кармалита, соавтор, вдова, вторая половина Алексея Германа.

В последние дни своей жизни Светлана Кармалита занималась — как тут не помянуть «злой рок “Ленфильма”» — организацией похорон выдающегося кинохудожника Владимира Светозарова, вместе с которым работала на фильме Германа «Хрусталев, машину!» (1998). Оба они были одними из последних могикан великой эпохи, когда «Ленфильм» был единой творческой семьей. Точнее говоря, той эпохи, когда «Ленфильм» был.

Имя сценаристки Кармалиты стоит в титрах девяти фильмов, снятых в 1977–2013 годах. Только два из них — работы Алексея Германа: «Хрусталев» и «Трудно быть богом» (2013). Но и в остальных семи фильмах — от фильма Якова Базеляна о детях блокады «Садись рядом, Мишка!» (1977) до эпоса Ардана Амиркулова «Гибель Отрара» (1991) — они выступали соавторами. Другое дело, что имя самого Германа, периодически оказывавшегося в опале, не всегда упоминалось в титрах. Но верность своему гиперреалистичному ретровзгляду на военное прошлое они старались сохранить во всех сценариях, будь то «Торпедоносцы» (Семен Аранович, 1983), «Жил отважный капитан» (Рудольф Фрунтов, 1985) или «Мой боевой расчет» (Михаил Никитин, 1987).

Тут следовало бы сказать, что-то о невозможности расчленить творческий вклад Кармалиты и Германа. Но, боже ты мой, дело тут вовсе не в пресловутом «творческом вкладе». Даже, если бы Кармалита не писала сценарии совместно с мужем, она бы все равно была его незаменимым соавтором. Хотя «соавтор» тоже неуместное слово.

Не будет, пожалуй, преувеличением сказать, что без Кармалиты режиссер Герман, наверное, просто бы не выдержал своей многолетней драматической борьбы и с внешним давлением, и с собственным перфекционизмом.

Она была его любовью, женой, матерью этого огромного «ребенка», его всем и вся. Его голосом. Помню, как она озвучивала всех персонажей еще не доведенного до ума фильма «Трудно быть богом» на закрытом студийном показе для нескольких кинокритиков.

Но вообще-то в памяти возникает в связи с уходом Кармалиты в основном что-то неизменно забавное и трогательное. Как, например, во время затянувшегося интервью с Германом: ему в тот вечер хотелось поговорить — она спрашивала, приготовить ли кофе, и жаловалась, что под рукой только растворимый. А Герман изумлялся: а что, существует растворимый кофе, и тут же его осеняло — знаешь, Света, я тут решил Ярмольника выгнать. И она терпеливо и нежно отваживала его от этой чрезвычайно уместной (принимая во внимание, что фильм уже был снят наполовину) идеи расстаться с исполнителем главной роли.

Дочь офицера НКВД, павшего на фронте, киевлянка, чудом избежавшая — хотя евреями ее родители не были — вместе со своей матерью Бабьего Яра, воспитанница отчима театроведа Александра Борщаговского, известного «космополита», она соединилась с Германом как раз в тот момент, когда он страшно нуждался в такой вот родной душе. Это произошло в августе 1968-го, когда Герман был потрясен событиями в Чехословакии и крахом первой попытки экранизировать роман братьев Стругацких. И с тех пор они жили долго и счастливо и умерли — ведь время так относительно — почти в один день.

Михаил Трофименков